— И они послушаются? — прищурился я.

— Не думаю, — ответила девушка. — Что-то с тобой открыто сделать остерегутся. Сразу трогать не будут, выждут какое-то время, чтобы не вступать в конфликт с дедом. А вот организовать несчастный случай, якобы случайное убийство каким-то наркоманом, попытаются. Уолтер так и сказал Моррису, когда они вышли из кабинета: «Отпустить Елизарова в Союз — большая глупость. Мы её себе позволить не можем».

— Теперь многое стало понятным, — улыбнулся я.

— Что, например? — язвительно поинтересовалась девушка.

— Прежде всего то, что у тебя не только жучок в кабинете, но и ещё как минимум, один в коридоре, — ухмыльнулся я.

— Что из того? — злобно сверкнула глазами внучка миллиардера. — Какая разница сколько у меня жучков, и где они расположены, если благодаря им, я могу предупредить тебя об опасности?

— Никакой, — я опять пригубил мартини, и поставил бокал рядом с фужером Мадлен. — Это, так мысли вслух, не обращай внимания. Огромное тебе спасибо, что рассказала о намерениях Майерса. Я это очень ценю.

— Я же говорила, спасибом не отделаешься, — криво усмехнулась Мадлен. — Мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться с Майерсом.

— Ты её получишь, — кивнул я. — Мы же договорились. Я всегда держу свое слово.

— Есть ещё один важный момент, — девушка многозначительно замолчала, приковывая мое внимание.

— Какой момент? — поинтересовался я.

— Майерс и Моррис подозревают, что у тебя есть сообщник в окружении деда, — заявила Мадлен. — Думают, что тебя предупредили о проверке на полиграфе и позволили к ней подготовиться. Предложили деду поискать стукача в его окружении. Первый подозреваемый — федеральный агент Марк Уилсон. Он больше всех с тобою общался. Ещё думают, что ты мог подкупить Оливера — дворецкого. Дед их жестоко высмеял и назвал обвинения чушью. Сказал, что ещё с отцом Уилсона много лет работал, и Марк доказал свою преданность делом. А Оливер исполняет свои обязанности в нашем доме двадцать лет. Ему многое известно, даже писаки предлагали солидные деньги за откровенное интервью. Но дворецкий отказался и первым делом сообщил о предложениях деду.

— И что теперь?

— Дед не поверил, но предложение усилить меры безопасности принял. На всякий случай, — пояснила Мадлен. — Теперь мне придется быть втройне осторожнее, дом будут проверять гораздо чаще, поэтому возможности получать информацию у меня уменьшаются. Плюс наблюдение за тобой и твоими компаньонами усиливается. Моррис сказал, что в ближайшие часы подключит больше своих людей, чтобы не спускали с вашей компании глаз. За отелем теперь будут присматривать больше, за тобой и твоими людьми — тоже.

— Теперь я понял, почему Норма стояла перед дверью черного входа, прислушивалась к звукам на улице, а потом петляла по городу и посматривала в заднее стекло, — улыбнулся я. — Проверялась от наблюдения, чтобы не привести сюда хвост.

— Именно, — подтвердила девушка. — Она получила соответствующие инструкции. Через пару дней Норма уволится. Дальше ей оставаться в отеле слишком опасно. Не хочу испытывать свою судьбу, поэтому наши с тобой контакты тоже резко сократятся.

— А что делать, если с тобой срочно понадобится связаться? — поинтересовался я.

— Я уже продумала варианты, — пояснила Мадлен. — Первый, на твоем этаже в холле, рядом с лестницей есть небольшой уголок — кресла и журнальный столик. Оставишь на столе свежий выпуск «Нью-Йорк Таймс». Мне передадут.

— Кого-то из обслуги завербовала? — уточнил я. — Это опасно, могут сдать. Особенно сейчас, когда искать моего осведомителя будут с утроенной силой. Я же тебе говорил, чем больше вовлечено людей, тем выше вероятность провала.

