— Мы можем просто дать тебе по голове, а потом усыпить твоих собачек и все равно пройти — подает голос один из Двоих.

— Конечно вы можете. Нет, что я несу… вы можете попробовать. Но я расцениваю это как попытку сделать из меня труп и буду реагировать соответственно. А вообще — чего мы тут языками треплем? Может все-таки уже к делу приступим? Вам действительно настолько надо пройти внутрь? Добро пожаловать, путь прямо тут. Только перешагнуть через меня… если сможете. — адреналин толчками бьется в виски, моя ладонь подвешена в воздухе, недалеко от кармана брюк, где на клипсе закреплен складной нож с очень острым лезвием. Совершенно безобидный на внешний вид, но очень острый и очень опасный. В голове мелькают варианты, Темный занят, он просчитывает траектории и способы. Самый опасный тут — тот из Двоих, что слева, шагнуть к нему, не быстро и не медленно, не подавая признаков агрессии, продолжая что-то говорить мягким и спокойным голосом, убаюкивая и голосом, и движениями, а потом — резко, снизу — вскрыть ему глотку одним движением и … нет, нельзя. Сразу убивать — нельзя, кругом камеры, нужно дождаться агрессивного движения с их стороны, надо чтобы все выглядело как самооборона, надо чтобы все выглядело как попытки школьника отмахаться от бандитов складным ножичком, а что все умерли — случайность. Сложная задача. И разрезы не должны быть в одном месте, нет. Значит — у одного глотка, у другого — бедренная артерия, а Дживсу будет достаточно и локтем в висок. Нельзя нападать первым. Чертовы камеры, чертов открытый мир, вы бы давно у меня кровью захлебывались, ну же… давайте.

— Так что? — уже откровенно провоцирую их: — никто не сделает попытку? Первый удар — бесплатно. Остальные … ну как пойдет. Никаких гарантий, веселый аттракцион. Ну же! Я — просто школьник, а вы вон какие здоровые… неужели никто не решится.

— Школьник. — хмыкает один из Двоих: — это может быть проблемой, Босс. Это — Такахаси Кента.

— Не с руки — вторит ему другой: — здесь и сейчас… слишком светло. Тут могут быть камеры.

— Тут многовато камер — соглашаюсь я: — но я могу пригласить вас куда-нибудь, где их нет. Только мобильники здесь оставьте. Кстати, можно решить все дела в Медвежьем Круге… раз уж вас триада прислала.

— Медвежий Круг… — задумчиво говорит Дживс и оценивает меня взглядом. Застегивает свою папочку: — Медвежий Круг значит. Что же. Здесь и сейчас мы не можем себе позволить избить школьника… пусть даже такого наглого как ты. Вот… — он протягивает мне бумажку: — это повестка для госпожи Кисимото.

Я складываю руки на груди и гляжу на него. Насмешливо так гляжу. Конфликт прямо тут рассасывается на глазах, к вящему недовольству Темного, но я еще не остыл и адреналин в моей крови подталкивает меня к мелким провокациям. Он продолжает держать повестку в руке, а я — продолжаю смотреть на него, сложив руки на груди. Надеюсь, это выглядит достаточно высокомерно со стороны, чтобы его выбесить. Надо было перед зеркалом тренировать «взгляд свысока», как у Боа Хэнкок, Вольной Императрицы Пиратов.

— Ну ладно. — он сужает глаза. Видно, что ситуация его выводит из себя, но он держится. Крепкий дядька. Немного истерик, но только когда надо на публику работать, а так — умеет держать себя в руках. Неплохо. Он не дурак, потому конфликта и не произошло. Как бы не решилась ситуация на земле — все было бы им в убыток. Изобьют они меня — напали на школьника под камеры. Дела господина Вана-старшего, кто бы это ни был — от этого лучше не станут. Полиция тут еле шевелится, но скандал… скандал способен ускорить работу следственных органов. Значительно так.

— Вот. — он складывает бумажку и всовывает ее в одну из ячеек сетчатого забора: — госпоже Кисимото. А с тобой… Такахаси Кента — мы еще встретимся.

