— С кавказскими в основном? — уточнил Бобков, с интересом слушающий заместителя.

— Не только, — улыбнулся здоровяк. — По всей стране работают. Но, конечно, армянских, грузинских и азербайджанских колхозов и совхозов больше всего. Но самое интересное, его дед Левон Суренович Барсамян — авторитетная личность с большими связями. На всем Кавказе его встречают как царя. Он начинал ещё в середине пятидесятых и стоял за многими крупными цеховиками и дельцами в Армении и Грузии. Я тут ребят попросил покопаться в архивах, пообщаться с коллегами из республик. Они подготовили мне большой доклад по Барсамяну. Очень интересный человек. Ещё при Хрущеве, он через подставных лиц, создал много теневых схем. Ему принадлежала сеть нелегальных предприятий, шивших по лекалам западных моделей модную одежду. Его родственники, вместе с чеченцами и кавказскими ворами активно работали на Дальнем Востоке, с золотодобывающими артелями и старателями. Причем, Левон Барсамян занимался непосредственно продажей и переплавкой полученного золота в Армянской и Грузинской ССР. Люди Барсамяна наладили поставки мехов с Сибири и шили шубы для жен высоких партийных начальников, деятелей культуры, академиков, больших руководителей. И это только малая часть бывшей «подпольной империи» Левона. Говорят, небезызвестный Отари Лазишвили, самый известный и скандальный цеховик Грузии, начинал под его руководством. По агентурным данным, пару раз в год к небезызвестному валютчику Рокотову, позже расстрелянному по личному приказу Хрущева, приезжали родственники Барсамяна, скупавшие большие суммы долларов, марок, фунтов и драгоценностей. Вел дела Левон очень грамотно, через своих назначенцев. Доверял только родственникам. Он подростком отсидел два года в колонии за кражу. С тех пор в поле зрения милиции старался не попадать. Кто-то из «пиковых» предлагал ему короноваться — отказался наотрез. И вообще светиться среди уголовников не любит, очень осторожен. Хотя тесные связи с несколькими авторитетными ворами поддерживает, и они его уважают, потому что за ним сила — большие связи, дружный и спаянный семейный клан.

В середине шестидесятых годов у семьи Левона возникли неприятности с руководством Армении. Его сын Ерванд подрался в ресторане с отпрысками партийных чиновников. Скандал вроде замяли, но злобу они затаили.

Через месяц после ресторанной драки в Ереванской области на трассе был убит Махно — один из ближников вора Васи Серого. Известно, что он отличался агрессивным и взрывным характером, и приехал с претензиями к Левону, что тот залез не на свою, как они говорят, «делянку». Официальная, претензия, на уголовном языке, «предъява» состояла в том, что Левон и связанная с ним уголовная братва занималась золотом в Сибири, не пополняя «черную кассу» местных воров, или как они говорят, общак. В доме Левона их уже ждали. Не только сам хозяин, но и известный грузинский авторитет Джаба со своими бойцами. Махно и его пахану Серому была кинута встречная обоснованная предъява в крысятничестве. По итогам беседы незваных гостей пинками выгнали из дома Левона и немного побили. От унижения у Махно, как говорится в среде уголовников, поехала «кукуха». Он вызвал команду сибирских уголовников и поехал на разборку с Левоном.

И нарвался на засаду. Кто-то его заложил. На дороге рассыпали согнутые гвозди, и у «волги» Махно, пробило колеса. Когда уголовник вышел из машины, получил пулю в голову. Остальные машины забросали бутылками с бензином. Оставшиеся уголовники бросили главаря и сбежали через поле. Один из них получил пулю в бедро, другой — в руку. После этого, вонь поднялась на всю Армению.

Официально никакой огласки не было, но кто-то проинформировал Москву, и оттуда приехала следственная группа из Генеральной прокуратуры. Взгрели республиканское МВД, заставили суетиться их коллег из КГБ.

Левону удалось каким-то чудом решить вопрос. Он полностью закрыл или передал другим цеховикам «свой бизнес», распродал дома, свой и родни, и всем табором, с родственниками переехал в Подмосковье. Там они купили несколько домов рядом, пару месяцев обжились и занялись торговлей фруктами. В общем, колоритный дедушка, наши источники в Армении убеждены, у него до сих пор очень много денег, миллионы в валюте и золоте.

Есть ещё немало любопытной информации об этом Левоне. Похоже, за ним ещё много темных дел. Например, контрабанда на границе с Турцией и Ираном. Никаких доказательств нет, все на уровне слухов. Я не буду об этом подробно рассказывать, предлагаю лучше прочитать подготовленные мною материалы и самому оценить их достоверность.

Дмитрий Федорович поднял, поставленный возле стула портфель, щелкнул замками, отбросил крышку, выложил на столешницу бумажную папку и подвинул её к Бобкову, со словами:

— Всё здесь.

— Хорошо, — Филипп Денисович положил ладонь на папку, — потом почитаю. Продолжай доклад.

— Ещё один интересный момент, — продолжил подчиненный. — Елизаров сотрудничает с любопытным типом — Германом Генриховичем Лайтнером.

— Немец? — Бобков удивленно поднял брови.

— Да, — коротко ответил подчиненный. — Из поволжских. Его семья была депортирована в Красноярский край в сорок первом. В сентябре сорок первого немцев, даже воюющих в РККА, начали отправлять в тыл. Но, несмотря на это, дед и отец умудрились поменять фамилию на Лайтов, и попасть на фронт.

— Как? — удивился Бобков.

— Точно сказать не могу, — развел руками Дмитрий Федорович. — Уже много времени прошло. Но соображения имеются. Скорее всего, что-то нахимичили с паспортами, переделали фамилию. Если нужно, попробуем прояснить этот момент.

— Не нужно. Продолжай.

— Воевали они хорошо. Дед стал Героем Советского Союза и погиб под Варшавой, отец получил медаль «За отвагу». После войны отец женился, с ребенком и супругой переехал в Ленинград. Чуть позже, после смерти Сталина, вернул себе настоящую фамилию. Герман с детства хотел стать военным. Закончил общевойсковое училище имени Кирова в Ленинграде. Два года воевал в Афганистане в должности командира роты. Бойцами и коллегами характеризовался как отличный, профессиональный офицер, заботящийся о сохранении личного состава. После вывода войск из-за конфликта с начальством ушёл в преждевременную отставку. В Ленинграде работает начальником охраны на машиностроительном заводе. Устроил к себе несколько бойцов из «афганцев». По информации из наших источников, активно работает с цеховиками и теневыми дельцами. Сейчас, совместно с компанией Елизарова открыл кооператив «Бастион-охрана», и стал его директором. Подозреваю, что он также относится к силовому крылу группы Михаила, отрабатывает ленинградское направление, и всегда со своими бойцами готов выдвинуться в Москву, в случае проблем у своих столичных подельников.

— Интересно получается, — протянул Бобков, — целая мафиозная структура с разветвленными связями по всей стране вырисовывается. Барсамян этот, Герман Лайтнер, Каринэ Далакян.

— Это ещё не всё, — усмехнулся Дмитрий Федорович. — В центральный офис «Ники» и представительство «ОСМА-авто» периодически заезжает некто Алан Гатоев, шестьдесят третьего года рождения. В уголовной среде его знают под кличкой «Абрек». Он является доверенным лицом, одного из самых авторитетных кавказских воров Тенгиза Сичинавы, по прозвищу «Абхаз» или «Абхазец». Левон Барсямян знает «Абхаза» с рождения. Люди рассказывают, что они очень близкие друзья. Причем сам Абхаз относится к Левону как к наставнику, почитает и слушается. Похоже, именно Левон свел Елизарова с вором.

— Ничего себе, сколько фигурантов и каких, — поджал губы заместитель председателя КГБ. — Придется серьезно поработать.

— Филипп Денисович, может не будем этого Елизарова трогать? — предложил подчиненный. — В кругах абхазских и грузинских цеховиков ходят слухи, что Тенгиз дальний родственник Шеварнадзе. Ему на местном уровне ни милиция, ни КГБ не могут ничего сделать. Десятой дорогой обходят. Как бы не получить ответку на свою голову.

— Будем, — насупился Бобков. — Ты просто не представляешь, какие капиталы сейчас этот Елизаров зарабатывает. Всё к чему он прикоснется, превращается даже не в золото — в платину. Время у нас ещё есть. Пусть годик — другой поработает, капиталов подкопит. А мы пока оперативную информацию на него соберем, определим уязвимые точки. И сделаем предложение, от которого он не сможет отказаться. Придется ему с нами хорошо поделиться, если не всё отдать.