— Со здравым смыслом, хочу сказать, у вас обоих большие проблемы. Ты не забыл, что на территории другой страны такие магические ритуалы запрещено проводить?

— Я подчистил все следы непалием. А магохранителям и полицаям сказал, что лечил пацана.

Кайен расстроенно вздохнул и обречённо махнул на брата.

— Что ты увидел, расскажи?

— В пространственно временном кармане? Мы оказались там вместе, это было одним из условий. Поставил ее посредине в цепочку между собой и пацаном. Не смотри на меня так! Я знал, что в ней есть магия, хоть она это и отрицала. Поэтому был уверен, что не сгорит. Только в первом пространственном кармане кроме нас двоих никого не оказалось. Мальчишки там не было. Она начала волноваться и, Кайен, из нее вдруг стала выходить неконтролируемая магическая сила, которая тут же завернула сразу несколько воронок. Пока я пытался стабилизировать все, девчонка пропала. Кинулся искать и нашел ее в старом замке у приграничья. Возле камина, когда отец отчитывал нас за принесенных ею котят…

— Ты уверен, что не подарил ей свои воспоминания и не ошибся?

— Уверен. Я в это время случайно наткнулся на мальчишку и занимался тем, что уговаривал его выйти из петли вместе с нами. А когда стал искать ее, то вошел в ее воспоминания.

— И что произошло дальше?

Максимилиан усмехнулся, выбирая из памяти те крохи, когда увидел смущенную и испуганную маленькую Этели. Без грима, с настоящим лицом.

— Я позвал ее и она испугалась. Настолько сильно, что своими эмоциями снова перенаправила поток магии. Не знаю, что произошло потом, но предполагаю, что Этели взломала блокирующую печать. Нас всех троих мгновенно выкинуло из временной петли. Но я оказался на грани истощения и провалялся какое-то время без сознания. А вот она сбежала.

— А мальчишка?

— Мальчишка жив и здоров! Причем вылечила его Этели без моей помощи, одним своим желанием. Когда я очнулся, он спал на кровати сном младенца. За несколько секунд до прихода стражников, я успел подчистить следы после временной петли, чем добил себя окончательно. Непалий сожрал не только остаточную энергию подчистую, но и мою.

— Теперь ты обвиняешься в применении запрещенных магических ритуалов?

— Нет, но дело завели. И попросили пока не покидать город. Кайен…

— Нет, даже не вздумай! Ты не поступишь так со мной!

— Кайен, я тебя умоляю! Мне нужно найти Этели, а эта заваруха еще точно продлится несколько дней! По ее следам идут убийцы, Этели полна магии, которой совершенно не умеет управлять!

— Ладно, — тут же сдался Кайен, покачав головой.

— К тому же сегодня, по моим подсчетам, в Кодвен должна приехать Марина Поляди. Даю тебе все карты в руки! Можешь делать с фрейлиной, все что захочешь, главное, чтобы она не заметила подмены. И постарайтесь пробыть в Кодвене подольше.

— Ну это вот совсем другой разговор, ¯ сладострастная улыбка озарила лицо мужчины. — Хоть что-то хорошее в моем пожертвовании.

— Смотри, не замучайся, — улыбнулся Горьер, понимая, что брат однозначно поможет и подменит его на какое-то время. Он протянул брату руку и крепким рукопожатием закрепил договор.

Они и раньше проворачивали такие трюки, поэтому Палач верил Кайену, и знал, что тот, несмотря на свой взбалмошный характер, тяготеет к интригам и имеет недюжинный актерский талант. А значит вполне справится в его отсутствие.

Этели

Сначала катакомбы, а потом пристань… Кажется, я уже где-то это проходила. Это был сарказм.

Настроение колебалось от самого что ни на есть упаднического, до предельно яростного, подстегиваемого желанием вырваться из этой западни. Говорить ни о чем не хотелось.

Зюнгер уверенно вел меня через складские портовые постройки, петляя только ему известными тропами. Я шла следом, не забывая озираться по сторонам и прислушиваться к любому шуму. Мне казалось, что минуты растянулись в сотни раз, и каждый миг отдавался напряжением на моих оголенных нервах.

