Свободный разговор пришлось свернуть. Так как из леса танк показался. Стасян закинул гранатомёт на плечо. Гусь с пулемётом на точке всмотрелся в прицел. Рядом ребята с ПТУРом подстраховали. Подвоза боеприпасов по застывшей дороге хватает. Недостатка в боекомплекте нет. Но и в одном месте их давно не хранят. Растекаются по позициям и маскируются по небольшим, укрытым складам.
— Не стрелять! — крикнул Петро, вглядываясь в бинокль.
Ребята повернулись, не понимая почему бы не начать день с очередного дымящегося танка, что решил двинуть на позицию прямым ходом.
— Что там? — спросил Стасян, но скорее у снайпера.
Один вгляделся в прицел. И заявил:
— Танк-то пиксельный, но с накинутой сеткой под арктическую раскраску. Т-72АМТ. Идёт на полном ходу. Но пушка не в нашу сторону смотрит, а в обратку. А за ним
бронеавтомобиль «Козак-2» несётся, поливая из автомата на башне.
— Что там у них происходит? — хмыкнул Гус. — Решили за Урал по укурке снова прорваться? Или на этот раз по малой — всего лишь до Красной площади под героиновым угаром вместе с Зелей?
Хохотнули. Но тут танк поймал в прицел настигающий его бронеавтомобиль. Водитель, словно чуял, дал резко лево руля. Осколочно-фугасный снаряд улетел за сотню метров позади. Но сам бронеавтомобиль двинул в лесосеку на скорости. И лавируя между относительно больших деревьев, угодил на мину. Подрыв переднего колеса остановил разбег. Его бросили и вояки принялись бежать. Снайпер тут же поймал затылок водителя и пары солдат с разницей в пару секунд.
— Минус три, — отчитался за него Глаз.
Танк, так и не поворачивая пушку в сторону окопа, продолжил ход. И сбавил его лишь за метров семьдесят. Полностью остановился лишь за тридцать метров у передней линии обороны. Всё это время его провожал расчёт ПТУРа и гранатомётчик, а ребята рассредоточились по окопу, готовые жарко встретить.
Люк открылся и первым показался стрелок из разведчиков.
— Промазал, блядь, — заявил старший сержант с досадой. — Но ничего, Бог шельму метит.
Ребят обрадовало, что танк затрофеен. Каждая захваченная единица техники на ходу после перекраски пойдёт в бой. Если в дырах и латках — могут залатать. Или отправить на Кубинку на выставку трофеев рядом с сирийской экспедицией захваченной западной техники. В худшем случае — на металлолом. Но здесь не тот случай. Если своим ходом приехал, премия и передача в нужные руки.
— Танкистам много танков не бывает, — одобрил Петро, уже сталкиваясь с ситуациями, когда как сами танкисты пригоняли трофеи, так и разведчики. Не даром их учат.
Но тут следов вылез тот, кто исполнил роль механика-водителя.
— Малой?! — в один голос вскрикнули Стасян и Петро, глядя на то, как из танка следом спускается по броне тот, кто за месяц в окопах получил прозвище Пёс.
Колясик сначала навострился рыть окопы, потом укреплять окопы, а когда понял, что заняться после укрепления позиции особо нечем, то принялся изучать оружие. Поставленное и трофейное. Затем перешёл на технику, порой доебывая, а порой приятно удивляя мехводов, командиров и всех, кто находил минутку выступить инструктором.
А сегодня утром Пёс неожиданно исчез и двинул в сторону леса задолго до рассвета с группой разведки. И обратно вернулся уже на танке, угнав трофей из расположения противника.
— Пёс, ты как это умудрился? — удивился Петро.
Были летом случаи, когда бурятские танкисты танк украинский с поля боя вывели. Но тогда в атаку четыре шло. Два пожгли, один враг бросил, один добил боевой коптер улепётывающим. Вот этот, брошенный и угнали под встречным огнём противника.
Ещё был случай, когда военный разведчик отличился. Переоделся в украинскую форму и с пистолетом в руках захватил полностью исправный трофей вместе с экипажем. Так с мужиками на пару и перегнал Т-72 в расположение воинского подразделения вместе с военнопленными. Хитрость, смекалка, импровизация.
Стоило добавить, что танки на передней линии не держат. А это значило, что младший брат пробрался в тыл противника как минимум на десяток километров, распознал укрытие, а может и отбил трофей вместе с разведчиками в бою.
