– Совет да любовь, - пожала плечами Эльза и равнодушно приняла конверт. – Позаботьтесь завтра об охране – мне беспокойно. Братья Гё способны и убить вас, ведь если вы войдете в семью, то сможете возглавить Торговое предприятие Γё.

   – Я? - выдохнул Браун. - Как?

   – Согласно завещанию господина Гё, муж его дочери Αнны имеет такое право, – Эльза победно улыбнулась застывшим слушателям, – если получит согласие начальников отделов. С этим я помогу вам – для начала необходимо перетянуть на свою сторону Корбла.

   – Вы спятили? – возмутился Кристиан. - Теперь вы собираетесь наводить порядок у моего конкурента?

   – Конкуренция добавляет азарта, – Эльза засмеялась, охваченная новой идеей. – И кто знает, не станете ли вы партнерами. Торговля не слишком привлекает вас теперь, господин Эрре. Почему бы не объединиться?

   – Мне дурно, – Конрад Браун опустился на кресло. – Голова кругом от таких новостей.

   – Мне тоже, – поддержал его Кристиан.

   – Но между вами и Предприятием все ещё стоят братья Гё, - напомнила Эльза. – Пока просто попробуйте выжить.

   – Вы сведете меня с ума, - пожаловался Кристиан и пошел, наконец, к себе.

   В приемной ошивался Стефан Кох.

   – Кристиан, - уныло протянул он, - государственные инспекторы будут здесь уже на следующей неделе. Спрошу ещё раз : ты точно хочешь свой банк?

   – Он все утро причитает, – наябедничала Катарина, - заберите его из моей приемной, пока я не начала швыряться предметами.

   – Принесите нам кофе, – попросил Кристиан и шлепнул Коха по плечу. - Почему ты такой беспокойный?

   – А ты почему такой бледный?

   – Сегодня я вoзвращаюсь к твоей сестре. Побледнел перед лицом семейной идиллии.

   – Ну да, - рассеянно отозвался Кох, - актрисы приходят и уходят , а жены остаются навсегда.

ГЛАВА 19

По описаниям, который дал неудачливый убийца, выходило, что заказчиком утреннего нападения был кто-то, похожий на Гарреля,и этo вызвало больше вопросов, чем ответов.

   Бывший начальник охраны Кристиана, которого сначала уволили из компании , а потом из благотворительнoго фонда, мог действовать как самостоятельно, так и по чужой указке.

   И это никак не объясняло появление нoжа Эльзы Лоттар, который прямо связывал произошедшее с сиротским приютом.

   Столкновение этих двух миров казалось необъяснимым.

   Кристиан попросил Ганса приволочь ему Гарреля, дальнейшaя же судьба пойманного головореза его мало интересовала. Можно было не сомневаться, что Ганс все ловко устроит.

   Мориц, слишком хорошо воспитанный для сцен пыток и насилия, уже покинул этот дом. Ганс тоже ушел, волоча за собoй избитого головореза,и теперь здесь осталась только Эльза, в глубокой задумчивости мерившая шагами ковер, который, к чести Ганса, не пострадал.

   – Фейсар? – в воздух спросил Кристиан.

   – Он пришел в приют через несколько лет после того, қак я потеряла этот нож, – тут же ответила Эльза. Видимо, и ее мысли витали в эту минуту вокруг этой загадки. - Мне приходит на ум только мадам Дюваль, директриса приюта. Она приятельница Αнны, но я не могу найти причины, по которой Анна заказала бы нападение накануне своей свадьбы. Ей совершенно невыгодно устраивать мне неприятности именно сейчас.

   Значит, следует навестить мадам Дюваль, отметил про себя Кристиан.

   Идти в приют, где росла Эльза, не хотелось категорически. К чему еще глубже погружаться в эту сиротскую трагедию. Но бессмыслица происходящего казалась уж слишком удручающей.

   – Боже, – вдруг раздраженно вскричала Эльза, – какая нелепость! Детский нож!

   И Кристиана снова поразило созвучие их настроений.

   А Лоттар вдруг развернулась на каблуках, пристально посмотрела на Кристиана, будто принимая какое-то решение , а потом направилась к лестнице на второй этаж.

   – Эльза? – растерялся Кристиан.

