— Вы смеетесь, принц. — наконец на губах девушки заиграла улыбка и я вздохнул легче. Победа. Моя победа. Эта улыбка почему-то была важна для меня. Я вовсе не герой из комиксов или манги, чтобы бросаться на выручку Клубу Неудачников, но если они действительно захотят что-то изменить — научу как. Так что мое присутствие здесь — это не благотворительность. Почему-то мне очень сильно захотелось увидеть эту улыбку на губах у девушки. Самым простым решением было бы, конечно, взять ее под крыло. Сказать Марике, чтобы не смела. Но… это как в той поговорке про рыбу — дай человек рыбу, и он будет сыт один день. Научи его ловить рыбу, и он будет сыт всю жизнь. Здесь речь идет о том, чтобы научить человека ловить рыбу самостоятельно… да. А в этом деле легких путей не бывает. С причала, как говорится, рыбачил Апостол Андрей…
— Клянусь рукой что нет — отвечаю я, благодаря бога за то, что помню поединок Гамлета с Лаэртом: — впрочем…
— В свою же сеть кулик попался, Озрик — печально улыбается она: — я собственным наказан вероломством… и мне очень жаль, что я игнорировала тебя, Кента-кун. Я была неправа. Неправильно оценила тебя. Ты — словно герой из сказок и былин. Хм… что бы… ах, да. Как ты относишься к … вот! — она встряхивает головой, откидывая локон со лба и встает во весь рост.
— Кто честной бедности своей — стыдится и все прочее — тот самый жалкий из людей, трусливый раб и прочее… — произносит она.
— Доволен я малым, а большему рад — подхватываю я: — а если невзгоды нарушат мой лад — за кружкой, под песню гоню их пинком — пускай они к черту летят кувырком!
— Вы определенно стоите друг друга — говорит Чон Хва, переводя взгляд с меня на Ядвигу: — все, скоро пары начинаются. Мы пошли. Заседание клуба Голоногих закончено. Открывайте свой клуб книжных червей и зануд.
— Ээ… приятно познакомиться, Кента-кун — кивает мне Есико-тян: — мы и вправду… пойдем, пожалуй. Я-тян, ты … с нами?
— Спасибо — невпопад отвечает Ядвига: — я… останусь. Немного.
— Да. Я тоже — отвечаю я, глядя ей прямо в глаза. Вокруг нас что-то происходит, кто-то уходит, и мы остаемся одни на это лестнице.
— Я… у меня… просто мне нравится много читать — признается Ядвига: — у меня никогда не было много друзей, вот я и …
— Ну… сегодня у тебя стало на одного друга больше. Я же могу иметь честь называть себя так? Твоим другом? — уточняю я.
— К-конечно. — она опускает взгляд и улыбается кончиками губ, глядя в сторону: — конечно.
— Стакан вина и добрый друг — чего ж еще нам братцы? Пускай забота и недуг в грядущей тьме таятся… — улыбаюсь я в ответ.
— Мы … ловим радости в пути — отвечает она, поднимая свой взгляд и в ее глазах — пляшут искры: — пугливо наше счастье. Оно исчезнет и найти — уже не в нашей власти.
— Какое счастье найти человека который говорит с тобой на одном языке — вздыхаю я.
— Это Шекспир? Я… я не узнаю сонет. Или… — хмурится она.
— Нет. Это не Шекспир. И не Бернс. Это — малоизвестный, но талантливый поэт по имени Такахаси Кента — улыбаюсь я в ответ: — я слышал он был очень влюбчив и вел крайне распутный образ жизни. Хочешь принять участие в этой феерии? Обещаю тебе место в истории.
— Пятнадцатая девушка справа? Безымянная любовница великого поэта? — насмешливо отвечает мне Ядвига и я вдруг замечаю, что она — совсем рядом.
— Если кто-то звал кого-то сквозь густую рожь… и кого-то обнял кто-то — что с него возьмешь. И какая вам забота, если у межи — целовался с кем-то кто-то вечером во ржи!
— Чтобы завоевать даму — одного Бернса маловато будет — замечает Ядвига. Она все еще очень-очень близко и я даже чувствую ее дыхание. Ее цветочный аромат. Она пахнет как залитый солнцем летний луг, многотравье и жужжание одинокой пчелы над ним.
— Эй! Что такое там творится?! Кента?! — раздается окрик и Ядвига сразу съеживается и отворачивается от меня. Марика. Ну конечно. Надо с этим что-то делать. С чувством легкой досады — оборачиваюсь.
