— На вечер, — подмигнул Боря. — Только сам понимаешь, там кино-вино-домино, а ты похож больше на дворника, чем на философа. Может, пора завязывать квасить с Соломоновичем?

Степаныч поднялся из-за стола и поднял палец для важности момента следующих слов. Боря предвидев, что сейчас снова начнёт вспоминать почившую два девятка лет назад Аллу, сделал ход конём и просто показал фотографию Зои в полный рост. В окружении собаки, кота и ёлки.

— Алла? — увидел в ней что-то своё Степаныч. — Только моложе.

— Ага, родственники, — буркнул Боря, не найдя вообще ничего похожего на старых фотографиях у Аллы по сравнению с бывшей бухгалтершей.

Видимо, сыграло роль воображение и тоска дикая.

— А, была не была! — махнул рукой наставник и заметил. — Дома, что ли, сидеть и на всю эти припудренную поющую пидоросню смотреть? Или на смешных и ебанутых? Они словно хором забыли, что первых клоунов цирки набирали для развлечения публики из местных алкашей. Чем краснее нос и больше падает, тем смешнее выходило.

Боря показал на часы. И Степаныч подозрительно быстро помылся, подбрился, окультурив растительность на лице. Лишние лохмы срезал уже Боря, а затем вовсе заплёл в конский хвост.

Наставник нашёл колпак Деда Мороза. Боря запустил руку в сумку с деньгами, взял пачку на подарки. Подумав, сунул ещё пятитысячных по квартире, в первую очередь под пульт. И вскоре они ехали в Жёлтое Золото, по пути заскочив в зоомагазин, вино-водочный и в цветочный за подарками.

Лёгкие сомнения у Степаныча появились лишь при виде поднятого шлагбаума в посёлке.

— А мы разве здесь не были? — спросил он.

— Какая разница, что было? Важнее то, что будет, — ответил почти как философ Боря, желая избежать этой игры в длительные уговоры.

Телефон уже Аглая срывала. Слушал её голосовые, порой отвечал, не забывая про руль.

Едва увидав порог дома, в котором предстояло погостить, Степаныч остановился, набрал в грудь побольше воздуха и принялся поправлять несуществующий галстук. Но вместо пиджака на нём был лишь свежий свитер с оленями. Правда, под ним была рубака с воротником. И поправив её, наставник тут же пошёл в бой.

— Мадам, позвольте представиться. Василий Степанович Дедов. Человек больших трудов и непомерных амбиций.

— Ну какой же вы Дедов? Вы совсем даже ещё Молодов, — тут же расплылась в улыбке Зоя Ивановна, так как ей уже второй раз в жизни подарили букет цветов.

И всё в этом году… И даже не родители.

— Зоя Ивановна, а Боря лжец, — неожиданно заявил наставник и тоже улыбнулся. — Вы гораздо… гораздо обворожительнее, чем на фотографии с ёлкой.

— Ой, мне стоило отправить ту фотографию в одежде, — чуть покраснела она и посмотрела на Глобального. — Ну что же вы, Борис. Так меня подставляете.

Боря закивал, гладя Боцмана и вручая ему вкусняшку. Мол, грешен. А что поделать? С другой стороны, он спящим на лицо никогда никому не лез. И о фотографиях таких не просил. Так что в расчёте.

— Не сметь в себе сомневаться, Зоечка! — тут же поддержал даму кавалер в колпаке советского производства с какого-то утренника. — У вас отличные формы. Можете сразить любого.

— Правда? — щёки Зои загорелись уже как помидоры, а следом в глазах вспыхнуло что-то пошленькое.

Она тут же и думать забыла про Борю, который отошёл в сторону, гладил кота на подоконнике и играл с ним новой игрушкой. В это же время словно каждый контакт в телефоне считал своей обязанностью созвониться с ним. Но отвечал только Аглае.

До тех пор, пока не позвонила Наташка. Первая успела. А в автомобиле давно подарки ждут своего часа. Есть и лично для неё. Не без этого.

Сердце затрепетало. Ответил.

— Да, Наташ?

— Боря! — её радостный голос почти звенел. — Ромка приезжает!

— Ромка? — переспросил Глобальный, уже смирившись с тем, что потерял брата в пучине бури под названием «популярность». — Вот здорово. Что говорит?

— Что хочет Новый Год дома справлять. Ты к нам приедешь?