— Тот, кто мне скажет, даже не знает, на кого он работает, — холодно ответила Мадлен. — Просто позвонит на один номер постороннему человеку. Который перезвонит на другой. И я не дура — буду тщательно проверяться. Если понадобится — пошлю к тебе одного из своих доверенных людей. Кстати.

Девушка встала с кресла и вышла из зала. Через минуту она вернулась с фотографиями.

— Вот посмотри и запомни. Кто-то из этих людей может выйти с тобой на связь.

Я внимательно вгляделся в первую фотографию. На ней был изображен невозмутимый мужчина лет пятидесяти, с залысинами и седой, но крепкий, с квадратной челюстью и жестким взглядом.

— Это Джон, — пояснила внучка олигарха.

— Хэлловей, твой бывший личный охранник и сотрудник ЦРУ?

— Да, — кивнула девушка. — А ты весьма проницателен, Майк.

— Здесь нет ничего сложного, — отмахнулся я. — Взгляд у мужика характерный, тяжелый. Так смотрят сотрудники спецслужб или полицейские, с большим стажем работы в неблагополучных районах. Это у них профессиональное. Имя такое же. По возрасту тоже подходит. Я твой рассказ помню, сразу сделал логичный вывод. И угадал. Ты в нем уверена? Все-таки сотрудники ЦРУ могут быть слугами двух господ. Возможно, его в свое время приставили к вам с далеко идущими целями.

— Более чем, — твердо ответила внучка олигарха. — Я для него как дочка. А мне он как второй отец. Причем гораздо ближе первого.

— Хорошо, — согласился я. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Знаю, — подтвердила Мадлен. — Лицо запомнил?

— Да.

На следующей фотографии был молодой человек — худощавый брюнет лет, примерно двадцати двух — двадцати четырех, с челкой спадающей на высокий лоб и мечтательным выражением глаз.

— Ники, парень Нормы, — пояснила Мадлен.

С последней третьей фотографии угрюмым взглядом на меня смотрела плотная блондинка лет сорока пяти с надменным суровым лицом

— Гретта, — пояснила девушка, наблюдая, как я изучаю фото. — Она — немка. В молодости была лучшей подругой моей матери. Когда Мэй погибла, на некоторое время забрала меня к себе. Она тоже мне как родная. Участвовала в нескольких моих комбинациях. В молодости была актрисой третьего плана и фотомоделью.

— Фотомоделью? — усомнился я, продолжая разглядывать снимок угрюмой женщины.

— Это сейчас она так выглядит, а в молодости была очень хороша собой, — объяснила Мадлен — Всех запомнил?

— Да, — подтвердил я, отдавая фотографии.

— Норму ты уже знаешь. Только она и эти трое могут обратиться к тебе от моего имени. Больше никто. Если придет кто-то посторонний, значит это подстава.

— Я понял.

— Отлично. Второй вариант — резервный. Если первый по каким-то причинам не сработает, тебе достаточно дать объявление в рекламной колонке «Нью-Йорк Таймс» «В офис компании «А-Альянс» требуется уборщица. Возраст 35-45 лет». И тогда к тебе к тебе придет Марта и скажет, что делать дальше. Все понял?

— Ты и название моей компании знаешь? — восхитился я.

— Конечно, — усмехнулась девушка. — Информация — это оружие. Объявление запомнил?

— Да.

— Вот и хорошо. Ещё мартини? — уточнила Мадлен.

— Пожалуй, хватит, — решил я, с сожалением глянув на опустевший стакан с подтаявшими кубиками льда.

— Как скажешь, — пожала плечиками внучка олигарха, подняла ручку. На запястье сверкнул золотой браслет дамских часиков.

Девушка глянула на миниатюрный белый циферблат с надписью «Картье».

— Тебе уже пора, — решительно заявила она.

— Как скажешь, — с мягкой улыбкой ответил я.

Мы глянули друг другу в глаза и одновременно улыбнулись.

Когда я подошел к машине, Норма барабанила пальцами по рулю и покачивала головой в такт, льющейся из магнитолы музыке. Я открыл дверцу и уселся рядом. В салоне натянутым живым нервом гремели звонкие мольбы Сэм Браун[17]: