— Самуил Давидович, ваши люди направляются к причалу с малахитом или должны просто захватить мой самолёт? — спросил я, получив подтверждение от Насти о готовности клиента.

— Просто захватить самолёт, — бесцветным голосом ответил Брейер.

— На складе есть люди которые могли бы доставить товар на причал?

— Конечно. Там находится управляющий и работники.

— Можете прямо сейчас связаться с управляющим и отдать приказ, чтобы они доставили малахит?

— У меня связана рука.

Я освободил её, и он тут же поднёс палец к «Разговорнику» за правым ухом. Отдал распоряжение, после чего опустил руку на подлокотник, продолжая пребывать в прострации.

— Кому ещё вы сообщили о том, что мне известны координаты источника Силы?

— Никому.

— Сделали по этому поводу какие-либо записи?

— Нет.

— Лютый, это Василиса, — раздался у меня в голове голос Ларионовой.

— Говори, — коснувшись амулета, произнёс я.

— Тут припёрся десяток обломов, как ты и предполагал, хотели взять нас в оборот. Шестеро замерли истуканами. Четверых положили Коготь и Плющ из бесшумных револьверов. Всё прошло тихо, тела прибрали, истуканов укрыли. Что дальше?

— Уверена, что всё прошло тихо и никто не видел?

— Уверена.

— Тогда ожидайте, скоро должны будут подвезти груз. Определите его в контейнеры, мы подойдём часа через два. Не расслабляйтесь и никуда не отлучайтесь.

— Ясно.

— Ну что же, Самуил Давидович, не будем попусту терять время, — вновь посмотрев на пленника, произнёс я.

Никаких угрызений совести по поводу того, что я собирался вынести из этого дома все ценности, я не испытывал. А как только закончим тут, прогуляемся на склады неуважаемого Брейера, где Настя вправит мозги работникам склада и управляющему. Так, чтобы комар носа не подточил и ничто не указывало на меня.

Я ничуть не опасался того что убийство маклера и его людей на причале повесят на меня. Буян вне закона, так что если это кого и касается то только наследников этого ублюдка, остальным до него нет никакого дела.

И вновь работа на пределе сил. Сколько раз говорила себе, что больше так поступать не будет и станет соизмерять свои возможности, а не пытаться откусить больше, чем способна проглотить. Но всякий раз сама же преступала через эти обещания. Не сегодня. В следующий раз непременно она именно так и поступит. Но только не сегодня. Ведь всё складывается настолько удачно, что просто грешно упускать такую возможность. И так каждый раз, и снова, и снова.

Руки уже тряслись от запредельного напряжения. Светящуюся грань конструкции прибытка удавалось тянуть по крохам, по миллиметрам. Казалось бы, до финальной точки осталось всего-то ничего, и в то же время она была всё ещё так далека. Сил не осталось. Настя взмокла настолько, что ощущала струящийся между лопаток пот, который уже давно не выступал испариной, а обильно стекал по её телу и лицу, лез в глаза, заставляя постоянно отфыркиваться.

Казалось бы, это не её реальное тело, а всего лишь проекция в изнанке мира, где правит Сила, а она, как и остальные одарённые тут просто гостья. Однако, ощущения настолько яркие, а чувства настолько обострены, что она чувствует каждую каплю слитого пота. Ощущает все до единой мышцы, болезненно каменеющие от непосильного напряжения, как её бросает то в нестерпимую жару, то в лютый холод и мучает жажда.

Сила позволяет одарённым не просто заглянуть в изнанку, а создать вместилище, в котором будет находиться их личный запас Силы. Маленькая толика из безбрежного океана, переливающегося всеми цветами радуги словно северное сияние. Вот только позволено, не значит предоставлена возможность. Чтобы получить желаемое придётся изрядно потрудиться. И чем большие усилия приложит одарённый, чем ближе приблизится к черте полного истощения, тем весомей результат.

