— Как замечательно, что вы спасли мою невесту от китайской триады — говорю я и глубоко кланяюсь: — как прекрасно что нам не придется иметь дело с этими головорезами. Это просто отлично. Я не могу выразить всю глубину своей признательности вам лично, Кума-сама. Вы — просто земное воплощение Бодхисатвы, не иначе.

— Хм. — смутить Куму нелегко, иначе он не был бы тем, кем он сейчас является: — да, я так и подумал, что вам будет приятно иметь дело со своими соотечественниками. Сумма правда… немаленькая и нужна она мне довольно быстро. Иначе проценты набегут.

— Там же написано, что займ — беспроцентный — указываю я: — я полагал…

— Между господином Ваном и госпожой Кисимото — да. А вот эти уроды с континента у меня на счетчике сидят уже пятый год — уточняет Кума: — боюсь, что в этом случае вы становитесь ответственными за эти проценты. Понимаю, что это известие может и выбить из колеи, для тебя это неожиданно… понимаю. Что же… из уважения к тебе и твоей невесте, Кента-кун, я могу дать вам три дня на решение этой проблемы. Чрез три дня я ожидаю увидеть в своем офисе деньги. Или вы можете перевести их на счет… который тебе даст Ми-тян.

— Три дня. — повторяю я. Мне нужно время. И Кума дает мне его. Недостаточно для того, чтобы решить проблему, но достаточно для того, чтобы подумать и принять решение. Что же… и то в радость.

— Спасибо за информацию и за то, что потратили свое время — я встаю и кланяюсь под внимательным взглядом Большого Босса: — пожалуй я пойду.

— Ступай с миром — благожелательно кивает он: — ступай.

— До свидания. — время уходить и начинать укладывать в голове все, что только что произошло. А произошло многое. В конечном итоге я расцениваю все это как попытка рейдерского захвата всего, чем Бьянка владеет, если, конечно у нее секретных деньгохранилищ нет. Так что сперва надо с ней поговорить, а потом уже решения принимать. Вдруг у нее эти деньги уже отложены и в коробках на поддонах в каком-нибудь гараже стоят, только и ждут того, чтобы их отдали? Может быть? Вряд ли, но чем черт не шутит, рановато волну поднимать и импровизировать с ходу. В сухом остатке пока известно только то, что Кума заявил, я даже договора цессии не видел, но думаю, что за ним не станет. Сделают. Самое противное в том, что с Кумой метод «а ты на меня в суд подай» — не сработает. Не будет он в суд подавать. У него другие методы… эффективней и быстрей судебной бюрократии. Он умеет деньги из людей выбивать… и мне это не нравится. Понятно, что Бьянка в долговое рабство не пойдет, она долбанутая на всю голову, скорее народ вокруг порешает и библейскую чуму на волю выпустит. Так же понятно, что я этого не допущу — ни того, ни другого. И уж тем более сам не пойду за долги на Куму работать. Нет. С этой публикой как — коготок увяз, всей птичке пропасть, отпор надо давать сразу же, на берегу и как можно более жестко. Так что… если у Бьянки нет таких вот денег, то я наконец сниму ошейник, поводок и намордник с Темного. Во всем надо искать положительные стороны, да. Хотел отпустить его погулять — вот тебе и повод, пожалуйста. И самозащита тут и помощь возлюбленной и вообще справедливость наводить и карму воплощать. Могут, конечно и меня грохнуть в процессе… но когда это меня волновало? Жизнь вообще штука интересная, но короткая, сколько не живи, перед смертью не надышишься. Вообще, сделать все с размахом, плюнуть на камеры, написать завещание и устроить тут армагеддон… уж взрывчатку то Бьянка достанет. И пару стволов. А на худой конец — прямо сейчас у нее бочку плавиковой кислоты реквизирую… нет, рановато еще уходить, дурак ты эдакий. У тебя обязательства перед людьми и семьей. Пусть это будет план «Браво». Или даже «Омега». До чего все-таки охота все простыми средствами решать, если в руке молоток, то к чему его сдерживать?

— И … вот еще что — говорит Кума, и я — оборачиваюсь, уже почти дойдя до двери.

— В качестве жеста доброй воли я могу принять к оплате и твою долю в «Женской Общаге» — добавляет он: — о цене договоримся. Не обижу.

