— Плохо охраняете, — ухмыльнулся крупный толстяк. Похоже, он был главным в группе. — А руки все же подними и ложись на асфальт. С удостоверением и твоей личностью потом разберемся. Вдруг оно фальшивое? Если настоящее, лично извинения принесу, нет проблем. И клиенты пусть к тебе присоединяются. Разбираться будем потом. Сейчас — одно резкое движение, сразу открываем огонь.

Джек скривился, но подчинился приказу.

— У нас раненный, можно он останется в машине? — проорал я. — В бок попали, лечь не сможет, истечет кровью.

— Пусть остается, но поднимет руку, — разрешил толстый коп. — Хотя бы одну.

— Всем лечь на землю, — скомандовал я. — Полиция не шутит. Это не наша милиция, эти сначала стреляют, потом разбираются…

Десантника забрала машина «Скорой». Повезла в клинику в сопровождении полицейского шевроле «каприс классик», а нас доставили в участок. Там пришлось провести три часа, отвечая на вопросы копов и оперативно примчавшихся в отделение федералов. Нас даже сперва хотели перевезти в другое место, в региональный офис ФБР для более подробного допроса. Не получилось. В нашу защиту сразу же включился Адамян-младший, отлично знающий федеральное и местное законодательство. Затем примчался консул, требующий, чтобы ему дали поговорить с советскими гражданами. Ещё через двадцать минут в участок ворвался Айк Адамян с двумя юристами своей компании. Они сразу начали цитировать статьи криминального кодекса, международного права и Конституции США.

Настоящей вишенкой на многослойном торте наших защитников стал адвокат из Бруклина, нанятый мистером Рокволдом. Он подъехал в участок последним, через полтора часа после нашего прибытия. Алан Дершовиц — профессор права Гарвардской школы, являлся одним из наиболее известных в мире западных юристов, специализирующихся на криминальном праве, и одним из самых знаменитых и высокооплачиваемых адвокатов США.

В восемьдесят четвертом — восемьдесят пятом годах он прославился на весь мир делом Клауса фон Бюлова, обвиняемого в попытке убить больную сахарным диабетом жену введением мощной дозы инсулина. Английский потомственный аристократ уже признанный виновным американским судом, и приговоренный к тридцати годам тюремного заключения, нанял Дершовица. Алан подал апелляцию и выиграл два суда. В первом доказал незаконное получение улик лицами, заинтересованными в осуждении фон Бюлова. Во втором окончательно снял все обвинения с подзащитного. Жена Клауса после той инъекции навсегда осталась «растением», но лучшего американского юриста такие мелочи не интересовали, свой гонорар он отработал сполна.

Естественно, при такой поддержке, нас быстро отпустили. Надо было видеть кислые лица копов и федералов, когда после советского консула и кучи юристов, цитирующих статьи закона, защищать нас пожаловал сам мэтр Дершовиц. От их скривившихся перекошенных рож, наверняка завяли все ближайшие растения, и скисло молоко в радиусе пары километров.

Большую роль сыграло то, что предъявить нам реально ничего не могли. Я и десантник использовали зарегистрированное легальное оружие погибшего телохранителя и директора с целью защиты своих жизней. Нашлись свидетели из местных обитателей и водителей, видевшие как нашу машину блокировали и обстреливали с двух сторон.

Охрану на «мерседесе» также грамотно отрезали от нас, потом начали расстреливать автоматными очередями с разных сторон. В первые мгновения противостояния телохранители были озабочены собственным выживанием под шквальным огнем. Но чуть очухавшись, попытались прорваться к нам. Хотя могли попробовать отсидеться в бронированном автомобиле. В одной из таких попыток погиб Сэм, был тяжело ранен Билл, а сам Джек по его словам чудом уцелел. Впрочем, как я уже потом узнал, он быстро передвигался, почти каждым выстрелом поражал противника и грамотно использовал окружающие автомобили, в качестве укрытия, поэтому не только выжил, но даже не был ранен.

По словам оперативников, не менее пятнадцати киллеров участвовали в засаде. Они заняли позиции в окружающих машинах, на разных углах улицы. Действовали согласованно и профессионально. Спаслись мы только благодаря охране, бронированным автомобилям и помощи «неизвестных» друзей.