Когда из-за угла огромного склада мы свернули к тропинке, ведущей к небольшой лысой скале, а затем спустились на берег, усыпанный мелкой галькой, я выдохнула. В небольшом отдалении от береговой линии на глубине нас ждал рыбацкий баркас, а в сухих ветках, наваленных у подножья скалы, была припрятана легкая ладья, выдолбленная из специальной легкой породы дерева. На таких обычно сплавлялись аборигены по горным рекам. Меня в принципе все устраивало, за исключением того, что такие маленькие лодочки были рассчитаны всего на одного человека.

— Я поплыву одна?

— Да. Мне нужно возвращаться. Иначе мое отсутствие вызовет еще больше подозрений. К тому же Корчешу еще может понадобиться помощь.

— Неконтролируемые всплески остаточной магии после обряда, — уныло протянула я, вспоминая о побочных эффектах. — Чем грести?

Зюнгер отошел в сторону , поковырялся среди камней и выудил оттуда небольшое сложенное на пополам весло.

— Это самое легкое, что смог добыть в такие короткие сроки, так что не обессудь. На баркасе тебя ждут, подплыть ближе не смогут, сама понимаешь, опасно. Сторонись красной полосы на воде — это подводные остовы скалы, но вообще-то они глубоко и дно твоей лодки задеть не должны.

Секундная пауза. И я протягиваю ему раскрытую ладонь для рукопожатия.

— Спасибо за все.

— И тебе. Удачи, девочка.

Я кивнула, схватила весло и узел с вещами, закинула в лодку. Вдвоем с Зюнгером мы подтащили ее к кромке воды, и тогда он крикнул:

— Прыгай, я подтолкну!

Послушно вскочив на дно, почувствовала как ладью легко подхватывает волна и швыряет на другую. Уже через пару секунд я принялась за весло и снова начала борьбу за выживание.

Морская вода, расшалившись, показывала, насколько легка моя лодочка, и ей совсем ничего не стоит опрокинуть меня. Но я продолжала грести, не зная устали, выплескивая наружу весь свой страх и отчаяние. И вскоре морская владычица сжалилась. Волны стихли. Буревестники покружили еще немного, но потом, поняв, что им поживиться здесь нечем, снова улетели на скалы. Я обернулась на берег. Он был пуст. И надежда на то, что я уйду от преследования, робко поселилась в душе.

До старенького, пережившего не одну морскую бурю баркаса я доплыла минут за двадцать. Мне помогли пересесть из ладьи, а хлипкое средство передвижения, на котором я добиралась, словно дворнягу, привязали цепью к бочине рыбацкого судна. Два коренастых йора в рыбацкой форме и еще один в простой черной робе теперь стали моими спутниками до каменного перешейка.

Они были угрюмы и молчаливы, и единственное, что мне полагалось из удобств — это выданный одним из рыбаков кусок старой парусины, пропитанной специальным составом, защищающим от влаги. Я завернулась в тяжелую ткань, прячась от пронизывающего ветра и лишних глаз, и принялась рассматривать бескрайнюю водную гладь.

Зюнгер сказал, что до перешейка плыть около четырех часов. Возможно, так и есть. По крайней мере на горизонте не видно было даже пиков Канамских гор. Вскоре я пригрелась и задремала, снова окунаясь в разноцветные и яркие сны.

"… Эта женщина мне определенно не нравилась. Я увидела ее случайно на кухне, когда приходила туда гладить маленького котенка, единственного из спасенных. Цори была важной и очень злой. Постоянно сжимала кулаки добела, разговаривала сквозь зубы и озиралась вокруг, словно боялась, что кто-то может ее услышать. В этот час на кухне практически никого не было. Работники отужинали, и старая повариха, поставив тесто к еще теплому очагу, ушла в свою комнату.

Я прекрасно знала, что никто меня не увидит и ругать не станет, но услышав шум, предусморительно спряталась за огромной шторой у очага. Сквозь тонкую щель увидела, как одна из прислужниц открывает незнакомой цори дверь и низко ей кланяется.

Их разговор оказался совсем коротким. Злая цори, выудив из-под полы плаща мешочек с монетами и какой-то пузырек, протянула его прислужнице: