– Извинился! Быстро! – рявкнула она своей собственности.

– Извините меня, – пробормотал раб, ошарашенно озираясь по сторонам.

– Что ты сказал? Повтори! – Тьяра разбушевалась. Внезапно и непредсказуемо. Таких данных про нее у меня тоже не было.

– Извините меня, – снова разлетелся шепот по салону гравикара.

– И это все? – рявкнула подруга. – Что еще ты должен сделать?

Раб с несчастным видом уставился в пол. В гравикаре повисла напряженная тишина.

– Сказать, что больше так не будешь! И встать на колени, – рыкнула Тьяра напоследок. А черноокий красавец поспешил выполнить приказ.

– Простите меня, я так больше не буду, – и спустился на пол гравикара, чтобы встать на колени.

Я за всем этим спектаклем наблюдала сначала со страхом, а потом с долей иронии. Мне показалось, что я попала в дрянное кино.

– То-то же! – кивнула Тьяра и достала из кармана тонкий прямоугольник со светящимся экраном. Один в один как смарты на Дэвиле. И с предвкушением на лице нажала на экран.

Раба тряхнула, и он вскрикнул. А после упал на пол.

– А это тебе в науку, чтобы не забыл про свое обещание, – уже почти привычным мне тоном проговорила она.

И через мгновение рявкнула:

– Чего разлегся тут? На место, живо!

Волна дрожи сотрясла тело раба. Он так и замер в позе эмбриона у наших ног. Второй раб с ошейником смотрел на все происходящее с приклеившимся ужасом на лице. А вот Беню воспитательный момент не удивил. Словно он его и ожидал.

«Все понятно. Эти два и в самом деле новички, – подвела я итог наблюдению. – Беня же многое повидал. И мне бы пригодилась его информация о дурдоме, в который я попала. Только как ее от него получить, не выдавая себя?»

И еще вопрос: каким образом Тьяра воздействовала на раба? С помощью чипа? Работорговец ничего про чипирование не говорил… Тогда что за смарт у Тьяры в руках и как он работает? У меня он тоже должен быть…

Раба перестало трясти и он вернулся на сидение.

«Больше шутить и играть в превосходство ему долго не захочется», – легкое злорадство прогнать не смогло даже сочувствие.

Гравикар снизил скорость, и за окном мелькнуло очертание военной базы. Интересно, лекарь здесь есть? Или охотники на метаморфов и прочие одаренные в нем не нуждаются?

Моя канарейка, как стала я называть машину Лоры, плавно затормозила и остановилась на вчерашнем месте.

Я ступила на тротуар и еще раз осмотрелась. Огромное здание с куполообразной блестящей крышей. Вокруг него столпились строения поменьше, но такой же конструкции.

– Пошли, – не дожидаясь, что будут делать сестра и подруга, позвала я своего невольника.

И направилась к уже знакомой двери. Разблокировала ее и распахнула настежь.

Беня жест понял по-своему и до побеления сжал губы. Шаг чуть замедлил. Словно набирался решимости переступить порог этого «заведения».

Я его опасения понимала, но помочь ничем не могла. Любое мое подбадривающее слово сыграет против меня. Лучше уж изображать мегеру. Тем более что Тьяра и Софья буравили нас взглядом.

– Поторопись! – рыкнула я на манер Тьяры.

Блондин отшатнулся, как от удара. Но шаг ускорил и не мешкая вошел в дверной проем. Двинулся в сторону фойе и остановился на перекрестке.

«И в самом деле запутаться можно. Четыре направления движения, – вспомнила я план. – На лестницу, ведущую на второй этаж, в левое крыло и в правое. И в подвал».

Зря я понадеялась, что он меня приведет туда, где ему Лора отводила угол. И тоже остановилась, размышляя, куда отвести свое приобретение.

– Выглядишь – жуть просто.

Попытка разрядить атмосферу и тем самым замаскировать мою растерянность не удалась. От моих слов раб снова поежился и продолжил делать вид, что его здесь нет.

Он так и будет шугаться от одного звука моего голоса? Как бы мне его успокоить? А то и я нервничаю, глядя на его напряженную фигуру.

– Почему у тебя такие ожоги? – задала я глупый вопрос, чтобы отвлечься от рассматривания обожженного тела. И вынырнуть из ужаса догадки, что я купила умирающего раба. И что скоро на моей совести окажется еще одна смерть.

