— Хорошо, — после минутной паузы согласился я. — Тоже с тобой поеду. Куда я денусь? Поспаррингую с местными и даже побуду секундантом в твоем углу.

— Вот это другое дело, — повеселевший Олег хлопнул меня по плечу. — Давно договорились же. И зачем надо было упрямиться, как девственница на первом свидании.

— Я тоже с вами, — быстро сказал Саня. — Боксировать, понятно, не буду, я больше по уличным дракам. Но поболеть за корешей всегда готов, как юный пионер.

— И я, — добавила Анна. — Можно? Интересно понаблюдать за вашими боями.

— Можно, — улыбнулся я. — Решено, сейчас позавтракаем в ресторане, подпишем документы, купим форму и едем в зал Глиссона.

Бруклин. Зал Глиссона. Спустя час

Боксерский зал Глиссона жил своей жизнью. Прыгал на скакалке, выделывая ногами пируэты, худой чернокожий паренек, отрабатывал сайд-степы с ударами перед зеркалом мулат. Рядом с ним проводил бой с тенью коренастый белый мужик средних лет, быстро выстреливая сериями апперкотов и боковых и смещаясь в стороны под разными углами. Парочка бойцов колотила по грушам на резинках, уклоняясь от раскачивающихся снарядов. Смуглый легковес-мексиканец работал с тренером на лапах. Парочка бойцов боксировала, давая друг другу поочередно покидать комбинации.

Гулкое эхо ударов, от которых стокилограммовый мешок содрогался и подпрыгивал на креплениях, разносилось по залу. Накачанный высокий паренек с желтой кудрявой гривой увлеченно лупил по снаряду, осыпая его сериями ударов.

Восходящая звезда профи-бокса Томми Моррисон, после победы над Стивом Зоуски, готовился к следующему поединку, назначенному на пятого сентября в Атлантик-Сити.

«Все-таки он настоящая машина для убийства на ринге», — отметил Эндрю Баркер, наблюдая за проспектом. Могучее тело «Герцога» при каждом ударе взрывалось: напрягались мощные шары бицепсов, вздувались сеткой вен тугие пластины груди, перекатывались узлами бугры мышц на огромной раме спины, разворачивались тугой пружиной рельефные кубики пресса.

Боксерский мешок глухо стонал под ударами, тяжеленная цепь угрожающе покачивалась, но супертяж продолжал работать, обрушивая на мишень комбинации ударов. Апперкот справа, мощнейший крюк слева, зубодробительный свинг с вложением корпуса, и цепь жалобно звякнула, а мешок мелко затрясся под влиянием ударного импульса.

— Мистер Баркер, отвлекитесь на минутку, — раздался холодный голос за спиной. Старый тренер повернулся и встретился взглядом с худощавым небритым брюнетом лет сорока в классическом двубортном костюме. Рядом с ним стоял крепкий высокий мужчина помоложе со стеклянными глазами убийцы, прижимая локтем толстую кожаную папку.

— Джентльмены, у нас в костюмах не ходят, — так же холодно ответил чернокожий старик. — И в туфлях тоже. Здесь всё-таки боксерский зал, а не конференция акул с Уолл-стрит.

— Я знаю, мистер Баркер, я знаю, — осклабился брюнет, но глаза остались такими же колючими и изучающими. — Раз мы сюда зашли в костюмах, и обратились к вам, значит нам есть о чем поговорить. Логично?

— Логично, — согласился тренер. — Чего вам от меня надо, джентльмены?

Большинство боксеров, ощущая сгустившееся напряжение, прекратили занятия, и подошли поближе, рассматривая гостей. Прекратил отработку сайд-степов мулат, остановил взмахом перчатки тренера с лапами и перелез через канаты мексиканец, перестал прыгать на скакалке курчавый чернокожий, нахмурился коренастый боксер, исподлобья рассматривая здоровяка и брюнета в костюмах.

— Мы из ФБР, — процедил брюнет. Его рука нырнула во внутренний карман и вытащила кожаное портмоне с железной бляхой ведомства. — Специальный агент Харрис. Нам надо с вами пообщаться, мистер Баркер. Без посторонних ушей.

— Раз надо, пообщаемся, — согласился старик и повернулся к боксерам. — Чего тут собрались? Продолжайте тренировку.

Собравшаяся кучка бойцов разошлась, с неприязнью посматривая на федералов.

— А вы мистер Харрис и ваш напарник можете пройти ко мне в тренерскую.

Дед указал рукой на внутреннюю дверь и добавил:

— Прошу вас.

В тренерской Баркер уселся за стол и указал рукой на стулья рядом:

— Располагайтесь, джентльмены.

Брюнет неторопливо уселся, верзила остался стоять.

— Что вас привело ко мне? — прямо спросил старый тренер.

— Через час, примерно, к вам приедет пара парней из Советского Союза. Они хотят потренироваться у вас в зале.

— Я знаю, — благодушно ответил Эндрю. — Уже разговаривал с их секретарем. Вы что-то имеете против?

— Наоборот, мистер Баркер, наоборот, — улыбка у Харриса напоминала оскал голодной акулы. — Пусть приезжают и тренируется. Но я хочу, чтобы ваши ребята как следует наказали этих самовлюбленных красных расистов.

— Расистов? — напрягся чернокожий.

— Да, — кивнул брюнет. — Эти сволочи ненавидят Америку и чернокожих. Мы по долгу службы слушали их разговоры. Они на людях притворяются дружелюбными и толерантными. Жмут руки, улыбаются. Но когда остаются одни… «Вонючие ниггеры, грязные мексикашки, чертовы янки», — самые мягкие эпитеты, которыми они награждают американцев. Проклятые коммуняки, они плюют на наши ценности, презирают США, и считают себя самыми умными и хитрыми. Двое из них, недавно приставали к черной девушке-горничной. Лапали её за задницу, пытались затащить в постель. Руководство скандал замяло, поскольку эти мрази, находятся в составе официальной делегации. А у нас сейчас дружба с Советами. Сами знаете: «Перестройка, Горбачев, Гласность». Девушка получила моральную травму и уволилась, а эти уроды даже не понимают что натворили. Недоумевают, почему такие проблемы из-за этого, как они говорят, «черного животного».

Тренер помрачнел. Насупил лохматые седые брови, поджал губы, на скулах заиграли желваки.

— Вы можете подтвердить свои слова доказательствами? — проскрипел он.

— Запросто, — улыбнулся федерал. — Вот показания девушки.

На столе возникла, вынутая из портфеля, пачка бумаг.

— Вот запись, где они обсуждают инцидент с горничной. Правда, там по-русски, вы все равно ничего не поймете.

Сверху бумаг легла черная аудиокассета.

Старик взял бумаги, пробежался глазами по строчкам текста, скривился и брезгливо отшвырнул стопку на стол.

— Уберите эту гадость, — Эндрю выглядел так, будто одним махом проглотил лимон.

— Я выкину этих ублюдков пинками из зала. Пусть подавятся своими гребанными деньгами, проклятые комми, — выдохнул он.

— Этого делать не надо, — заявил брюнет. — Их нужно наказать. Пусть ваши парни как следует надерут этим уродам задницу в спаррингах. Для начала. А потом уже, если вы захотите, можете выпнуть их из зала. Пусть валят отсюда ко всем чертям, побитые как собаки…

Через двадцать минут довольные «федералы» вышли из зала и неторопливо двинулись к сверкающему черным лаком «шевроле блейзеру». Брюнет пакостно ухмылялся, предчувствуя грядущее развлечение. Здоровяк, наоборот, выглядел серьезным и явно о чем-то напряженно думал.

— Вы, конечно, хорошо все придумали, мистер Моррис, — начал издалека он.

— Естественно, — усмехнулся брюнет. — Планирование оперативных комбинаций — моя работа. И была моей, в то время, когда ты Френки ещё учился и входил в сборную колледжа по вольной борьбе. Несколько листов бумаги, написанных нашим сотрудником, имитация разговора русских нашими слухачами и старый нигга уже готов своими руками порвать гостей на мелкие клочья. Впрочем, я был уверен, что кассету он даже слушать не станет, и как всегда оказался прав. Хотя, даже если чудом среди его боксеров оказался советский эмигрант, мы бы ничего не потеряли. Все сделано качественно, хоть и на скорую руку. Теперь им хорошо начистят рожи. А мы посмотрим и проанализируем отличную запись со скрытых камер, спрятанных в спортивной сумке и папке, любезно разложенных старикашкой в разных углах зала. Что самое замечательное, старый болван будет думать, что выполняет наше задание, и одновременно наказывает советских дегенератов за оскорбление черных.