— Конечно, заеду, — сказал он тут же, не уточняя, когда.

Всё-таки если кинуть с Новым Годом Аглаю, его самого могут кинуть с квартирой, а это уже никакой квартиры маме. И всё как карточный домик посыплется без нижней карты в основании.

Только отключил связь, как Дашка звонит.

— С Новым Годом, Боря! Во сколько тебя ждать?

А на заднем фоне Танька кричит:

— Господин, надо повторить!

— Так, девочки. Пока не знаю, — искренне признался он, но тут же пообещал. — Я заеду.

— Давай, ждём.

Этот разговор оказался не долгим. Всё сказали и сделали ранее, на той кровати играя в шесть рук странную мелодию похоти. Но тут взгляд упал в окно на соседнюю улицу. А там, наверняка, Кира, Зина и Леся.

Всем по подарку запас. Надо завести. Проведать. Так после похорон Князя и не виделись. А памятник рядом вообще сюрпризом будет.

Глоблаьный ушёл по-английски, оставив Зое небольшой подарок на столе. Ничего пошлого. Духи «для понимающих дам», как говорила продавец. Ведь сам перенюхав с десяток пробников, уже не отличил бы ромашку от обойного клея.

Может и мелочь, а приятно. Языками со Степанычем уже зацепились. А если во что-то большее перейдёт, только рад будет. За обоих.

А теперь вперёд, до Нового Года ещё много времени. Кое-что да успеет.

31 декабря 2022 года. Вторая половина дня.

Леся сияла, получив подарочек. Этому человеку так мало для счастья надо. Немного внимания, капелька уважения — и всё, довольна. Подставишь локоток — подхватит, не раздумывая. А дальше хоть в ЗАГС, хоть на край Земли. Было бы с кем.

«Хотя откуда у неё край, если она не плоская?» — прикинул внутренний голос: «И что нам до Земли? Многие люди пока даже с собственными бровями не могут разобраться, не то, что о чём-то глобальном думать».

Вдохновлённый, Боря продолжил раздавать подарки.

Зина приняла свой, как новости. К сведению. Ей что есть, что нет, всё равно. Мрачная, задумчивая. На лице ни тени улыбки. Даже чёрный юмор пропал и пошлость выветрилась. Ни шутки, ни полшутки, ни усмешки. Человек постарел за неделю на годы. Никакой больше открытости, души нараспашку.

«И с каждым днём всё мрачнее и мрачнее, как будто постепенно доходит, что потеряла. Похоже, эта ракушка закрылась и больше не откроется. Ей уже не до бровей и заговоров».

А вот Кира посмотрела на подарок, как на змею. Пальцы задрожали. Губы стянулись в линию, побелели. Хотела что-то сказать, выдавить из себя, но не решалась. Держалась.

Раздав «всем сёстрам по серьгам», Боря посмотрел на большую ёлку, украшенную Васильковой и вздохнул. Столько трудов, а настроения новогоднего нет и не будет. Хуже того, это состояние будет только нагнетаться, пока не рванёт к середине января.

В попытке как-то расшевелить ситуацию и добавить в мир дома Князевых звуков, Глобальный набрал Кишинидзе и спросил прямо:

— Слушай, ты говорил со стороны невесты никого не будет, только я.

«Девчонкам нужно взбодриться!» — тут же одобрил внутренний голос.

— Ну да, у Кристины тут никого нет из знакомых, — ответил не то, чтобы друг, но и далеко не враг.

А так… собутыльник для обычно не пьющего.

— А ты не думал, что ей подруги нужны?

— Подруги?

— Ну, подружки невесты. Девочки, то есть, а не сантехник, — подсказал Боря.

— Да как-то… мимо прошло, — признался служивый. — А есть мысли на этот счёт?

— Есть… три, — ответил Боря. — Кира, Зина, Леся.

— Зови, зови, зови! — заметно повеселел Кишинидзе. — Я внесу в список.

Боря договорил с товарищем и положив трубку, заявил всем присутствующим:

— Так, девушки. Не раскисать. В январе на свадьбу идём. Будете подругами невесты. Можете даже устроить девичник. У Кристины нет знакомых девушек в России. Она из Германии только приехала. Поможете немного? Вам надо… растрястись. Поможем дружбе народов? Не часто грузины на немках женятся.