У полицейских, и сменивших их федералов имелось очень много вопросов. И они очень хотели провести жесткий допрос «советских», которые явно говорили не всё, что знали. Но Алан Дершовиц, команда юристов под предводительством Адамянов, консул СССР, высокие американские чиновники «взбодренные» послом, заставляли копов и федералов только скрежетать зубами в бессильном гневе.

Нас отпустили, но попросили задержаться в Нью-Йорке на пару дней, чтобы провести допросы и следственные действия. Мне, Сане, Майклу и Анне пришлось подписать соответствующие обязательства.

На следующий день, после допроса, ко мне подошел агент Уоллес. Сказал, что мистер Рокволд хочет со мной побеседовать и ждет в ресторане неподалеку. Намекнул: отказываться нельзя. Пришлось соглашаться. Друзья остались ждать в общем зале, а меня препроводили в отдельный кабинет.

После взаимный приветствий и пары дежурных фраз, старик сразу перешел к делу. Сначала поинтересовался, что произошло, и знаю ли я, кто на меня напал? Имеются ли у меня какие-то соображения? Ответил то, что и полиции. Понятия не имею, кто и по какой причине организовал покушение. Возможно, это мои конкуренты из Союза. Доносились слухи, что они узнали о моих проектах и очень недовольны. Но обвинять их в нападении со стопроцентной уверенностью я не могу — нет доказательств. Кто вмешался в перестрелку и прикрыл нас, не имею понятия. Может такие же бандиты, конкуренты первых. Откуда мне знать?!

Рокволд выслушал меня с невозмутимым лицом профессионального покерного игрока, ничем не выдавая своих эмоций и не комментируя.

Затем потребовал, чтобы я оплатил двенадцать тысяч за услуги адвоката, которого он прислал. Он, видите ли, не намерен тратиться на мою защиту, поскольку я сам способен за себя заплатить. Похоже, все анекдоты об американских олигархах на постсоветском пространстве были правдивыми. Эти люди знали цену деньгам и не собирались нести «лишние» траты. Даже если они, в представлении «денежных мешков» были копеечными. И за каждый вложенный цент заберут доллар.

Спорить было глупо, и я сказал, что выпишу Алану чек.

Заручившись моим согласием, Рокволд немного успокоился, напомнил об общих проектах и взносе, передал бумажку с реквизитами, сказал пару замечаний по особенностям переводов, и с подчеркнуто небрежным аристократическим жестом отпустил меня восвояси.

Когда я встал, собираясь уйти, он неожиданно выстрелил вопросом, внимательно наблюдая за мною:

— Три сотрудника службы безопасности моего банка погибли в автокатастрофе. Сгорели в машине заживо. Ничего об этом не знаешь?

Пронзительный взгляд ледяных глаз миллиардера впился в мое лицо, отслеживая реакцию.

«Если от них осталась только кучка пепла, хрен что полиция найдет. Все улики уничтожены. Отличная работа, мистер Хэлловей», — мысленно подытожил я.

Вслух же удивился:

— Нет, конечно. А почему я об этом должен что-то знать?

— Они одно время следили за отелем, приглядывали, чтобы обеспечить вашу безопасность, — пояснил Дэниэл, продолжая поедать меня глазами. — Вот я и подумал, а вдруг, ты что-то знаешь?

— Возможно, их могли засечь те, кто совершил нападение на нас, и ликвидировать, — медленно протянул я, изображая активную мыслительную работу. — Хотя вы говорили о ДТП. Похоже, это могло быть несчастным случаем. Просто не повезло.

— Просто не повезло, — медленно повторил олигарх. — Может быть и так. Но не вздумай со мной играть — раздавлю как таракана.

Лицо миллиардера закаменело, взгляд стал тяжелым и злым.

— Не нужно угроз, мистер Рокволд, — я нахмурился. — Мы же договорились сотрудничать. В мире большого бизнеса репутация — всё. Капиталы можно потерять, потом опять заработать. А вот если репутация уничтожена, никто не будет иметь с вами дело. Поэтому она стоит дороже всего. Вы честны со мною, а я — с вами. Иначе и быть не может. Правильно?