— А чего тянуть? — спрашиваю я: — если угрозы высказывать — чего тянуть-то? Давайте реализуем их все сейчас. Удобное место, солнышко светит. А то ведь… действительно всякое бывает… встретимся еще…

— До встречи — Дживс делает знак и Двое-из-Ларца — уходят с ним, провожая меня самым что ни на есть «нехорошим взглядом». Отвечаю им тем же. Они садятся в машину и уезжают. Я остаюсь один, задаваясь вопросом «что это было нахрен» и «какого черта». Достаю повестку из забора и читаю. Господин Ван, действительно. Досудебная претензия. Сколько-сколько?! Ничего себе сумма займа… это куда тебе такие деньги, Кексик?!

В кармане пикает телефон. Сообщение. Читаю. Папу снова с работы уволили, а Хината пришла со школы и у нее синяк под глазом, с мамой отказывается разговаривать, заперлась у себя и не выходит.

— Мда. — говорю я ротвейлерам, которые явно разочарованы тем, что никого так и не удалось съесть: — денек сегодня…

— Я не выйду! — еле слышно раздается через дверь. Госпожа Хината-химе изволит гневаться или пребывать в депрессии. Мама говорит, что у нее синяк. Еще мама говорит, что папу уволили и она поехала за ним, забирать его откуда-то, куда все уволенные работники попадают. Нет, не в седьмой круг ада, а какой-то кабачок, где уволенные обязательно должны напиться. В прошлый раз папа так и сделал, и мама не собирается допускать такое во второй, жизнь длинная, опять устроится на работу, опять его уволят, а длительный запой вреден для организма. Так бы мама разобралась с проблемой Хинаты на раз-два, она у нас и психолог и по заднице может надавать и посочувствовать, но две проблемы на одну маму — многовато. Потому как старшему дееспособному мужчине (временно, понятное дело) — мне были делегированы полномочия, скрученное полотенце и упаковка мороженного в холодильнике.

Ни черта не понимая в женской психике, но предполагая, что и полотенце и мороженное обязательно пригодятся — я сижу у дверей в комнату Хинаты, сижу прямо на полу. Потому как Хината-химе изволит гневаться и не изволит меня впускать. А врываться силой в комнату ученицы средней школы — уж увольте. Мало ли что там увидеть можно. Хотя, прямо сейчас, предполагаю, что моя сестренка просто валяется на кровати в обнимку с дакимакурой милого мальчика из компьютерной игры — Пой-куна. Наверное, умилительное зрелище.

— Ну и не выходи — соглашаюсь я и открываю крышку пластикового ведерка с мороженным. Я захватил с собой две ложки… но раз уж принцесса предпочитает заточение… одну ложку положил на крышку рядом с собой. На крышке, кстати изображена клубника с задорными глазами, которая обливает себя темной жидкостью. Надеюсь, это шоколад. Да, так и есть, клубничное с шоколадным сиропом. Сладко, аж приторно.

— И не выйду! — отвечает мне Хината из-за двери: — никогда! И в школу больше не пойду! Уроды!

— Уроды как есть — киваю я: — общество вообще имеет склонность к объединению против тех, кто выделяется. Как там в пословице — выступающий гвоздь вбивают в стенку первым.

— Ненавижу — едва слышно бурчит сестренка и, по-моему, я слышу, как она всхлипывает. Что же… действительно общество везде не любит выскочек, а Хината — яркая девочка и смелая, вот и … чтобы там с ней в школе не произошло, наверняка связано с тем, что она уж больно выделяется. Наверное и я тоже в этот огонь масла плеснул — не намерено, но самим участием в «Токийском Айдоле», например. И скандальными видео. Вообще удивлен как ей раньше все в школе с рук сходило, социум такое не терпит. Думал, что если ей все с рук в ее школе сходит, то значит она там занимает положение, подобное тому, какое Натсуми в нашей школе… или там Марика в своей. Альфа-хищник. Топ пищевой цепочки. Вот завтра будет какой скандал с участием Натсуми… вряд ли что в ее социальном положении изменится… хотя… кто его знает. Вот положение Марики в Академии основано на двух факторах — ее безбашенности и отмороженности, а также на высоком статусе ее отца. Вот случись что с мэром, застукают его на взятке или торговле наркотиками в теле несовершеннолетней проститутки с оружием в руках и декларацией о свержении законной власти в стране — ее статус может серьезно пошатнутся. Могут и травлю организовать, какой бы ты ни был лидер, а против коллектива трудно… тут чуть дашь слабинку и все. Есть методы, да, но даже они не дают возможности восстановить свой статус, скорее — просто сделать так, чтобы от тебя отстали, если ты такое уж страшное чудовище. Но альфой тебе уже не быть. Так что…