Он вдруг словно бы очнулся. За вечной гонкой, за оперативными сводками и планами, совещаниями, митингами и беспрестанными боями, за чувством великой ответственности порой расплывались лица друзей. Было лишь удовлетворение, что они здесь, рядом, и что в трудную минуту на них всегда можно опереться. Нечеловеческий ритм войны заглушает на время простоту отношений, делает тебя скупое в проявлении чувств, строже. Все это зависит даже не от тебя. Ты идешь все вперед и вперед, увлекая за собой других, и взгляд твой направлен в даль времени. И всегда кажется: для всего остального еще будут долгие годы. Вот закончим, порешим… и вот уж тогда…
Но под жизнью Батурина подведена черта. Для него не будет всего того, что после войны. Он жил и умер достойно. «Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» Погиб Иван Ильич Андреев, погиб Заботин, изрубили шашками Ивана Яковлевича Мякишева… Много полегло ивановских ткачей под Чишмой, под Уфой, под Уральском…
Говорят, у Чапаева остался сын Александр. Сын Чапаева… Семья Чапаева. Жена, дочь Клавдия, братья…
«Пусть не смущает вас ничтожный успех врага, сумевшего налетом кавалерии расстроить тыл славной 25-й дивизии и вынудить ее части отойти несколько к северу. Пусть не смущает вас известие о смерти доблестного вождя 25-и дивизии тов. Чапаева и ее военного комиссара тов. Батурина.
Они пали смертью храбрых, до последней капли крови и до последней возможности отстаивая дело родного народа…
В увековечение славной памяти героя 25-й дивизии тов. Чапаева Реввоенсовет Туркфронта постановил: 1. Присвоить 25-й дивизии наименование «Дивизия имени Чапаева». 2. Переименовать родину начдива Чапаева гор. Балаково в гор. Чапаев.
Вечная слава погибшим борцам! Мщение и смерть врагам трудового народа!
Командующий Туркфронтом — Фрунзе».
Он назначил расследование. Те, что в штабе армии, страшась ответственности, пытались доказать, что Чапаев «притупил бдительность». Фрунзе смотрел на них с презрением.
Начальником чапаевской дивизии стал Иван Семенович Кутяков.
В Астрахани Валериан Владимирович представил Фрунзе Кирова. Что знал Михаил Васильевич о Кирове? Знал, что Сергей Миронович создавал Северо-Кавказскую армию, потом ему поручили организовать оборону Астрахани. Недавно Киров подавил крупный белогвардейский мятеж в Астрахани. Сдержанный, суховатый, Киров коротко доложил обстановку. Астрахань — важнейший стратегический пункт. Англичане почти ежедневно бомбят город с воздуха. Захват Астрахани Деникин возложил на врангелевскую группировку своих войск. Если Врангелю удастся соединиться с уральскими и астраханскими белоказаками, он начнет наступление вверх по Волге.
Человек раскрывается не сразу. За десять дней общения с Кировым Михаил Васильевич сумел по достоинству оценить этого человека. У каждого есть некая ведущая черта характера. У Кирова такой чертой было хладнокровие. Здесь он мог соперничать с Фрунзе. Одиннадцатая армия, потрепанная в августовских боях, по сути, была небоеспособной. На нее наседали со всех сторон, много умерло от тифа и голода. Большая часть ее находилась в окружении в районе Черного Яра и подвергалась беспрестанным бомбардировкам. У защитников Черного Яра не было патронов и продовольствия. Астрахань держалась чудом. Как относился ко всему этому Киров?
— Обстоятельства против нас. Мы здесь затем, чтобы изменить обстоятельства. Речь идет не о том, чтобы удержать Астрахань — мы ее удержим, — а о том, чтобы перейти в наступление на царицынском участке. Пока держится Черный Яр, противник на левый берег не пройдет.
Простонародное лицо, маленькие сощуренные глаза. Когда улыбается, у рта выступают резкие складки. В своей кепчонке, надвинутой на уши, он был похож на рабочего, на мастерового, на нефтяника. В лице его что-то давно знакомое и в то же время неуловимое.
