К этому времени басмаческие агенты действовали во всех основных районах края. Кроме клеветы на Советскую власть, сбора шпионских сведений и вербовки сторонников, эти выродки временами собирались в небольшие банды и совершали налеты на ревкомы, кишлачные советы и особенно кооперативы.

Всю эту нечисть надо было как можно быстрее уничтожить еще до прихода Ибрагим-бека.

А сил у нас было не так много. К этому времени белокитайские генералы развязали конфликт на КВЖД. Ушла от нас на Дальний Восток славная 8-я кавалерийская дивизия и некоторые другие части. Поэтому в борьбе с басмачами мы должны были опираться на народные добровольческие отряды.

В сравнительно короткий срок нам удалось создать такие отряды в Денау под командованием Мусулманкула Хаитова, в Файзабаде — Минкабула-командира, в Джанчики (ныне Узунский район), где руководил Ула-командир, в кишлаке Байбури — Балта-аксакал, в таджикском районе Локая — под командованием Кувандыка Алашева, на правом берегу Вахша действовал отряд муллы Шарифа Рахимова (мулла не всегда означает духовное лицо, часто, как и в данном случае, этим подчеркивается, что это человек грамотный), на левом берегу Кафирнигана — отряд Карахан Сардара.

Бедняки охотно шли в отряды. Но вся беда в том, что большинство из них никогда не держало в руках винтовку. Надо было учить их стрелять. И мы учили. И сейчас еще без улыбки нельзя вспомнить, как мы объясняли взаимодействие мушки и прицела. Складываю кулак в дулю и показываю, то высовывая вверх, то опуская вниз между указательным и средним большой палец. Большой палец — это мушка, указательный и средний — это прорезь прицела. Большой палец высоко — крупная мушка, пуля пойдет вниз, большой палец ниже среднего и указательного — мелкая мушка, пуля пойдет вверх. Держи вровень. Очень хороший способ, быстро понимали.

Но лучшей школой были боевые операции с мелкими басмаческими бандами, то и дело переходившими из-за рубежа.

В начале 1930 года наши отряды получили боевое крещение по разгрому банд Утанбека и Ходжи Сагата. Пришлось мне руководить добровольческими отрядами в операциях по ликвидации банд Азим Марка, Кури-Зарифа, Мулла-Джайлоа, а также во многих других стычках с басмачами. Хорошо действовали, можно было надеяться, что не подведут.

Весна 1931 года.

В кишлаках баи жарят пшеницу и батманами отправляют в горы. Закупают и заказывают кузнецам много конских подков. Обо всем этом рассказывал мне каландар. О запахе жареной пшеницы в байских дворах горных кишлаков сообщали и другие наши друзья. А мы знали, что жареную пшеницу бай есть не будет. Это пища бедняков и джигитов в походе. Перемелют ручными жерновами или истолкут в ступе, разбавят водой, вот тебе и готовый харч — атала, что-то вроде тюри. Батманы жареной пшеницы отправляют в горы? Значит готовят тайные базы для пропитания многих людей. Много подков — значит ждут много конников. По свежим следам с помощью друзей нам почти все эти тайники удалось обнаружить и ликвидировать.

Были и другие признаки приближающейся развязки. Еще в конце 1929 года был растерзан народом на кабульской площади один из покровителей Ибрагим-бека — Бачо-и-Сакао. Другим его покровителям — англичанам — все труднее было держать такую банду в страхе. Действовала и наша дипломатия. Афганский король вынужден был объявить Ибрагим-бека вне закона и даже назначил за его поимку денежное вознаграждение.

Авантюра явно шла не по плану и была обречена на провал. Но, ухлопав массу денег на Ибрагим-бека, враги хотели хотя бы укусить Советское государство.

13 апреля 1931 года трехтысячная банда головорезов прорывает границу в районе Чубек и устремляется в сторону Куляба и далее в горы. В горах банда разделилась на несколько отрядов, которые во главе с курбашами направились каждый в предназначенный ему район поднимать народ. И народ поднялся, но... против басмачей.

Мне пришлось руководить действиями отрядов Шехабутдина Таирова, Халифаева, Муллы Исмата в районе Бальджуана и Ховалинга.

