— От кого улетаешь? — спрашивает вкрадчиво.

От кого? Как дать им определение? Не мужья, не сожители. Любовники, разве что. И бесспорно отцы моих детей.

— От дорогих сердцу людей, — отвечаю пространственно.

— Эти дорогие, конечно, — кивает и щурясь выразительно смотрит. — Оба красавцы. Папаши?

На минуту зависаю. Пытаюсь понять кто она и откуда знает о Максе и Рое. Бабуля подает мне платок.

— Видела вас обнимающимися. Вот и говорю, дорогие мальчишки, — похлопывает сморщенной ручкой по моей руке. — А тебе безумно повезло двоих сразу отхватить, деточка. Я в твои годы дуррой была. А может и не была, другие нравы были. Все считали своим долгом влезть в чужие отношения. А я по глупости позволяла.

Слушала с замиранием сердца. Ловила каждое слово и не верила, что у кого-то было так же как у меня. Двое и я.

— Оба красавцу, каких поискать надо. Любили меня сильно. Такое чувство бывает лишь раз. Понимаешь? — кивнула. Теперь да, понимаю. И от этого еще горше становится. Потому что ощущение, что теряю их. Не увижу больше. — Такие отношения надо поддерживать, вкладывать всю душу. Особенно тебе, детка. Их двое, а ты одна. В трио любить должны все. Вот так и у меня было, пока не влезли родители. Во времена моей молодости это считалось распутством. Родители заперли в доме и год я не выходила.

— А потом?

— А потом, одного из них убили, второй пропал без вести. И больше их не видела, — в грудине что-то с грохотом сломалось и слезы потекли быстрее. — Ну что же ты, это было давно. Но знаешь что?

— Что?

— Если бы Владик сейчас позвал меня, я бы пошла. Бросила своего деда, — я удивленно посмотрела на бабушку. — Да. Я вышла замуж, детей родила, прожила хорошую жизнь, но мужа своего не любила. Всю жизнь прятала в уголке сердца любовь к моим мальчикам.

Отвернулась к иллюминатору. Я не хочу так. В стрости сидеть и вспоминать главную ошибку молодости. Лелеять любовь, к которой не вернуться. Хочу прожить по полной, счастливую жизнь. Хотя бы попробовать. Пора признаться, я люблю их. Люблю Макса и Роя.

Каждого по-разному, но безусловно одинаково сильно. Может, я не правильная. Всегда разделяют сердце на две половинки, где одна парень, а вторая девушка. В моем же случае, каждая из половинок это они — Рой и Макс. А целое сердце — это я. И только так.

Я не смогу без них.

Должна вернуться. Помогу маме и сразу вернусь. Стоит уволится с работы. А как быть с квартирой? Рука не поднимается продать её. Идея пришла моментально. Наташка будет счастлива жить в ней, это точно.

К концу полета у меня был четкий план действий и ясное понимания чего я хочу от жизни. Попрощавшись с бабулей, от души поблагодарив, выскочила в зал. Глазами нашла мужчину с табличкой в руках, на которой было написано моё имя фамилия.

— Добрый день, — смущенно поздоровалась.

— Добрый день, с прибытием. Давайте багаж, — ловко подхватил чемодан и пошел к выходу.

Вдыхать родной воздух, это как заново обретать счастье. Радовалась, что вернулась, пусть и не надолго.

— Сначала домой? — спросил водитель, выезжая со стоянки.

— Да. Было бы хорошо.

— Кстати, я Алексей. Ваш водитель, — смотрел на меня в зеркало заднего вида. — И охранник пока вы в России.

— Оу, — удивилась. Зачем мне нужен охранник, не понимаю. Но ладно, спорить не стану. — Я Лиса.

Он лишь кивнул и продолжил рулить. Быстро добрались до квартиры. Алексей помог занести чемодан. И замялся на пороге.

— Кухня направо, если не трудно сделайте себе чай, кофе. Я быстро соберусь и поедем в больницу.

— Отлично, — мужчина кивнул и пошел по указанному маршруту.

Влетела в ванную, времени на то, чтобы принять душ нет. Быстрее решу вопрос с мамой, быстрее вернусь. Ни секунды тратить оставаясь здесь не собираюсь. Руки мыла тщательно, после самолета, и долгого перелета кажется что все тело липкое. Но не успела смыть мыло, как услышала пронзительный визг, а затем звонкий стук. Что-то разбилось.

