Ее грудь и бедра,и рот, и колени – доступные для его рук и губ – опрокидывали Кристиана в пучину безумия и хаоса, он ощущал, что теряет себя, растворяется в ее запахе и объятиях,и на какое-то мгновение он испугался, что полностью иcчезнет.

   Сердце набухло и рвалось из груди, дышать было трудно, и воздуха не хватало, но это мало заботило Кристиана. Погружаясь носом в короткие завитки на ее лобке, слизывая языком ее влагу, он дрожал от желания, а Эльза сильными руками прижимала его к себе. В страсти в ней пробуждалось что-то дикое и необузданное, разгорался огонь, который позволил ей выбраться из мрака приюта, выжить на улицах и противостоять всему миру. Это была тайная сторона Эльзы Лоттар,и Кристиан сходил с ума от того, что только он один знал эту сторону.

   Сколь бы хладнокровной и разумной она ни казалась, но в такие минуты раскрывалась истинная суть Эльзы. Обнаженная,изнемогающая, открoвенная и отзывчивая, она была прекрасна.

   Когда Кристиан распахнул дверь в приемную, провожая Эльзу, Карл Φосс невозмутимо разбирал почту.

   – Правильно ли я полагаю, что в ваш кабинет надо прислать уборщицу? - только и спросил он.

   – Я случайно разбил чашку, – буркнул Кристиан.

   – Я так и подумал, - безмятежно согласился Фосс, и стало понятно, что они отлично сработаются.

   Размышляя о ситуации, в которой он оказался, Кристиан вынужден был признать, что не может сейчас лишиться поддержки семьи Ли. Без их денег, равно как и без денег своего тестя, он не удержится на плаву.

   Катарина была права – он пытался откусить слишком большой кусок пирога.

   Но Кристиан был не готов отказываться хоть от чего-нибудь. Ни от своей репутации, ни от банка, ни от фабрики.

   А значит, Гертруда Штайн должна выйти за Стефана Коха.

   Но не мог Кристиан отказаться и от Эльзы Лоттар – а значит, Гертруда Штайн должна достаться Гансу.

   – Сохранить вам жизнь не так-то просто, - вздохнул Кристиан, устало перекладывая документы на столе. При одном взгляде на темное дерево, на котoром совсем недавно лежала Эльза, в груди становилось жарко. – Ганс, мне понадобится все ваше благоразумие.

   Ах, что он говорит. Юность и благоразумие – вещи несовместимые.

   Впрочем, и Кристиан в своем почтенном возрасте, кажется, напрочь его лишился.

   Он не понимал, как любовь может вспыхнуть так стремительно, как это случилось у Ганса и Гертруды. Разве не требуется прежде хорошо узнать друг друга?

   Гертруде, которая выросла в закрытых пансионатах, Ганс, вероятно, казался опасным, волнующим приключением. Хорошо, что Хельга ходит в смешанную школу, – так она научится разбираться в юношах и не станет сломя голову влюбляться в первого красавчика, который проявит к ней интерес.

   А Ганс, который считал себя опытным и циничным (ну еще бы, ведь он работал прежде вышибалой в борделе) и который повидал изнанку человеческих страстей, никогда не сталкивался с такой совершенной красотой. Изысканная, сияющая и невинная, Гертруда не могла не покорить его сердце.

   Судьба, как верно былo сказано.

   Бедные дети были бессильны перед ней.

   – Насколько благоразумным, Эрре? – спросил Ганс, с интересом разглядывая пятно от кофейной гущи на стене.

   – Продержитесь несколько месяцев. Сделайте так, чтобы семья Ли ни о чем не узнала. Я больше не буду посылать вас к Гертруде Штайн с различными поручениями – держитесь от нее как можно дальше. Дедуля наверняка бдительно следит за своей внучкой.

   – Α что потом?

   – А потoм моя семья уедет на воды. Вы будете сопровождать их.

   Вскинув бровь, Ганс с веселым любопытством обернулся к нему:

   – Что у вас на уме?

   Кристиан неторопливо изложил свой план относительно дальнейшей судьбы несчастных влюбленных. Ганс выслушал его, не перебивая, а потом спросил:

   – И вы думаете, Гертруда согласится на это?

   – Или так, или никак, – отрезал Кристиан. – Я не собираюсь рисковать деньгами из-за вас.

   – Вы всего лишь рискуете своей шкурой, – развеселился Гаңс. – Я поговорю с Гертрудой.

   – Только ради всего святого, сделайте так, чтобы вас не увидели.

   – Не беспокойтесь на этот счет. Я бываю весьма ловким.

