— Вкусное мороженое. — говорю я вслух: — клубника с шоколадным топингом. Твое любимое.
За дверью молчат. Напряженно так молчат, зло. Я облизываю ложку и снимаю клубнично-шоколадную стружку с верха. Засовываю в рот. Нет, слишком сладко. Хотя, вкусно, но приторно, все слипнется потом. Куда столько сахара добавляют? Говорят, у мужчин и женщин вкусовые сосочки по разному вкусы различают… вот потому Хината такое вот любит. И парфэ это свое кушать и официанта этого приторного в торговом центре…
— Правда мало его — добавляю я: — мало осталось… скоро кончится.
— Не смей его есть! — откликается Хината: — это мое стрессовое мороженное. Оно с настоящими сливками! Жирное как наш директор! Я его только … только на праздники или если стресс. А сейчас у меня стресс!
— Да ладно. Это не стресс, а признание твоих заслуг по выделению из коллектива. — говорю я: — слишком ты красивая и яркая, вот и вызываешь гнев и зависть у остальных членов вашего социума. А чтобы синяков не получать — надо драться уметь. Хочешь — научу?
— Да уж, видела я… — откликается Хината: — сам все время в синяках ходишь, толку от твоего умения…
— Видела бы ты тех мальчиков… и девочек — отвечаю я, подумав, что после истории с Шизукой и Мендозой — не могу заявлять о том, что дескать никогда не бил девушек. Особенно после истории с Шизукой, да во время нашего … небольшого недопонимания я к ней и пальцем не притронулся, но потом… по настоянию Бьянки приложил руку к ее попе, да. А бедную Катерину Мендозу и вовсе рапирой отлупил куда ни попадя. Так что да, я теперь бью женщин. До чего докатился. А когда-то у меня была мечта. Цель. Вздыхаю.
— Видел бы ты этих страхолюдин! — отвечает Хината: — правда Айку жалко, ей тоже досталось…
— Ого. Так вы стенка на стенку дрались? — удивляюсь я. Как-то крутовато для школьных разборок между девчонками.
— … нет — выдавливает Хината: — они просто гадости про тебя говорили! И про меня! Вот Айка и не сдержалась! А они потом учительнице нажаловались что мы первые напали! И теперь родителей вызывают в школу и вообще говорят, что отчислят! Вот!
— Ммм…
— Ты что мычишь? Язык проглотил? Ты там мое мороженное ешь?
— Нет. Ты что… как я мог? Неа…
— Ну-ка… — дверь распахивается и Хината-химе является городу и миру, озаряя окружающий мир своим присутствием. На левом глазу у нее повязка, так что теперь она у нас как Джек Воробей, который (не забываем!) — капитан Джек Воробей. В общем — залихватская пиратка Японского моря.
— Так и знала! Ты жрешь мое мороженное! — обвиняет меня Хината и отбирает у меня пластиковое ведерко и ложку. Садится рядом и втыкает ложку в бело-розовую массу с шоколадными прожилками. Тут же засовывает ложку себе в рот. Хмуро сидит рядом.
— Осторожнее, а то у тебя голова от перепада температур заболит — предупреждаю ее я: — и попа слипнется.
— Не слипнется. — отвечает Хината: — я уже так делала. Вранье это, что попа слипается. Предрассудки старшего поколения.
— Ну-ну. — я уже использовал мороженное для преодоления кризиса, сейчас осталось только скрученное полотенце. Когда его применять? Уже настало время? С сомнением смотрю на Хинату, которая поглощает мороженное из ведерка так, словно она ненавидит клубнику, ненавидит шоколад, ненавидит мороженное вообще, а уж сочетание всего этого в одном — и вовсе сводит ее с ума. Это персонально. Это личное. Это битва не на жизнь, а на смерть и должен остаться только один.
— Они назвали тебя неприличным словом — наконец говорит Хината: — сказали, что ты — шлюха и альфонс. А я — сестра альфонса и шлюхи. А сестра шлюхи — сама шлюха. Да мне-то плевать что они там думают, неудачницы из параллели, но Айка…
— Сильно ей досталось?