Лишь один раз юмор прорвался наружу: когда Фрунзе предложил стать командующим армией. Киров сказал:
— Это голубой воздух идеализма. Полководцы, по-моему, делятся на две категории: настоящие полководцы могут терпеть поражения, но в конечном итоге они становятся победителями в битвах; другие — непобедимы в войне, но зато никогда не бывают победителями в битвах. Вторая категория — полководцы не по призванию, а по приказу сверху, потому что должен же кто-то руководить войсками; вот они и выкручиваются, избегают боя.
Оба долго смеялись, а Фрунзе, задыхаясь от хохота, все допытывался, к какой категории Сергей Миронович причисляет его…
Кирову приходилось работать в очень сложной обстановке. Несколько дней назад против него организовали провокацию. На первый взгляд, все выглядело, как в дурном анекдоте: некая Рахиль Вассерман, как оказалось, засланная англо-деникинской контрразведкой, пролезла в партию и сделалась председателем полковой ячейки. Решив расправиться с Кировым, она стала украдкой показывать большевикам портрет иеромонаха Илиодора, известного черносотенца.
Один из видных большевиков-астраханцев воскликнул:
— Да это же Киров!
Сходство было разительное.
— Киров — вовсе не Киров, а пробравшийся в партию иеромонах, — заявила Вассерман. — Его нужно арестовать, разоблачить и расстрелять.
Но Кирова арестовать не удалось. Большевики вовремя спохватились и арестовали Вассерман и ее сообщника, одного из секретарей губисполкома. Обоих судили и приговорили к расстрелу.
Части Одиннадцатой армии перешли в наступление, чем создали ощутимую угрозу деникинскому тылу; а 23 сентября восточнее Царицына соединились с частями Десятой армии. После ходатайства Куйбышева и Фрунзе Одиннадцатая армия была передана в состав Юго-Восточного фронта. Михаил Васильевич простился с Кировым. Он знал — будут еще встречи. Он ведь не любил расставаться с людьми, а к Сергею Мироновичу проникся сильнейшей симпатией.
Всего десять дней общения… На фронте — это целая жизнь.
Фрунзе рвался в Туркестан. Но белоказачий «аппендикс» не поддавался никакому ножу. Два конных корпуса Толстова носились по степным просторам, их нельзя было обойти, окружить, применить к ним известные способы борьбы. Они совершали налеты и никогда не сосредоточивались надолго в каком-то определенном месте. Можно было прийти в отчаяние. Против белоказаков действовала одна лишь Четвертая армия. Две дивизии Первой армии пришлось послать на Южный фронт против Деникина, остальные части этой армии обеспечивали сообщение между РСФСР и Туркестаном.
Изворотливый ум Фрунзе и здесь нашел единственно правильное решение: нужно отрезать противника от станиц, хуторов и других баз снабжения, вытеснить его в голую степь на зиму глядя. Партизанским методам белоказаков противопоставить свои партизанские методы: организовать конные партизанские отряды, которые не подпускали бы врага к населенным пунктам.
Но каким бы совершенством ни отличались оперативные планы, для Фрунзе они, без учета политической стороны дела, значили очень мало. Он несколько раз выезжал в Москву, встречался с Владимиром Ильичом. В результате появилось постановление Совета Народных Комиссаров за подписью Ленина. Суть его сводилась к тому, что разоренной области будет оказана материальная помощь, а казаки, воюющие на стороне белых, получат прощение прежней вины при условии немедленного изъявления ими покорности Советской власти.
Одновременно Четвертая армия перешла в наступление. Все эти меры дали поразительный результат. Казаки сложили оружие. В начале января 1920 года Четвертая армия Восканова освободила Гурьев и заняла побережье Каспийского моря. Генерал Толстов бежал в Персию.
Уральский фронт был ликвидирован! В штабах подсчитывали трофеи за год: сто пятьдесят орудий, миллионы снарядов, шестьсот пулеметов, сто тысяч винтовок, шесть аэропланов, легковые и грузовые автомобили, бронепоезда, радиостанции. Ну и сто пятьдесят тысяч пленных!..
Теперь можно отправляться в Туркестан. Туда еще в октябре выехали Куйбышев, Новицкий и руководящие работники Комиссии по делам Туркестана. Михаил Васильевич тоже состоит в этой комиссии, облеченной самыми широкими полномочиями ЦК, ВЦИК и Совнаркома. Из Ташкента поступают настойчивые требования о немедленном выезде Фрунзе туда для решения всех запутанных вопросов военного, политического и дипломатического характера.