В первом же бою мы завлекли в засаду и разгромили банду, возглавлявшуюся афганцами Гулям Хусаин Ханом и Сеид Гусейн Ханом. Многих басмачей этой банды взяли в плен, многих убили. Среди убитых были найдены тела обоих афганских авантюристов. Затем внезапно напали на банду Кур Артыка Додхо и также разбили ее. Кур Артык с небольшой группой бежал в направлении Алайской долины на Дараут Курган. Я преследовал его с небольшой группой отрядников. Долго пришлось нам за ним гоняться. Правая рука Ибрагим-бека, он был матерым нашим врагом. Захватили мы его вместе с восемнадцатью его соратниками в кишлаке Кызыл-мазар у родственников.

Так же успешно частями Красной Армии и добровольческими отрядами были разгромлены остальные банды. Как мыльный пузырь лопнула и эта кровавая авантюра английского империализма. Жаль погибших товарищей. Многих чекистов, командиров, красноармейцев, бойцов-отрядников похоронили у горных дорог и троп, на перевалах и в теснинах.

А в горах метался главный зверь — Ибрагим-бек. 23 июня 1931 года на берегу Кафирнигана у кишлака Исанбай его поймали командиры добровольческих отрядов Мукум Султанов, Кувандык Ташев, Абдулазиз-ревком, Юлдаш Махибназаров, Кувандык Алашев. Руководил их действиями чекист Валишев.

Басмачество перестало существовать, Ибрагим-бека, Кур Артыка и десятки других сдавшихся и выловленных курбашей доставили в Душанбе. Народ ликовал, на митинге все выступающие благодарили партию и правительство за избавление от напасти, которая более десятка лет мешала строить счастливую жизнь. Требовали сурового суда над врагами народа. Все участники поимки Ибрагим-бека и Кур Артыка, в том числе и я, за эту операцию были награждены орденами Боевого Красного Знамени.

Свои скромные и безыскусные воспоминания я хотел бы посвятить чекистам, погибшим в борьбе за Советскую власть в Средней Азии. В Узбекистане нет ни одного города, ни одного кишлака, где бы не пролилась кровь борцов за народное дело. В парках и на площадях, на братских могилах им установлены памятники и обелиски. Но в те годы у нас была традиция хоронить товарища там, где он погиб. Мы не насыпали курганы, как это делали Чингиз-хан или Тамерлан. В память о погибших оставался маленький холмик, на нем столбик, а чаще всего камень с высеченным изображением пятиконечной звездочки или серпа и молота. Часто хоронили товарищей у подножия скал и высекали эти знаки на скале. На перевалах, горных дорогах и тропах, на замшелых камнях и сейчас еще можно различить их.

Остановись, товарищ, — это обелиск! Здесь похоронен герой!

Возвращение в Ташкент Талибджан Абиди назначил на следующее утро. Комната, в которой он вместе с Масудом жил последние три дня, была классом, и лишь поздно ночью, когда кончались занятия на курсах ликбеза, Умриниса сдвигала парты в сторону, прибиралась на скорую руку и стелила им прямо на полу.

Гостить у шейха Салахиддина-кари после конфискации его имущества было по меньшей мере неразумно. Жены Салахиддина покинули дом первыми, погрузив с помощью членов комиссии сельсовета на арбы свое приданое. Их примеру последовала прислуга, которая, воспользовавшись случаем, выколотила из хозяина наличными плату за несколько лет службы. Каляндаров[7] сельсовет мобилизовал на общественные работы, и вся усадьба шейха, протянувшаяся вместе с пристройками, службами, дворами, садом и посевами от хаджикентской дороги до самых гор, опустела, словно вымерла. Сам же Салахиддин-кари благоразумно внял совету Абиди: «добровольно отрекся» от своего имущества в пользу сельсовета и изъявил желание перебраться вместе с Умматали в опустевшую каляндархану. Проследив за тем, как Умматали сложил в арбу оставшиеся после ухода жен пожитки, шейх, кряхтя и постанывая, взобрался на арбу и, не спеша, покинул ставшие непривычно чужими родные места.