Могила вздохнул. По одному разведчики не ходят. А это значило, что как минимум один из разведки не вернулся из двух. А каким боком к ним Малой затесался, большой вопрос.
Стоит языком зацепиться, везде напросится. Какой спрос с ефрейтора? Под ногами не путается, копает и бк носит исправно, на инструктаж и перекличку не опаздывает и ладно. Строем им всё равно не ходить, ломом не подметать, снег в белый не красить. Эти все причуды в прошлом остались. Теперь армия — боевой, самообновляемый от старых болячек механизм.
Ещё раз взглянув на лычки ефрейтора, Петро вдруг понял, что Малой их носить ещё мог, а Псу уже тесноваты будут. На повышение пойдёт.
— Ну, рассказывай, — обратился он к Колясику, когда танк танкистам на поруки сдали, а пригнавшим по отметке с плюсиком поставили.
— А чё рассказывать? — вцепился в стальную кружку с горячим чаем младший брат. Пальцы замёрзли. — Зашли в лесополосу, разведчики едва на растяжку не наступили. Я без тепловизора был, увидел, уберёг. Дальше идём — капкан. Снегом припорошило, в ночи не видно. Разведчик ногой угодил. Кровь потекла, кость едва не перебило. Саня давай помогать ему, извлекать. Привлекли внимание дрона. Я за дерево спрятался, притаился. След в след шёл за ними, как на охоте с батей, не обнаружить. Ну, видимо, услышала вражина вскрики. Подтянулась. Смотрю, танк подъезжает, пулемёт в сторону разведчиков развернул. В плен, значится, решили взять. Саня автомат бросил, Гоше вообще не до него. Вылезли танкисты, разоружили, стоят угорают над раненным. Второе колено прострелили, весело им, блядям. Я танк обошёл по дуге и в спину очередью скосил мехвода и наводчика с автомата сразу. А командир поопытнее оказался, на броню заскочил и в люк нырнул. Но с перепугу головой нырнул. Нагнал его, короче, и жопу ему прострелил по самые гланды. Вытащил тело, сбросил. Саня капкан как раз разомкнул. Тащим Гоху на бронь подсадили. На просеку броник выскакивает и давай поливать нас огнём. Мы по люкам. Гошана запихали. Тут мне Саня и говорит — не жилец. Три пули словил, пока тащили. А нас Бог миловал, походу. Ну потом как-то само уже, на автомате. Я не знаю… тело в танке.
Грабовщик посмотрел на Могилу. Тот кивнул и подлил в кружку разведённого спирта. Пёс выдохнул и опрокинул залпом. Занюхал рукавом, зашмыгал носом и вдруг сказал с лёгкой улыбкой:
— Слушай, а пригодилась охота с батей-то, а? Я-то думал мы охотимся потому, что жрать дома нечего и мяса хочется. А оказалось, учил он нас. Следы читать, зверя бить, приглядываться. Вот и… пригодилось, — снова повторил он, как-то потух и уставился в стену, думая о своём.
В тот день он больше не сказал ни слова. Но в следующие недели разведал все ближайшие лесосеки и карту местности заучил на зубок. Ещё не раз его встречали с разведчиками в группах с общего согласия формирований, а ближе к Новому году случилось то, что случилось — Пёс напросился у командира на перевод.
Уж очень его в леса тянуло. Наскучили окопы. Подключилась и разведка с соответствующим ходатайством. Вскоре без особого удивления Петро увидел бумагу о переводе, пришла из отдела кадров. Людей разведке не хватало.
Так Могила с Грабовщиком с удивлением обнаружили, что младший брат на этот раз не только не прикрывается за их спинами, как на гражданке часто бывало, а напротив, сам рвётся вперёд. И ещё не раз слышали о бравых похождениях младшего сержанта, сержанта, старшего сержанта, а к первому теплу уже лейб-гвардии старшины Сидоренко.
Слушали и радовались за родную кровь, что наконец, начала играть в младшем брате. Отец Евгений Васильевич Сидоренко мог по праву гордиться сыном, что наконец его «О» в младшем начало играть по делу. Сам бы в армию пошёл следом по контракту, но к шестидесяти годам берут не охотно, да и где взять подходящий размер обуви? С трудом находили даже обувку на Стасяна. А в сапогах отцах тонули даже его стопы.
