Об исполнении предлагалось доложить лично начальнику Семиреченского отдела ГПУ. Помогать мне будет человек из Джаркента, хорошо знающий дорогу через горы. С человеком этим познакомит меня связной Ахмед-Вали.

Вот что имел в виду контрабандист, сообщая о своей осведомленности. Я вернулся в караван-сарай.

— Где проводник?

Ахмед-Вали с любопытством посмотрел на меня и ответил:

— У родственников. Завтра пойдем покупать лошадь и завтра же познакомлю с проводником.

Я условился с Ахмед-Вали о встрече и ушел.

Надо было собраться с мыслями, наметить план. Приказ ставил меня в положение единственного вершителя судьбы всей затеи белоэмигрантов. Теперь уже не у кого было спрашивать совета, не к кому обращаться за содействием. От того, как я выполню приказ, зависит многое на той стороне.

В течение всего последующего дня я ломал голову над решением задачи — чем оправдать свое появление в кузнице. Когда-то я уже искал такой повод, ожидая вызова атамана. Теперь пришлось вернуться к прежней теме. Сидоров последний раз просил меня известить о появлении в Кульдже представителей ферганского басмачества. Я обещал сделать все, что могу. Если бы действительно кто-нибудь приехал сейчас, был бы найден великолепный выход.

Я принялся расспрашивать посетителей харчевни и заезжих купцов. Никто ничего не знал о гостях из Коканда. Как назло басмаческие посланники задержались. И я решился на опасный шаг.

— Проводите меня к полковнику.

— Его нет здесь.

— Где он?

— Об этом не спрашивают.

— Скажите адрес, мне необходимо передать ему очень важное сообщение.

— О чем?

— Не имею права разглашать.

— Хорошо, подождите на улице.

Такой разговор произошел у входа в кузницу между мной и солидного вида казаком, стоявшим на пороге. Я остался на улице, казак вошел в комнату, что находилась за мастерской. Вернулся он через минуту уже более приветливым.

— Идите, хозяин ждет.

Встречи с полковником становились все недоступнее. Видимо, военная организация, руководившая заговором, усилила конспирацию, изолировала главарей. Случай с генералом Дутовым насторожил белогвардейцев, заставил беречь свои кадры.

— Что-нибудь интересное? — сразу спросил меня Сидоров.

— Да, — ответил я.

— Рассказывайте скорее!

Я изложил составленную мною версию относительно приезда в Кульджу басмаческих представителей.

— Они хотели бы с вами увидеться, атаман.

— Где и когда? — с интересом откликнулся Сидоров. Он ждал делегатов, и мое сообщение оказалось как нельзя кстати.

— Вы поручили мне все выяснить, я воспользовался этим правом и пригласил к себе гостей. Появление кокандцев в кузнице, на мой взгляд, было бы нежелательным. Да и условий здесь нет. У меня тихо и неприметно для посторонних глаз.

— Правильно, подъесаул, — одобрил полковник. — Когда же?

О дне я не подумал. Не уверен был, что полковник одобрит инициативу, пришлось на ходу выдумать дату.

— Четырнадцатого, в двенадцать часов дня. Если, конечно, вы сможете, атаман.

— Время подходящее, — не задумываясь согласился полковник. Ни о чем другом говорить надобности не было. Я поклонился и вышел.

Уже на улице меня охватило беспокойство: а вдруг Ахмед-Вали и проводник еще не купили лошадь и не подготовились к отъезду. Прямым ходом направился в караван-сарай, чтобы встретить связного и поторопить его.

К счастью, все было сделано, и мы вместе с контрабандистом пошли смотреть коня. Честно говоря, конь меня мало интересовал. Я хотел увидеть проводника и договориться насчет времени и места встречи.

Проводником оказался уже немолодой дунган Эрса Юсуфходжаев. Крепкий, подвижный человек с быстрыми, цепкими глазами, он производил впечатление охотника или пастуха. Эрса отлично знал свою задачу и все заранее предусмотрел. Только спросил, с какого часа необходимо ждать меня. Местом встречи избрал дом его родственника, куда я мог придти в любую минуту.