— У тебя поединок с Мендозой, не забыл? — упирает руки в бока Марика-тян: — а чего ты тут… с этой? А На-тян как же?
— Как ты не вовремя, Марика. — вздыхаю я: — Я-тян, солнышко, времени у нас мало, вот сейчас и проведем предметный урок — как противостоять буллингу в полевых условиях.
— Чего?! — удивляется Марика: — о чем это ты?
— Вот так себя и веди — киваю я: — веди себя как обычно. Будешь учебным пособием.
Глава 6
Марика стоит, скрестив руки на груди и насмешливо смотрит на Ядвигу, которая сразу сдулась и занимает крайне мало места в пространстве. Почему-то со стороны я сейчас напоминаю сам себе тренера или коуча по борьбе с фобиями, из тех, которые лечат арахнофобию, подкладывая резинового паука и приучая не боятся его — посмотри, он резиновый. Посмотри, он не принесет тебе вреда, это просто игрушка, все под контролем, не надо боятся.
— Я видела Толстяка Ояму, отсюда шел и плевался — сообщает она мне, не обращая внимания на Ядвигу: — имей в виду, этот тип по правилам не живет. Подкараулят тебя на улице… и я в общем не за тебя переживаю. У него в любом случае вин-вин будет — поколотят тебя, значит победят. Ты их поколотишь — напишут заявление в полицию. А в полиции у них связи есть… хотя и тебя они недооценивают. В любом случае — учи свою недотепу и пошли уже отсюда. Чему ты ее учить собрался?
— Чему получится — пожимаю я плечами: — главный урок здесь и сейчас, Я-тян, заключается в том, что на другой стороне — тоже человек. Он может быть сильнее тебя, смелее тебя, быстрее тебя. Но он никогда не будет мотивированней тебя. Потому что для Марики ты и твои друзья — всего лишь бесплатное развлечение. И если бы Марика-тян была бы дурой — то я бы сказал, что она злая. Но так как она у нас умная — то я скажу, что она философ.
— Философ?! — взрывается вдруг Ядвига: — она — философ?! Да она только и делает что над людьми издевается! Она… мои учебники соком залила, они все липкие стали! Гоняет меня за сигаретами, а мне не продают! Она…
— Смотри-ка, заговорила… — кивает Марика: — а такая хорошая девочка была. Кента, у нас времени мало. Чего ты хочешь то? Из дерьма бойца не сделаешь, такова ее судьбинушка. Оставь ты ее. У тебя Мендоза ждет.
— Не поднимается у меня рука на девушку — ворчу я: — а ну как поврежу ей чего? Ломать не строить. Ладно. Раз пока не получается, у меня к тебе просьба будет, Марика-тян. Оставь ты в покое голоногих и Ядвигу в особенности. Дальше я сам разберусь.
— Да я поняла уже все — насмешливо тянет Марика: — вот с первого взгляда все поняла. Не буду больше к ней цепляться. Но ты имей в виду, в Академии не только я есть. Здесь рыбешек побольше и покрупней хватает, а все время ее защищать будешь — начнешь в неприятности встревать. Это ты еще Ояме не показал своей заинтересованности в ней, уж он бы развернулся.
— И чего школьникам не хватает, на пустом месте надо и драму, и трагедию развернуть — удивляюсь я.
— Это ты мне вопросы задавать будешь? — прищуривается Марика: — ты же сам все знаешь. Ладно, пошли уже. Вот не просила бы меня На-тян за тобой приглядывать… эх. Эй ты, гайдзинка, как там тебя звать… мир? — она протягивает руку Ядвиге, ожидая рукопожатия. Девушка с именем польской королевы и хорошей памятью — смотрит на эту руку так, словно ей змею протянули. Словно ей ткнули под нос здоровенную такую гадюку и попросили пожать.
— Ну, долго мне еще руку держать? Мир, очкастая? — спрашивает Марика и Ядвига выпрямляет спину, словно ее по ней хлыстом перетянули.
— Никогда я тебе руку не пожму! — выплевывает она и разворачивается. Практически убегает. Я гляжу ей вслед и думаю, что я опять что-то испортил. Вот вечная моя привычка делать вид что все под контролем, покер-фейс хранить. Те, кто меня давно знают, — понимают, что это только маска, а вот она может подумать, что я все подстроил.
— Что делать теперь будешь, герой-любовник? — спрашивает у меня Марика: — за ней побежишь? Будешь ухаживать и добиваться?
