— Конец раунда! Стороны — расходитесь! — звучит голос Рико, девушки с огромной грудью и мы расходимся. Я сажусь на свой стул, стараясь не думать о сексе и о том, почему у меня его так мало. То есть, в последнее время бывает и почаще, но все равно. Я же подросток, где мой промискуитет и оргии?

— У тебя член встал — сообщает Марика, вытирая мне лицо влажным полотенцем: — она тебе так нравится? Или это у тебя в ответ на доминирование и унижение девушки на виду у всех? Вот ты извращуга то. Я ни разу не видела, чтобы на соревнованиях у кого так стоял.

— Это у меня от медикаментов. Чертова Бьянка и ее чертовые снадобья. — отвечаю я: — вот что с этим делать, а?

— Давай перерыв попросим, отойдем в туалет местный, а я тебе подрочу по-быстрому? — предлагает Марика: — а то тебе неудобно поди. И больно. Как с таким стояком двигаться?

— Тут можно перерыв объявить? — удивляюсь я. Предложение крайне своевременное и отказываться я не собираюсь. Не для того мама ягодку растила, чтобы я тут отказывался от таких предложений.

— Ээ… сейчас узнаю. — Марика испаряется, а влажное полотенце оказывается в руках у другой девушки, которая сразу же делает шаг назад и отводит взгляд в сторону, не решаясь притронутся ко мне. Да, моя слава впереди меня бежит. Хорошо, хоть Марика со мной разговаривает. Чувствую некую ментальную близость с девушкой Большого Та, она не испытывает ко мне романтических чувств, но видя мои страдания — просто предлагает свою помощь. Настоящий друг, да. Она всегда такой была — ей плевать на общественное мнение, она действует так как велит ей сердце и прямо сейчас сердце подсказывает ей что передернуть своему другу в туалете, если ему так трудно — это приемлемо. И зная ее — даже немного интересно. Черт, у меня еще больше встал. И я тоже вроде не испытываю никаких романтических чувств к Марике, а поди ж ты, тут же картинка как она передо мной на коленях стоит и на меня смотрит — в голове всплыла. Черт.

— Увы — возвращается Марика: — не дают тут перерывов. Но ты потерпи немного, а я тебе после поединка помогу, так и быть. А то ты лопнешь скоро и всех вокруг забрызгаешь. Ты главное Натсуми не говори, а то обидится.

— Не скажу — обещаю я: — правда после поединка оно уже не так сильно нужно будет. Я и сам… могу. Не хочу тебя утруждать и …

— Это для стимула — хлопает меня по плечу Марика: — чтобы ты этот поединок не затягивал. И потом, друзья должны друг другу помогать, верно же? Я — настоящий друг.

— Тут я согласен. Таких друзей еще поискать — киваю я и встаю, повинуясь окрику Рико-сенпай «Стороны в центр!».

— Ты смотри! — раздается сзади голос Марики, в котором я улавливаю больше восхищения, чем осуждения: — вот же сучка!

Перевожу взгляд на соперницу. Я намерено не смотрел в ту сторону, чтобы остыть, правда Марика со своим «невинным» предложением подрочить в туалете не помогла мне в деле укладывания стоящего, а даже усугубила проблему.

Видимо я пропустил много чего интересного, потому что Мендоза стоит напротив меня уже без своего рашгарда. Она одета… или раздета — в купальник. Причем такой купальник, который скорее можно описать словосочетанием «тряпочки и веревочки». Мы такие вот штуки по лесу разматывали при волчьей облаве — веревку с красными треугольными флажками. В руке у нее какой-то пластиковый флакон.

— Ээ… использование химических веществ во время поединка не допускается — слабым голосом говорит Рико-сенпай: — это…

— Не беспокойтесь — поднимает бровь Мендоза: — я сейчас… — она открывает крышку на флаконе и обильно поливает себя спереди тягучей прозрачной жидкостью. Растирает его по груди, животу и ногам. Бросает флакон за пределы татами, где его ловко ловит одна из девушек, стоящих в ее углу. Я гляжу, как масло покрывает ее кожу, делая ее еще более привлекательной и гладкой, блестящей и … я вздыхаю. Еще одно — масло быстро пропитывает эти самые «лоскутки» на ее груди, делая их прозрачными. Я сглатываю слюну. Черт.

— Ну так что, Рейнеке Лис? — спрашивает меня Мендоза, выставив ногу вперед: — поборемся?

Репутация удивительная штуковина. Чем больше в нее вкладываются, тем меньше толку от усилий и тем легче она рассыпается при первом же дуновении ветерка. Например, вот человек всю жизнь зарабатывал себе репутацию «Мать Тереза», всем помогал и для всех все делал, иногда в ущерб себе дорогому. Но дальше отметки «классный парень» или там «замечательная девушка» — не сильно продвинулся. Он продолжает собирать мусор на улицах, отчислять деньги в фонд поддержки диких животных, мигрировавших из стран-диктатур, отвечать добром на все подряд и заправлять постель по утрам. И мееедлено его репутация растет. Но стоит только один раз застать его за тем, как он пинает котенка — и все. Конец репутации, даже если он сто тысяч котят спас и всего одного запинал до смерти. Арифметика тут не работает, он — ужасный человек. И это правда. Ведь достаточно литра бензина в бочке лимонада, как лимонад становится непригодным к употреблению.

С другой стороны, репутация — крайне полезная вещь. Если у вас в кармане репутация, то многие вещи будут рассасываться вокруг вас сами собой. Вы входите в салун, поправляете свой четырехведерный «стетсон» на голове, поддергиваете ремень на поясе, утяжеленный кольтом модели 1873 года «Миротворец» и проходите к барной стойке, позвякивая шпорами… и по салуну проносится шепоток «Это же сам Дикий Билл Хикок! Ганфайтер Дикого Запада!». Ублюдки, сидящие за столиками и шлепающие засаленными картами, жующие свой табак и сплевывающие в медные плевательницы — затихают и съеживаются, а дамы у пианино, наоборот — начинают улыбаться и кокетливо поводить плечиками. Сам Бил Хикок и его cavalry twist! И вам не надо объяснять никому в этом салуне что при случае вы любому забьете в глотку его же слова — за вас все уже сделала репутация.

Поэтому люди ценят свою репутацию. Что же до меня… то я отношусь к этому проще. Потому что следить за свое репутацией — значит через некоторое время начать следовать за ней, а я не люблю, когда мною начинают командовать. Сперва «сделай вот это, это хорошо для репутации и прекрасно будет выглядеть на предвыборных плакатах», а заканчивается все «надо срочно замести под ковер последствия катастрофы и пятнадцать тел и врать всем напропалую». Или даже хуже «надо вести себя так, как ты не ведешь, говорить не то, что думаешь и постоянно притворятся». Не. Сами играйте в эти игры. Я стар, я устал, мне под чертову кучу лет, я живу уже вторую жизнь и на эти поведенческие штучки я не ведусь. Мне искренне плевать на то, что вы там про меня думаете.

По крайней мере я так думал до этого самого момента — пока дикая штучка по имени Катерина Мендоза не посчитала что загнала меня в угол с помощью обнажения и распределения силиконовой смазки по всему своему организму. Организм у нее… так, сейчас не об этом. Если что-то и есть у меня в этом новом мире, так это моя репутация извращенца и человека, который как раз плевать хотел на это ваше мнение и эту вашу мораль и эти ваши «фу таким быть». Вот прямо открываете энциклопедию на странице «фу таким быть» и видите там мое лицо.

В свою очередь Мендоза, увидев мое легкое смущение из-за стояка решила, что блефовал в тот раз с поединком по правилам Вольфганга Гете — голыми и в масле. Решила, что я ее развел, а сам — смущаюсь и стесняюсь. Мендоза не понимает моего смущения, это не стыд перед публикой, это скорее дань уважения к противнику. Это как поклон перед поединком, я кланяюсь уважая, не желая своей победой унизить человека, втоптать его в грязь. Кроме того, у меня немаленький такой триггер в отношении сексуального насилия — я не допускаю его в отношении девушек и считаю неприемлемым. А бороться в партере с лингамом, который так и норовит… эээ… проникнуть — это как раз насилие, связанное с сексом. Так что не надо путать мое уважение к сопернику со стыдом перед стояком.

И сейчас пришло это время. Показать Мендозе, как она заблуждается. Использовать в качестве оружия против меня мое же уважение к сопернику? Я могу и снять некоторые ограничения, если вы настаиваете. Как там говорят в анимационных сериалах про девочек-волшебниц — «Снятие Печати Запрета! Первый уровень!»