— Помоги мне дойти до моих покоев…

Я отпустила его руку и свесила ноги с кровати, давая понять, что я намерена уйти.

— Куда? — усмехнулся Бастиан, глядя на меня так, будто я сказал что-то очень глупое. Я удивленно уставилась на него. Конечно, я слышала, что он сказал про мои вещи. Но надеюсь, он понял, что я не планирую оставаться с ним в его покоях, пока здесь ее портрет. — Селин, сейчас ночь, мне бы не хотелось будить слуг только ради того, чтобы снять портрет Амары.

Я опустила глаза. Я не знала, как выразить свою мысль правильно, чтобы не обидеть его.

— Ты же помнишь, что я тебе сказал?

— Да…

Я кивнула, глядя ему в глаза. Кажется, он воспринимал наш разговор, как очередной мой каприз. Что ж, значит по-твоему я капризная?

Злость заполнила меня до краев. Я уже собиралась высказать ему.

— Ты — моя, — он приблизил свое лицо к моему и я удивлено вытаращилась на него. — И будешь всегда рядом со мной, тем более по вечерам и ночам.

Бастиан притянул меня к себе, увлекая в поцелуй. Отказывать ему в близости я не могла из-за собственной слабости перед ним, поэтому незамедлительно ответила. А покапризничать у меня еще будет время.

Я проснулась среди ночи от странного ощущения, будто кто-то смотрит на меня. Сначала я думала, что это Бастиан, он иногда так делал, особенно, когда мы с ним ругались, но, приоткрыв глаза, я увидела, что он крепко спал. Я приподняла голову, чтобы осмотреться, но кроме меня и его в покоях никого не было. Я решила, что это все мои воображения и мнительности и снова улеглась на грудь Бастиана, прикрыла глаза, слушая, как размеренно бьется его сердце. Но, как только я начала погружаться в сон, снова услышал этот смех, такой звонкий, словно звон хрустальных колокольчиков. Я вздрогнула и почувствовала, как меня охватывает липкий ужас, от которого мокнут ладошки и в животе все сворачивается узлом.

— Бастиан… — я слегка потрясла его руку и на его лице появилось недовольство.

— Черт, Селин, я хочу спать… — он приоткрыл один глаз и зло посмотрел на меня.

— Здесь кто-то есть! — я стала расталкивать его, чтобы он окончательно проснулся.

— Здесь ты и я, и я хочу спать, а ты, если не хочешь, то можешь делать все, что пожелаешь, но дай мне поспать. — прорычал он и повернулся на бок, спиной ко мне.

— Мне страшно! — я вцепилась в его плечо и он, застонав, развернулся ко мне лицом.

— Все, спи, я с тобой и тебе не должно быть теперь страшно! — он обнял меня, буквально тут же проваливаясь в сон.

Я замерла, пытаясь прислушаться к своим ощущениям. Но это ощущение, что кто-то наблюдает за нами, не покидало меня. Я попыталась успокоиться, убеждая себя в том, что это мое воображение. Прикрыв глаза, я снова услышала этот смех. Я вздрогнула, впиваясь взглядом в лицо мужчины. Но, кажется, он не слышал, как спал, так и спал дальше, глубоко и равномерно дышал.

Я аккуратно убрала его руку с себя и присела на кровати, снова оглядываясь. Было еще самое раннее утро и солнце только-только появилось из-за горизонта, в покоях было уже не так темно, как ночью. Я огляделась, но ничего странного не заметила, все лежало на своих местах и ничего нового я не увидела. Чем дольше я сидела и разглядывала комнату, тем больше я ощущала, что кто-то смотрит на меня.

Это ощущение пугало меня, я уже снова хотела разбудить Бастиана, как взглянула на стену, где висел портрет Амары и замерла в ужасе — картина была пуста. Амары на ней не было. Я вдруг поняла, что от ужаса не могу даже пошевелиться, в горле пересохло и меня бросило в жар. Я не понимала, как такое может быть. Это ведь портрет, куда она делась с него? А потом я опять услышала смех, звонкий, переливистый и теперь я испугалась не на шутку.

— Бастиан, Амара исчезла с портрета!

Я вцепилась в его плечо и стала громко кричать от страха. Он оттолкнул меня и, присев в кровати, потер ладонями лицо. Я же, не смотря на его протесты обняла его и уткнулась в его шею лицом.

— Чего? Ты в своем уме? — я отстранилась от мужчины, потому что он говорил со злостью. — Ты меня начинаешь пугать, Селин.

Он показал рукой на портрет. Я посмотрела в ту сторону, Амара снова была на месте и мягко улыбалась, глядя куда-то поверх головы художника.

— Клянусь, только что ее не было там… — я повернулась к нему и посмотрела в его глаза. — А еще я слышала ее смех…

— Селин, Амара мертва, она не может уйти с портрета, тем более она не может смеяться. — строго глядя на меня, проговорил Бастиан.

Черт, теперь он будет думать, что я сумасшедшая истеричка. Он так смотрел на меня, как смотрят на душевнобольных людей и это было очень обидно.

— Ты не веришь мне?

— Селин, дорогая моя, — он приобнял меня. — Я думаю, что это все из-за стресса и переживаний. — он поцеловал мою макушку.

— Я не вру…

Он снова поцеловал меня, но уже в висок, успокаивая, как успокаивают деток.

— Давай просто полежим вместе и ты успокоишься. — он прилег на постель и притянул меня к себе.

Оказавшись на груди мужчины я вдруг ощутила себя в безопасности. Чем дольше я лежала на нем, тем спокойнее мне становилось. И в какой-то момент я вдруг подумала, что все это реально мне показалось.

Спустя полчаса в покои вошла служанка, она скрылась в ванной комнате, видимо стала готовить ванну. Я прикрыла глаза. Бастиан что-то шептал мне, поглаживая волосы, целуя меня в макушку и висок. Сегодня надо было менять ему повязку и я уже решила, что после купания поменяю бинты.

Иллюзион. Ариана. Месяц спустя.

— Ваше императорское величество! — Ариана вздрогнула, услышав голос врача. — Вам нужно отдыхать. — Она кивнула. — Зачем вы так себя истязаете?

— Мой муж пропал месяц назад… — тяжело вздыхая, ответила императрица.

У нее не было слез, она выплакала их все уже давно.

— Если вы не будете себя беречь, то потеряете и своего ребенка.

Ариана вздрогнула. Она пыталась взять себя в руки много раз, но находиться одной в огромном дворце ей становилось все тяжелее. Мысли о том, что она больше никогда не увидит Саеруса, ее пугали, глубже загоняя в депрессию. Ей так хотелось чтобы он вернулся, пусть он будет холоден с ней, но хотя бы она снова смогла бы взглянуть в его синие глаза.

Все вокруг ее уверяли в том, что с ним все будет хорошо и он скоро вернется, но время шло, а от него не было ни единой весточки. Ариана опустила руки. На людях она старалась держаться, даже натягивала улыбку, что последнее время давалось ей с трудом, а по ночам в подушку она рыдала от боли, разрывающей ее сердце. Иногда ей казалось, что ее сердце не выдержит и разорвётся и такой исход ей казался выходом из ситуации. А потом наступало утро, она до сих пор была жива и все начиналось с начала, фальшивая улыбка, пустые разговоры, пустые обещания, напрасные надежды, разрывающая сердце боль и огромная дыра в груди.

Все 4 северных короля периодически дежурили во дворце Иллюзиона, но после они торопились к своим супругам, а Ариана снова оставалась одна. Бастиан категорически был против того, чтобы Селин прибыла в Иллюзион, аргументируя это все тем, что для младшей сестры императрицы опасно находиться здесь. Ариана чувствовала себя одинокой.

— У вас уже было два кровотечения, ваше величество, я понимаю, что ситуация сложная, но вы должны быть сильной ради наследника империи.

Ариана устало кивнула и, прикрыв глаза, отвернулась от врача. Слеза скатилась по ее щеке, оставляя влажный след на нежной коже. Врач знал что надо делать, в очередной раз доложить генералу Бастиану, о том, что Ариана опять отказывается есть, опять теряла сознание. Каждый день он связывался с братом императора, но новостей так и не было. Слуги ежедневно докладывали Бастиану обо всем происходящем, но поиски Саеруса ни к чему не приводили и порадовать императрицу пока было нечем, и снова ей говорили слова, чтобы успокоить ее и утешить.

Она уже не верила этим словам. Однако каждый из четырёх королей был уверен, что в скором времени Саерус объявится. Рейна в свою очередь пыталась увидеть будущее императрицы, но после того, как Саерус пропал, будущее Арианы стало закрыто. Она чахла на глазах, и никто ничего не мог сделать.