Обычно все контакты с людьми были до тошноты похожи один на другой. Мало кто смотрел на теургов как на людей, еще меньше было тех, кто считал их за равных. В большинстве своем народ относился к заклинателям в лучшем случае со смесью брезгливости, суеверной неприязни и страха. Впрочем, высказывать свое истинное отношение к колдунам не решался почти никто. Теурги выполняли свою работу, не лезли в дела простого народа, предпочитая свои изолированные сообщества, а люди не мешали и делали вид, что тех не существует. Этот негласный пакт действовал везде, создавая хоть какую-то видимость упорядоченной жизни среди зловещего, расползающегося хаоса мира. Он же помогал избегать лишней напряженности.

Однако никто не знал об истинной сущности гостя. А раз так, досужая болтовня его не интересовала.

Порой мимо проходили надушенные аристократы в богатых одеждах. Эти вели себя по-другому. Завидев Нокса, они бледнели, напрягались всем телом и ускоряли шаг, избегая встретиться с ним глазами.

Теург вздохнул с легким раздражением отер лоб. Ожидание затягивалось. Отвлекшись от нарастающего ощущения усталости, он прислушался. Послышались шаги. Из дальней части залы спешно выбежала еще одна горничная. Она подошла и вежливо поклонилась.

— Господин, вас зовет его превосходительство.

Нокс спешно встал.

— Тогда идем.

***

Теург стоял на пороге кабинета барона. Если он и удивился то не показал вида. А он определенно был удивлен. Перед ним сидел не крепкий на вид аристократ, не мятежник, которому не терпелось вести в бой солдат, не владыка, готовый бросить весь юг к ногам Темного, лишь бы утолить свои властные амбиции. Нет. Перед ним сидел жалкий дряхлый старик. Бледный, изможденный и порядком потрепанный. Теург перевел взгляд в сторону от большого кожаного кресла из тяжелого дерева. Возле подлокотника стояла узкая деревянная стойка длиной не меньше пары метров. К середине стойка расширялась, образуя стеклянную колбу с изящной латунной ручкой сбоку. Судя по всему, она предназначалась для выпуска жидкости.

От прозрачной колбы к руке с обвисшей дряблой кожей спускалась трубка из гибкого материала, скорее всего кишки какого-то животного. Искусственная жила заканчивалась грубоватого вида иглой с двумя ушками по бокам.

— Ну и как тебе мои покои? Доволен?

— Ты очень гостеприимен, барон.

Барон довольно хмыкнул в густые седые усы.

— Будет тебе там стоять. Присядь, только близко не подходи, коли жизнь дорога. — Лангос указал на стул, который стоял возле его стола. Теург подошел и осторожно опустился на сиденье.

— Не подумай, что угрожаю, дело вот в этом, — он указал на стойку. — Лекари до сих пор спорят о природе той дряни, что во мне сидит. Пару часов назад я был не в лучшей форме. Позвал, как только сумел и счел, что это будет безопасно для нас обоих. Эх, силы у меня уже не те. Ну, это ты и сам видишь. Ладно, будет ныть и жаловаться. Надеюсь, тебе не пришлось скучать?

— Скука — болезнь праздного ума. К тому же мне не давали заскучать ваши любезные слуги.

Барон безразлично кивнул и задумчиво посмотрел в никуда. Обратив взгляд на Нокса, он снова заговорил серьезным, холодным тоном.

— Наделал же ты шума. Могу я спросить, кто ты такой, господин хороший? — Спросил барон.

— Нокс.

— Просто Нокс и всё?

— Как я уже сказал вашему слуге, у меня нет ни титулов, ни званий. Прозвищ тоже.

Барон посмотрел с подозрением. Набрякшие веки прикрывали глаза, придавали лицу усталый, сонный вид.

— Что ж, хорошо, просто Нокс. За убедительную победу, — свободной рукой Лангос поднял бокал и без всякого аристократизма опрокинул половину содержимого, оставив немного алой как розовые лепестки жидкости на потом. — Впервые вижу, чтобы кто-то с такой легкостью разоружил противника. А видел я немало. Как ты сумел?

— Практика.

— И много?

— Больше чем хотелось бы.