Ответом мне был короткий тяжелый взгляд.

О чем я думала? От него жаром пышет так, что и меня того гляди обожжет. Как мне его лечить, чтобы не выдать себя?

Захотелось заорать изо всех сил и швырнуть в стену что-нибудь тяжелое. Или очень ценное. Да так, чтобы вдребезги разнесло и стену, и снаряд.

Никогда еще во мне не бурлила, переливаясь через край, испепеляющая ярость. Это от Лоры привет? Или Сартанай сам по себе так влияет на психику?

Я покосилась на замершего в метре от меня блондина. И позволила себе рассмотреть его более пристально. Мое внимание сразу же привлекла обожженная и израненная грудь, кровь на растресканных губах и полопавшаяся на плечах кожа.

Невообразимо! Его оставляли обнаженным на солнце на долгие часы. Знать бы, по недосмотру или по прямому приказу. И кому мне слать ответку за жестокое обращение.

Горячее дыхание Бени прошлось по моей щеке. Словно я стояла не на расстоянии пары шагов, а совсем рядом. С усилием я отвела взгляд от подбородка, покрытого отросшей щетиной. Более темной, чем волосы. И оттого придававшей парню неряшливый вид.

Клокотавшая внутри ярость утихла. Ее как цунами снесло разлившееся истомой желание. И я оцепенела: неужели это мое тело реагирует на измученного, стоящего одной ногой на том свете несчастного?

«Если это так, я схожу с ума… Или происходящему есть другое объяснение?»

Я задумалась и поспешила я уцепиться за первую пришедшую на ум догадку:

«Это меня будоражат отголоски страстей Лоры. Иное просто невозможно».

И позволила себе прислушаться к накатившим чувствам. Запретным на моей родной планете. Мне вдруг стало любопытно, каково это, подчинить себе чужую жизнь. И я продолжила рассматривать своего невольника.

Мой взгляд перетек от подбородка к шее, менее обожженной, чем остальное тело. От напрягшихся под моим взором жил мне стало не по себе. Торопливо опустила взгляд вниз и уткнулась в маленькие аккуратные соски. Слишком яркие, значит, тоже обгоревшие на солнце.

Краска хлынула на лицо, и я поспешила отвести взгляд на предплечье. Но и на нем выцепила то, что не надо: поднимающиеся под кожей чуть синеватые тяжи – вены. Они прочерчивали привычный маршрут на теле и напоминали, каким оно было до рабского рынка. Крепким, в меру рельефным.

Я нервно сглотнула и сильнее сжала губы. Только это ничуть не помогло унять внутреннюю дрожь и прояснить мысли. В которых сейчас искрило застилающее разум возбуждение.

В такие игры мой организм еще не играл. Я сцепила зубы и отгородилась от пропасти, в которую меня затягивало пульсирующее желание. И принялась гадать, кем мог быть мой невольник в свободной жизни.

Не похоже, чтобы до Сартаная парень занимался тяжелым физическим трудом. Вместо этого он работал над телом, подчеркивая и без того безупречную мускулатуру. Иначе почему у него настолько красивые руки? Каждую мышцу, каждую жилку на которых можно рассмотреть детально.

Мой взгляд словно приклеился к внутреннему локтевому сгибу. С белой нежной кожей. Одно из немногих мест на его теле, не опаленное солнцем. Я продолжала жадно смотреть на пульсирующую в такт ударам сердца синюю вену, пока парень не пошатнулся.

Лишь тогда я опомнилась и успела отметить, что мое дыхание сбилось. Стало тяжелым и надрывным. Губы пересохли и начали заметно подрагивать. Моя попытка переключиться провалилась с треском.

Я подняла глаза. Испепеляющий взгляд Бени меня отрезвил. Если бы взглядом можно было убить, я бы уже была мертва.

«Сколько ни смотри, регенерация не ускорится, – сказала я себе, и эта простая мысль окончательно охладила внутренний жар. – А очередной прилив ненависти у блондина вызову запросто».

«А глаза? Что у него с глазами?» – я сделала шаг в его сторону. Чем раньше я пойму, с чем имею дело, тем больше шанс на излечение.

При моем приближении ресницы раба задрожали и резко дернулся кадык.