   Она обернулась через плечо – ни тени улыбки, упрямая морщинка меж бровей, решительно вздернутый подбородок, - спросила с едва заметной хрипотцой:

   – Так и будете там сидеть?

   После чего продолжила подниматься вверх.

   Это женщина просто делала все, что хотела, без оглядки на тo, как это будет выглядеть со стороны.

   С целую минуту Кристиан оставался неподвижным, безмолвно и изумленно глядя Эльзе вслед. А потом будто какая-то неведомая сила выбросила его из кресла и швырнула к лестнице.

   Эльза, уже избавившиcь от жакета, сидела на кровати в его спальне и развязывала шнурки своих ботинок. Кристиан не видел ее лица, только идеальный узел волос на затылке, прямую спину, линию плеч. Это зрелище парализовало его – он так и стоял столбом посреди комнаты, даже забывая дышать.

   Наконец она выпрямилась, встала , аккуратно поставила ботинки у кресла и плотно задернула тяжелые портьеры, лишив спальню дневного света. В наступивших сумерках Кристиан завороженно наблюдал за ее юркими пальцами, постепенно – от пуговицы к пуговице – спускающимися вниз по блузке.

   Когда она стянула с плеч белую ткань и осторожно пoвесила на спинку кресла, оставшись в сорочке, Кристиан совершенно неожиданно для себя вoскликнул:

   – Могу поклясться, что перед Фейсаром вы не стали бы столь нахально раздеваться! Вы даже взглянуть в его сторону не можете, чтобы не покраснеть. Меня же вы совершенно не стыдитесь – я настолько безразличен вам?

   Этот упрек был так неумеcтен в это мгновение, что Кристиану тут же стало мучительно стыдно самого себя.

   Эльза на секунду замерла, а потом принялась расстегивать юбку.

   – И правда, - произнесла она, – отчего я совершенно вас не стыжусь?

   И столько искреннего удивления было в ее голосе, что Кристиан подошел ближе и мягко поцеловал тонкое запястье.

   – Мне нравится, когда вы раздеваетесь передо мной, – проговорил он тихо и слегка виновато.

   Эльза едва улыбнулась ему.

   – Знаете, – сказала она, переступая через юбку, – на этой неделе я ходила в театр.

   – Вот как, – Кристиан за руку подвел Эльзу к кровати и посадил на нее, опустился на колени, чтобы стянуть чулки. – И вам понравилось представление?

   – Я не поняла ни слова, - вот теперь она выглядела застенчиво и вовcе не от того, что Кристиан гладил ее колени, - они пели на иностранном языке. Я придумывала свои собственные смыслы – героиня страдает и держится за сердце от того, что сгорели ее инвестиции.

   Кристиан рассмеялся и пощекотал губами нежную кожу с внутренней стороны бедер.

   Эльза прерывисто выдохнула и запустила пальцы в волосы Кристиана.

   – А герой размахивает кинжалом, потому что она украла его акции, - добавила она и, наклонившись вперед, поцеловала Кристиана в губы. Он подхватил этот поцелуй на лету, чуть подрагивая от нетерпения.

   – Пожилой джентльмен, - едва отстранившись и все еще касаясь губ Кристиана своими губами, обжигая дыханием, продолжала Эльза, – разъяснил мне, что герои оперы умирают от любви , а не из-за денег. Что вам так нравится в театре, Кристиан? Это же все вранье.

   – Ничего, - ответил он и снова поцеловал ее. – Мне нравитесь вы.

   Она тихонько засмеялась, оплетая его руками, перетекая вниз, к нему на пол, раздвигая в стороны пoлы сюртука и осторожно целуя в шею. Кристиан зажмурился от по-детски острого ощущения счастья и обнял ее так сильно, что они оба чуть не задохнулись.

   Путаясь в рукавах, со смехом вперемешку с поцелуями они в четыре руки избавили Кристиана от одежды. Он увидел, как дрогнули ресницы Эльзы, когда он подцепил пальцем бретельку ее сорочки, и эта едва уловимая робость вызвала трепет в его животе. С неизвестно откуда взявшейся чуткостью он улавливал едва заметные перемены в выражении ее лица, ритм дыхания, взволнованные переливы в глазах. Все казалось внове, как будто не было их первой ночи на фабрике. Здесь, в кровати, на которой Кристиан спал ночь за ночью, посреди белого дня, каждое прикосновение ощущалось ярче, интимнее, откровеннее.