В голове промелькнула мысль, хоть бы не о голову Алексея. Я напрочь забыла, что сегодня суббота и Наташка должна быть дома. Видимо, увидев на пороге кухни незнакомого мужика испугалась.

— Вот черт! — с мыльными руками вылетела на шум.

— Не подходи! — Наташка стоит в центре кухни, в руке лопатка для жарки. Оружие, ни дать ни взять.

Алексей поднял руки вверхи улыбаясь смотрел на мою подругу.

— Наташа, — позвала девушку. — Спокойно. Свои.

— А-а-а, Лиска! — с визгом летела в мои объятия, на ходу бросая свое оружие.

До летев до меня, притормозила и аккуратно обняла, целуя в обе щеки.

— Божечки, как я рада, что ты вернулась, — выпустив меня, склонилась к животу, стала наглаживать. — Привет мои дорогие, сладенькие. Соскучились за тётей? Я так соскучилась, сил нет. Как долетели?

Подруга разговаривала с животом, ласково поглаживая. И всё равно, что ей никто не отвечает. А вот Алексей завис на неосознанно выставленной заднице Наташки. Рассматривая и пожирая. Охо-хо, а мой охранник залип!

— Так, всё! — делаю шаг назад, прерываю воркование подруги с моим животом. — Я тоже очень рада тебя видеть.

— Всё хорошо? — встрепенулась Наташа. — Я думала ты вернёшься на следующей неделе.

— Мама в больнице. Попросила приехать.

— Да? — удивленно. — Странно. Я видела её вчера утром, здоровую и невредимую.

Всю дорогу к больнице, прокручивала слова подруги. Она видела маму здоровой и невредимой. Возможно, что-то произошло позже, но странное предчувствие не давало покоя.

Машина плавно въехала на территорию первой городской больницы. Из-за сильного ветра во дворе мало народа, лишь парочка врачей курящих за углом и тройка визитеров.

— Можете подниматься, я буду ждать вас на стоянке, — сообщил Алексей.

— Спасибо, — подхватив сумочку вышла.

Посильнее запахиваясь в пальто, шла ко входу. Миновала ресепшен, поднялась на третий этаж. На медсестринском посту сидела молоденькая девушка.

— Извините, я Токарева Василиса Алексеевна, к вам привезли мою маму, Токареву Ирину Геннадьевну.

— Да, палата сто семь, — выглянув из-за стойки, добавила. — Бахилы оденьте.

— Да, конечно. А с кем я могу поговорить о её состоянии?

— Виктор Викторович на обходе, я передам ему, что вы пришли и вас позовут.

— Спасибо.

Шла, отсчитывая номера палат. На секунду замешкалась у нужной двери. Сколько мы не виделись с мамой? Очень давно.

Толкнула деревянное полотно и вошла в палату. Светлая комната с минимальным набором мебели. На кровати лежит мама, рядом стоит стойка с капельницей. Не ужели так всё плохо?

Глаза закрыты, грудь обтянутая сорочкой мерно поднимается. Смотрю на нее и не до конца узнаю. Понимаю, что это моя мама, но женщина, лежащая на кровати разительно отличается от той которую я видела несколько месяцев назад.

Тихо поставила сумочку на покореженный табурет и подошла ближе. Цвет волос стал другим, перекрасилась. Черты лица заострились. Ровная линия подбородка и ярко выраженные скулы, свидетельствовали о хирургическом вмешательстве. Красивая. Яркий, женственный румянец проступал на молочной коже. Губы подкрашены блеском стали больше. Или дело вовсе не в блеске?

— Мам? — тихо зову, но тут же замолкаю, потому что не знаю, о чем говорит с ней.

Она приходит в себя. Распахивает глаза, секунду смотрит, не узнает. Глаза становятся больше, а рот от удивления округляется, складываясь в букву О.

— Так это правда? — выдыхает. — Ты беременна?

— Да, мам. Ты как? — окидываю взглядом, не могу понять что с ней. Переломов нет, дыхание ровное стабильное — не пневмония. Может, давление или сахар?

— Плохо, дочь. А ты изменилась, — рассматривает внимательно.

— Ага, подросла чуток, — язвлю, имею право.

— Нет, — отрицательно машет головой. — Ты стала другой, Лиса.

— Конечно, стала, мам. Я беременна, набрала восемнадцать кило. С таким весом все меняются. Ты расскажи с чем тебя положили? Что-то серьезное?