Можно конечно трудиться и не перенапрягаясь, но тогда и на выходе окажутся сущие слёзы. Настя же желала не просто преуспеть, но стать много лучше других одарённых. И причина тому вовсе не тщеславие, хотя она его и не лишена, во главе угла были две цели. Первая, это посчитаться с Крыловым, целителем оренбургского великого князя, за гибель своего учителя. И вторая, стать опорой и защитой для того, кого она полюбила всем сердцем…

Сил попросту не осталось. Она тянула грань уже на одном упрямстве и злости на свою неуёмную жадность. И наконец её усилия были вознаграждены яркой искоркой, возвестившей о воссоединении грани с вершиной, наконец завершившей формирование конструкции прибытка.

Настя наконец выдохнула и опустив повисшие плетями руки, отступила на пару шагов, не в силах отвести взгляд от плодов своих усилий. Тут было не только на что посмотреть, но и чем гордиться.

Бирюкова полагала, что имея возможность медитировать в потоке Силы, она сумеет нарастить конструкт своего вместилища менее чем за год. Но в действительности затратила времени ничуть не меньше. Вот только полученный результат не шёл ни в какое сравнение с тем, что у неё выходило раньше.

Переведя дух она начала убирать вспомогательные грани, со звонким хрустом рассыпавшиеся искрящейся пыльцой. Наконец остались только грани конструкта её вместилища и конструкции созданного ею прибытка. Одно движение, и запущенную цепную реакцию будет уже не остановить. Либо она всё сделала правильно и осыпавшиеся лишние грани, явят её взору конструкт её обновлённого вместилища. Либо она ошиблась и уже имеющиеся достижения ужмутся до размера её изначальной искры.

Подобный выбор приходится делать всем одарённым. Каждый раз. И тем, чей конструкт может вместить в себя не более пяти карат, и тем у кого объём измеряется сотнями тысяч. Ты можешь взобраться на самый верх, и лишиться всего в одночасье, совершив одну единственную ошибку. Поэтому каждое действие при работе с конструктом обдумывается как в шахматной партии.

Настя в очередной раз окинула взглядом получившийся прибыток и его связь с конструктом вместилища. Вообще-то, по-хорошему надо бы выйти из транса, передохнуть, вернуться с новыми силами и всё внимательно проверить. Но нетерпение столь велико, что она не могла сопротивляться желанию немедленно взглянуть на результат года упорного труда.

Рука потянулась к грани старого конструкта, коснувшись её пальцами она задействовала толику Силы и послышался лёгкий звонкий хруст. Грань рассыпалась искрящейся пыльцой, а вслед за этим начали ломаться другие. Вскоре непрерывный хруст тонкого стекла превратился в нескончаемую череду, а вокруг конструкта повисла взвесь, переливающаяся всеми цветами радуги.

Казалось набравшая скорость цепная реакция разрушения не остановится, пока не уничтожит весь шестилетний труд Насти. Но в какой-то момент всё прекратилось и пыльца рассеялась, представив её взору новый конструкт, вдруг оказавшийся наполовину пустым.

Она окинула полученный результат внимательным взором и расплылась в довольной улыбке. Ещё недавно её конструкт вмешал в себя двадцать пять карат Силы, теперь же он был способен удерживать сорок девять. Помимо этого, к ней пришло понимание, что вместилище стало пополняться чуть больше двух карат в сутки. Её арсенал из постоянно готовых плетений остался на прежнем уровне, зато теперь она могла одномоментно оперировать шестью каратами, против прошлых пяти. Оно вроде как и не на много больше, но по факту Настя серьёзно так прибавила.

Всё. Пора выбираться. Она скользнула из изнанки и тут же в глазах потемнело. В себя её привела боль в затылке и звук тупого стука, раздавшийся прямо в голове, как при беседе по «Разговорнику». Темнота постепенно истончилась, перед взором появились разноцветные круги, на смену которым пришла мутная пелена и наконец картинка прояснилась.

— Настя, ты так доиграешься, — глядя в потолок, со вздохом произнесла девушка.

Потом собралась с силами, и перекатившись на бок сначала села, а затем поднялась на ноги, подошла к шкафчику и извлекла бутылку красного вина. Ей было настолько плохо, что ни о каком бокале не могло быть и речи. Вырвав зубами неглубоко сидевшую пробку она приложилась к горлышку и сделала долгий глоток. Вино прокатилось по пищеводу живительной влагой, прогоняя дурноту и слабость. Следующая порция была столь же внушительной, но теперь она пила не так жадно. С третьим подходом она даже почувствовала вкус благородного напитка.