Лангос посмотрел на часы и постучал пальцем по столу. Пока барон думал, Нокс обвел глазами покои его превосходительства. Обстановка была на удивление скромной. Большие напольные часы, пара шкафов из простого темного дерева, ковры не бог весть какой ценности, кровать, узкий стол и камин. Над очагом висел золотой герб. В центре изображался кабан с изогнутыми клыками, доходившими до самой спины величественного зверя. С обеих сторон изысканными вензелями были начертаны буквы: Л и П. Богатого вида герб был обрамлен двенадцатью меньшими стилизованными пиктограммами: малыми гербами. Один из них изображал змею с тремя головами, которая ощетинилась шестью клыками. Он, без сомнения, принадлежал наиболее воинственной малой группе, семье Хорстам.

Нокс перевел взгляд.

Самой примечательной вещью в покоях были картины. Один из портретов изображал самого барона в расцвете сил. Другой — женщину в дорогих одеждах. С третьего на Нокса смотрела миловидная девушка с копной рыжих вьющихся волос в пышном платье. Судя по легкому запаху масляной краски, его написали не так давно.

— Спрошу еще раз. Кто ты такой? — Барон снова подал голос. — И на сей раз хорошенько подумай над ответом. Я жду правду.

— Я уже сказал вам, господин. — Нокс сидел, расслабленно положив руки на стол.

— Ну да, ну да.

Раздался скрип дерева, скользящего по полу. Со скоростью, которую никак не ожидали бы от человека в возрасте, барон схватил Нокса за руку, другой рукой вытащил нож, направил сверкающее острие в лицо теурга. Жила капельницы натянулась, продолжая торчать из сухой руки.

— Просто случайный путник, который случайно забрел в мой город и случайно учинил мордобой. За дурака меня держишь? Носит темные тряпки, вмиг разбил харю Гилиону. Да он тут такого шума навел, моих красавцев положил, как посрать сходил! Того, что с раскосыми глазами, словно тушу свиную порубил! И тут появился ты! Голыми руками навешал ему как сопливому пацану, пары мгновений не прошло!

— Польщен, что ваше превосходительство обратили внимание на мои вкусы в одежде. Подобный вид — всего лишь дань удобству. А что касается боя — это умение, выработанное горьким опытом, ничего больше.

— Ах да. А что тогда на это скажешь?

Барон кивнул на край стола. Там лежало подобие рубина размером с кулак младенца. Внутри драгоценности переливалась молочного цвета дымка. Сам камень таинственно светился в полутьме покоев Лангоса.

Теург на мгновение замер в исступлении: трава-ресмения должна была скрыть его присутствие. Он провозился слишком долго. Кроме того, откуда у Лангоса было что-то подобное? Камни-детекторы, да еще такого размера были огромной редкостью.

— Красный хризолит тебе не верит, колдун.

Нокс посмотрел на нож перед лицом, затем покосился куда-то вниз и в сторону. Он планировал неспешно, шаг за шагом подвести барона к сути ситуации, прежде узнав, что с ним такое. Будь Лангос под чарами, раскрывать себя с ходу — чистейшая глупость. Похоже, теперь планы менялись. Одно было хорошо — хризолит вскрывал все чары. Но камень реагировал только на его присутствие — что ж, сомнением меньше. Несмотря на опасность ситуации, Нокс ощутил некоторое облегчение.

— Святой металл. Даже не думай. Я знаю, что ваш брат его очень не любит. Не успеешь. — Сказал барон.

Скрипнула дверь. В покои вбежал молодой человек в черном камзоле. Он с беспокойным видом подскочил к барону.

— Ваше превосходительство, так нельзя! Вы не должны так напрягаться! Это слишком опасно! Я позову лекарей!

Он по-сыновнему, как любящий отпрыск положил руку на плечо Лангоса, попытался усадить его обратно в кресло.

— Жив я, жив! Пока что. Хватит тебе кудахтать как наседка! Оставь лекарей в покое! Не видишь? Меня уже снадобьем балуют. Ох уж мне эта штука. — Барон с болезненным выражением посмотрел на капельницу. — Их лекарство убьет меня раньше, чем болезнь. Пусть проклятое пойло делает свое дело, а у нас есть дела поважнее, — барон кивнул на Нокса.

Казалось, Ластер за тревогами о своем господине только заметил, что помимо барона в покоях был кто-то еще. Он медленно посмотрел на теурга.