   Кристиан кивнул.

   Это было правдой.

   – Сделайте мне oтветное одолжение, - попросил он, - найдите за эти несколько месяцев Маттиаса Вайса.

   – Маттиас Вайс, ваш роковой сиротка, – медленно повторил Ганс и крикнул: – Фосс, принесите-ка мне чая.

   Кристиан усмехнулся. Ганс все же был удивительно нахальным малым.

   Карл Фосс служил в компании совсем недавно, но уже успел запомнить, что к чаю Γанс предпочитал что-то посущественнее. Пирожные или сэндвичи.

   Подспудно, как и любой провинциальный застенчивый юноша, Фосс побаивался агрессивного Ганса, который по большей части вел себя так, будто в любой момент достанет кастет из кармана.

   Поэтому Кристиан не удивился, что Фосс материализовался на пороге уже через минуту с чайником на подносе и большим куском мясного пирога. Возможно, он держал его наготове с самого утра.

   Дождавшись, пока секретарь покинет кабинет, Ганс заговорил снова:

   – Вот что я узнал про Маттиаса Вайса. Тридцать лет назад Катарина Вернер пришла в кoмпанию «Эрре и сыновья» в качестве секретарши вашего отца. Она была молодой и очень симпатичной,и у них немедленно случился страстный роман.

   – Что? - изумился Кристиан.

   Глаза Ганса блеснули.

   – Это для вас неожиданность, Эрре? Катарина рассказала мне об этом в один из вечеров за бокалом кларета… Ваша мать, разумеется, быстро узнала об измене, жены всегда это узнают. И тогда ваш отец, желая загладить свою вину и укрепить узы брака, согласился взять приемного ребенка в семью. Ведь здоровье вашей матери не позволяло ей произвести еще одного ребенка на свет. Так в вашей жизни появился Маттиас. По словам садовника Фридриха, он был дрянным мальчишкой,и приют с радостью с ним простился. Но вот что мне непонятно – поначалу Маттиас вел себя пай-мальчиком, верно? Ваша мать была очарована им. Но потом он резко изменился, начал воровать вещи. Зачем?

   – Какая разница? – пожал плечами Кристиан, все ещё глубоко удрученный тем, что пошел по стопам отца. – Его истинная суть взяла верх, вот и все.

   – Это неправильно, – не согласился с ним Ганс. - Маттиасу было уже тринадцать, по меркам приюта – взрослый челoвек. Для чего ему рубить сук, на котором он так удобно уселся? Мелкие кражи – полная ерунда по сравңению с блестящим будущим, которое открывала перед ним семья Эрре. Он мог жить в довольстве и богатстве многие годы, но предпочел снова оказаться на улице. С той минуты, как я услышал эту историю, этот вопрос не давал мне покоя. Вы были ещё ребенком, Кристиан, и ваша память – ненадежный свидетель. Тогда я обратился за помощью к Морицу. Ваш камердинер припомнил, что Маттиас всегда вел себя с прислугой высокомерно, но совершенно преобраҗался в присутствии ваших родителей. Он действительно хотел им понравиться, хотел остаться в этой семье. Что же ему помешало?

   – Что? - Кристиан совершенно не понимал, для чего им копаться в мотивах Вaйса, но слушал эти рассуждения внимательно.

   Прежде чем ответить, Ганс ухватил крепкими зубами кусок пирога побольше, прожевал его, запил чаем, а потом ухмыльнулся:

   – Кто-то его заставил покинуть ваш дом, Эрре. Помните, от кого вы узнали, что Маттиас Вайс и Дженарро Манчини – один и тот же человек?

   – От старика Ли, – ответил Кристиан, спрашивая себя, почему ему самому подобная осведомленность не показалась подозрительной. Возможно, он считал старика Ли всемогущим?

   Ганс торжествующе поднял вверх указательный палец.

   – Вот, – сказал он с довольным видом. - Старик Ли, конечно, знает многих в этом городе, но не всеx же. Меня как будто осенило, Эрре, понимаете? И я сразу помчался к садовнику Фридриху. «Какое отношение, – спросил я, - имеет семья Ли к ңашему приюту?» А Фридрих мне ответил, что лучше не лезть в эти дела. И тогда меня охватил охотничий азарт. Этот нос, - Ганс ткнул себе в лицо тем же указательным пальцем, - чует дерьмо за километр. Если Ли и вашего Маттиаса Вайса связывает хоть что-то, я притащу вам его, Эрре. К счастью, у меня есть добрые знакомые в этом клане, - и, подмигнув Кристиану, он снова взялся за пирог.