— Господин Горин, я прошу прощения, но на время полёта вы должны сдать оружие, — произнёс механик.

— Я не стану этого делать, — покачав головой возразил я.

— Но…

— Ведите нас к капитану, сеньор Лопес. Думаю, данный вопрос в его компетенции.

Вообще-то, я ожидал, что разговор с капитаном будет трудным. Что ни говори, но он тут первый после бога и мириться с выкидонами случайного пассажира не станет. Однако, я оказался достаточно популярным среди испанцев, чтобы он просто махнул рукой на данное обстоятельство.

Только в Испании и её колониях не нужно было приплачивать владельцам изданий, чтобы они писали о «Носороге» сдержанные статьи. Не сказать, что там все газеты и журналы подконтрольны короне, вовсе нет, но ни один испанец не станет ругать того, кто даёт пинка этим английским собакам. Ну вот нет у них повода любить бритов. Ни одного.

Капитан любезно предложил нам каюту третьего класса. Вообще-то мы при деньгах и могли позволить себе хоть первого, но других мест нет. Впрочем, мы и от этой отказались. Смысла нет, занимать, всё одно скоро сходить. А вот умыться и выпить горячего кофе, совсем не помешает. Совсем продрогли пока болтались на изрядной высоте.

— Топор, — вызвал я по «Разговорнику», оказавшись в туалетной комнате.

— Слушаю вас, Фёдор Максимович.

— Мы с Анастасией Ильиничной потерпели крушение, нас подобрало грузопассажирское судно «Милагрес», примерно через четыре часа будем в Каракасе. Выдвигайтесь туда на «Буревестнике».

— Принял, — возбуждённо ответил старший телохранитель.

Приведя себя в порядок мы направились в центральный салон. Обед уже прошёл, поэтому часть столов сложили и убрали, оставив едва ли треть, у окон. Это позволяло пассажирам свободно перемещаться по помещению, а желающим выпить кофе, устроиться за столиками.

Ну или просто посидеть с газетой в руках, чем и занимались несколько господ разместившихся в плетёных креслах. Пара девушек присели с книгами в руках. Разумеется можно почитать и в читальном зале, но кому-то нравится вот так, когда вокруг ходят люди занятые своими делами.

— Григорий? Гриша!

Я сразу сообразил, что это окликают именно меня, хотя никогда и не пользовался именем реципиента. Всё дело в голосе. Он принадлежал моей старшей сестре Анне. Особе весьма вздорного характера, с которой у нас отношения были как у кошки с собакой. В смысле, у Григория конечно же. Я к ней не испытывал никаких чувств. Просто молодая женщина, с двухгодовалым мальчишкой вцепившемся в её руку и лупающий глазками пуговками.

— Фёдор, — поправил её я, и добавил, — Фёдор Максимович Горин, к вашим услугам, сударыня.

— Для всех ты отступник и Горин Фёдор Максимович, для меня же как был братом Григорием Фёдоровичем Демидовым так и остался, — грустно улыбнувшись покачала головой Анна, а потом протянула руки, — дай хоть обниму тебя, паршивец ты эдакий.

И столько в голосе было радости, отчаяния и тоски, что я не смог отказать. Подошёл к ней и склонившись не только позволил заключить себя в объятия, но и ответил на них. А потом почувствовал как моей щеки коснулись мягкие горячие и мокрые губы.

— Господи, сколько же я слёз выплакала, когда пришла весть о гибели семьи, — жарко зашептала она обдавая моё ухо горячим дыханием. — А ты живой. Всем бедам и тварям назло.

Анна отстранилась, продолжая держать меня за плечи и окинула взглядом… Материнским? Да, именно это сравнение и пришло мне на ум.

— Повзрослел, заматерел. Молодец братишка. Так их всех. Пусть боятся.

— Мама, это кто? — послышался голосок мальца, вцепившегося в юбку Анны.

— Андрюша, это твой дядя… — подхватив сына на руки, произнесла она, я покачал головой и сестра понимающе улыбнулась. — Дядя Федя, сынок.

Мальчонка посмотрел на меня изучающим взглядом и с детской непосредственностью потянулся, явно просясь ко мне на руки. Анна слегка подала его в мою сторону и я был вынужден подхватить мальца. А вынужден ли? Вот уж сомневаюсь. Не смог бы я отказать ребёнку, потому что люблю детей, а этот и вовсе располагал к себе с первого взгляда. Возможно сыграла свою роль родная кровь, откуда же мне знать. Однако, в груди у меня ёкнуло, факт.