— Еще один жест доброй воли. Как щедро. — говорю я, отчаянно следя за тем, чтобы мой голос не выдал тонну сарказма на слово. Не время еще.

— Что тут скажешь — пожимает плечами он: — я мягкий словно масло, сынок. У тебя три дня, запомни.

— Конечно. — и я закрываю за собой дверь. В приемной на стуле сидит Косум, у нее виноватый вид. Вскакивает, увидев меня, подбегает было, но видит мое лицо и останавливается.

— Что, так плохо? — спрашивает она.

— Все замечательно. — отвечаю я: — просто не бывает чудесней. Ты отчеты по своей общаге когда последний раз писала?

— Позавчера — моргает она: — а что не так? У нас дела идут очень хорошо, не может он на нас ругаться, у нас такой подъем пошел как мы вещание на континент подключили через Золотой Фаервол. Просто никакой политики и блюр на откровенный контент — и нас пропустили в китайский сегмент интернета. Все идет как на дрожжах, я тебе похвастаться хотела, сколько мы за неделю сделали…

— Ага. Понятно. — киваю я: — ну ты молодец.

— А то! — радуется Косум: — я ж тоже в доле. Мне выгодно, Куме выгодно, тебе выгодно. Ты вообще, скоро будешь богаче своей подружки… и я так предполагаю, что нам масштабироваться надо. Сперва — филиалы в Токио и Киото, а там… а ты чего не радуешься? — хмурится она: — что такого Кума тебе сказал?

— Да я радуюсь. Радуюсь. Прости что не прыгаю от радости, у меня что-то спина … побаливает. — отвечаю я: — пошли уже отсюда. Поговорить надо.

— Ни у кого я деньги не занимала — отрицает все Кексик и трясет своими хвостиками. Изучает копию договора и вздыхает. Трет лоб, от чего на нем появляются морщинки.

— Это не тот вежливый китайский мальчик, что по уши в тебя влюблен был? У него еще прическа такая была — закачаешься… ну, про которого еще все таблоиды писали? Точно, Ван же… — добавляет Рыжик: — он самый! Ты у него деньги заняла?

— Да не так все было — принимается объяснять Кексик. Мы — я, Рыжик и примкнувшая к основному коллективу Логова Юрико — слушаем. История про китайского мальчика, которому очень нравилась Бьянка и у которого была очень классная прическа. Как выяснилось, китайский мальчик был сыном какого-то очень строгого китайского папы. И китайский папа не давал ему денег, но давал управлять своими компаниями. Это как у Рокфеллеров — держать в черном теле своих детей, они у него даже в школу в обносках ходили, а с восемнадцати он им сразу подразделение под командование давал. У большинства сразу крыша съехала. У китайского папы метода была другая — никаких карманных денег для своего отпрыска, а вот управлять он мог прямо миллиардами. Не знаю, чему именно эта система должна была его потомка научить, а научила легкому мошенничеству и подлогу. А именно — взять деньги на свои нужды он не мог, а вот оформить договор займа — легко. Так он и делал — оформлял договора займов на третьих лиц… откатывал им процент, а на остальное — позволял себе жить достаточно широко. Как китайский папа проморгал наличие у своего отпрыска не только «Феррари», но и яхты… вернее — нескольких яхт и даже самолета — совершенно непонятно. В любом случае, китайский мальчик упросил Бьянку прикинуться его невестой, раздуть историю через таблоиды и подписать договор займа, а сумму они договорились пополам поделить. В свою очередь он гарантировал что никто за займом не придет… и видимо что-то у него там не срослось.

— Значит ты взяла только половину. Уже легче — вздыхаю я.

— Правда что ли? — удивляется Рыжик: — легче?

— Ну конечно не легче. — поясняю я: — это сарказм. Как вообще можно подписывать договора займа, если не берешь всю сумму. Ты же себе на шею такой долг вешаешь.

— А… это она всегда так — машет рукой Рыжик: — я вот совершенно не удивлена. Не понимает, кому можно верить, а кому нет. Иногда — подозрительна как сова в лесу днем, а порой — в омут с головой и делает все, что не попросят. С тобой, кстати такая же история — верит в тебя и все, хотя оснований-то и нет никаких…