Осмотрели коня.

Итак, все оговорено, все готово.

Четырнадцатое августа приближалось медленно. Так всегда бывает, когда время отсчитывается минутами. Снова и снова всплывали в памяти детали моего плана со всеми закономерностями и неожиданностями. Больше всего меня беспокоило возможное появление настоящих делегатов от Курширмата. Окажись они в Кульдже накануне операции, и все полетит к черту. Ведь кроме меня у Сидорова могли быть, вероятно, и другие помощники, которые должны разведать о приезде басмаческих послов и доложить полковнику. И они появились. Знакомый эмигрант зашел ко мне в канцелярию и сказал, что к купцу Шаларходжаеву приехал узбек из Ферганской долины с какими-то полномочиями от басмачей. Кажется, он намерен собирать средства для Курширмата среди богатых торговцев.

Самое удивительное, что он приехал десятого августа, то есть в тот день, когда я навестил полковника в кузнице. Совпадение как нельзя удачное. Но оно таило в себе опасность. Гость Шаларходжаева мог за эти дни связаться с белогвардейцами и навестить одного из атаманов, ну хотя бы Сидорова. Ждать или не ждать мне полковника четырнадцатого августа?

Настало роковое число. Я сидел в комнате у накрытого стола и смотрел на дверь.

Ровно в двенадцать постучали. Вошел полковник. Но не один. Вместе с ним пришли телохранители. У обоих в кармане торчали наганы.

Не все, оказывается, я предусмотрел. Забыл о личной охране атамана. Она абсолютно исключала возможность выполнения операции.

Гости расселись вокруг стола, я подал чай, кое-какие сладости, чтобы веселее было коротать время. Занавеска, как и в прошлый раз, была отдернута, и нам открывалась улица, по которой двигались прохожие. Болтая, полковник бросал мимолетные взгляды, выискивая фигуры в халатах. Специального разговора не было, касались всякой всячины, иногда, правда, атаман вспоминал прошлые походы, особенно «взятие» Джаркента. Минул час, второй. Сидоров ждал. Я терпел — мне-то было известно, что никто не придет.

— Запаздывает купец, — огорченно заметил полковник.

— Видно, что-то помешало ему, — попытался объяснить я. — Он ведь тоже приехал под вымышленным именем.

— Вот как? — покачал головой атаман. — Жаль, что не встретились. Ну, спасибо за чай.

Гости, несколько расстроенные, покинули комнату.

Снова я один, снова ломаю голову над решением, кажется, уже не имеющей решения задачи. Ночь провожу почти без сна. Наступление дня еще более усиливает волнение: вдруг в это утро прозвучит приказ о выступлении отряда или появится на горизонте посланник Курширмата. Приближающаяся опасность заставляет меня снова пуститься на риск.

Бегу в кузницу. На этот раз меня никто не задерживает. У входа дежурит знакомый казак из личной охраны атамана.

— Все выяснил, — торопливо докладываю Сидорову. — Представитель не решался войти, так как увидел в комнате посторонних людей. Я объяснил ему — это охрана. Он поставил условие: встречаться и решать дела только с глазу на глаз. У него секретное поручение. Он не хочет, чтобы и я присутствовал.

— Пугливый купец, — улыбнулся Сидоров, — Через Семиречье идти не боялся, а здесь, у своих, струсил.

— Такое время, атаман.

— Время, верно, трудное. Значит, сегодня. В то же время?

— Да, в двенадцать.

— Приготовьте что-нибудь на стол солидное, но без выпивки. Такие дела за рюмкой водки не решаются. Буду без пятнадцати двенадцать...

На этот раз я был уверен, что план удастся выполнить. Кажется, все предусмотрено. Только бы атаман не прихватил с собой казака и не поставил его за углом на всякий случай.

Оставшиеся несколько часов я посвятил кулинарии. Стол получился неплохим. Здесь были блюда, которыми славится восточная кухня, о фруктах и говорить нечего — половину стола занимали тарелки с персиками, сливами, ранним виноградом.

Полковник оказался точным, как всегда. Вошел в комнату ровно без пятнадцати двенадцать.