— Да не. Даже синяка нет — мотает головой Хината: — на лице. По голени ей пнули и форму порвали. Твари. В следующий раз нож с собой в школу возьму. Или слабительного им в компот подсыплю. Или… камеру в женской раздевалке помещу, а потом…
— Ой, погоди… — останавливаю я поток фантазии своей младшей сестренки. Как и ожидалось, Хината у нас совсем не похожа на Кенту своим характером и методологией решения проблем. На редкость здоровая у нее психика и задавить себя она так просто не даст. Все-таки социальный статус у нее в школе высокий, а то, что произошло — это как раз борьба за место под солнцем в табели о рангах и попытка конкурирующей группы использовать слабости для того, чтобы подвинуть Хинату и Айку с их места. Что делать? Самое простое и очевидное решение — пойти и разобраться с мелочью лично, ну или попросить кого. Простое, очевидное и неверное. Если я буду ходить и наезжать на школьниц средней школы в попытках защитить свою сестру… это будет воспринято всеми как слабость самой сестры. И даже если этот конкретный конфликт будет разрешен, то останется почва для следующих. И это подорвет позицию сестренки как самостоятельного субъекта. Нельзя так делать. Тогда — как именно я могу помочь своей сестре без того, чтобы решать за нее ее проблемы? Во-первых — дать ей понять, что я люблю и принимаю ее такой, какая она есть. И верю в ее разумность и способность самостоятельно разобраться с проблемой, а буде таковая вырастет — то и обратиться за помощью. Во-вторых — удержать от явных глупостей и дать парочку советов по тактике и стратегии, потому как нож с собой таскать — это конечно полезно, но применять его в школьных разборках — глупо. Так и новой Невада-тан стать недолго. В-третьих — научить как именно реагировать на нападки и оскорбления. Потому что «мир не такой уж солнечный и приветливый, это очень опасное и жесткое место», как говаривал Рокки Бальбоа.
— Ни ты, ни я — не бьем с такой силой, как жизнь — говорю я Хинате и та поднимает голову от пластикового ведерка: — совсем неважно как ты ударишь. Важно, как ты держишь удар, как двигаешься вперед. Будешь идти — иди, если с испугу не свернешь. Только так побеждают! Если знаешь, чего ты стоишь — иди и бери свое, но будь готов удары держать! А не плакаться и говорить — я ничего не добился из-за нее, из-за него — так делают трусы! А ты не трус! Быть этого не может!
— Рокки Бальбоа. Речь перед своим сыном. — говорит Хината: — ты старпер и примеры у тебя старперские. И я не собираюсь сдаваться. Я ей завтра хвост-то накручу, по жопе надаю и вообще…
— Хорошо, пример с Рокки был неверным — признаю я: — вы же девочки, у вас нет поединков чести и всего такого. Как именно поступать в таких случаях — ты лучше у мамы спроси, у нее молодость была бурная, она точно знает.
— И то верно — кивает Хината, снова втыкая ложку в мороженное: — мама знает. Она подскажет. А где она? Я думала, что она сейчас дверь выбьет и лекцию мне прочитает. Сперва. А уже потом — мороженное.
— А… вот как надо было — говорю я: — сперва полотенцем, а потом — мороженное. А ну-ка отдавай, не время еще!
— Не отдам! Все, поезд ушел. — она прижимает пластиковое ведерко к себе: — считай, что ты справился с делом. Утешил меня и все такое. Ты же за этим тут? Троечка. Из десяти. Ничего не умеешь, бестолковый старший брат. Лучше бы с Айкой на свидание сходил, она и так за твою честь пострадала…
— У меня есть честь? — делаю вид, что ищу что-то в карманах, на поясе и оглядываюсь вокруг: — куда это она задевалась? Я ее с семи лет не видел.
— Да, но она-то об этом не знает — машет ложкой в воздухе Хината: — она искренне считает тебя … эээ… много кем она тебя считает. Вообще, влюблена она в тебя до потери тапочек. Жалко дурочку. И потом, она вступилась, чтобы тебя не называли альфонсом и шлюхой.
— Хм. Мало ли как называют. Вот например ты — ты обидишься, если тебя назовут мальчиком? — спрашиваю я у Хинаты, доставая вторую ложку.
— Что? Нет конечно. Я же не мальчик! — мотает она головой.
— Ну вот. Я знаю, кто я такой. Знаю кем я хочу стать. А субъективные оценки со стороны меня не сильно трогают за живое. Пусть их. Хотя ты права — Айке полагается компенсация… действительно, давай я ее на свидание свожу. Она бы хотела с Бьянкой познакомиться?