А ещё… Ирина, та с которой мой реципиент не просто ладил, а был по-настоящему близок, отвернулась от него, ну или всё же меня, едва только узнала об отказе от наследства, титула и имени. С Анной Григорий всегда откровенно враждовал. Она гоняла его пока он был маленьким, всячески третировала когда стал подростком и не давала житья в юношестве. Причём, нередко их ссоры с реципиентом сопровождалось драками. Не сказать, что Григорий отвечал ей, всё же поднять руку на девушку он не мог, но она-то не стеснялась. Да они ненавидели друг друга, как кошка с собакой! И именно она, несмотря ни на какие перипетии, искренне обрадовалась ему. Занавес.

— Ты нас представишь? — спросила Анна, посмотрев на Настю.

— Кхм. Извини. Бирюкова Анастасия Ильинична, а это моя сестра Уварова Анна Фёдоровна и её сын, Андрей.

— Очень приятно, — протянула руку Анна, осматривая Настю оценивающим взглядом.

— Я просто состою на службе у Фёдора Максимовича, — смутившись, произнесла моя подруга.

— Я так и подумала, — мягко улыбнувшись, дружелюбно произнесла Анна и сделала приглашающий жест в сторону столика.

Это точно сестра Григория! Я не на шутку встряхнул память реципиента относительно неё. Ни одной положительной эмоции или мысли. Одна вражда и ненависть. Как впрочем и готовность порвать за неё любого, но это связано только с чувством долга перед родом и ни чем иным.

Абсолютная память, это благо. А если есть ещё и богатый опыт её использования, то и великолепный инструмент, с помощью которого можно добиться многого. К примеру я всего лишь за несколько секунд сумел вытащить из памяти целый ряд картинок, лишь промелькнувших перед взором ничего не заметившего Григория. Так вот, судя по выражению её лица, Анна всегда за него переживала.

— Гриша… — начала было Анна, когда мы присели за столик.

— Фёдор, — поправил я её.

Дело даже не в принципе, просто я ни одного дня не был Григорием и при таком обращении ощущаю дискомфорт.

— Хм. Фёдор, — хмыкнув, задумчиво произнесла она, и продолжила. — Знаешь, когда до нас дошла весть, что ты выжил и прячешься в Пскове, я упросила свёкра доставить тебя в его родовую усадьбу.

— Так значит, те стражники были не от Ирины, а от тебя? — уточнил я, осматриваясь вокруг.

Наше с Настей появление и в особенности встреча с Анной откровенно заинтересовали пассажиров, которые то и дело бросали на нас взгляды. Оно и не удивительно, потерпевшие крушение в воздухе и сумевшие высадиться на движущийся дирижабль, это само по себе событие не рядовое. А тут ещё и встреча то ли знакомых, то ли родственников. Но главное, я приметил в их взглядах ещё и узнавание.

Ну что сказать, в газетах обо мне писали довольно много и я не стеснялся позировать перед фотографами. В этом мире поток информации пока ещё незначительный и память у аборигенов более цепкая, а потому никаких сомнений, что нас с Настей опознали.

— Я посчитала, что ты не последуешь за ними, если услышишь моё имя, — заказав стюарду три чашки кофе и корзинку с выпечкой, ответила она.

— Им стоило просто отбить меня, передать от тебя послание и отпустить, — произнёс я, вновь переводя взгляд на сестру.

Ни капли сожалений по поводу убийства стражников великого князя Саратовского. С чего бы?

— Я хотела тебя защитить.

— Или сделать из меня марионетку? — хмыкнув уточнил я.

— Даже свёкра такая мысль не посетила, — покачав головой, возразила Анна. — Он ведь старается держаться подальше от всех этих великокняжеских дрязг и подковёрных игр. Отец и не отдал бы меня за Игоря, если бы не мой склочный характер. Побоялся, что я останусь в старых девах и едва у меня проявился интерес к наследнику Саратовского великого князя, как батюшка поспешил выдать меня замуж. Мы просто хотели дать тебе защиту. Но ты показал, что не нуждаешься в ней. Константин Борисович заявил, что моего братца не оберегать надо, а беречься от него.