Смахнув трудовой пот со лба, она поднялась, достала минералки с маленького холодильничка. Открутив крышку, отпила жадно. Протянула новой и, пожалуй, единственной, подруге.

— Кундалини это тебе не хуй собачий, — одобрила её манёвр Зоя и решительно ускорилась, прикусив губу, чтобы не зарычать.

Глядя на это, живот Ирины Олеговны свело. Тело потребовало ещё. Пододвинув два кресла, поставив из друг напротив друга, она заняла своё место и дождалась, пока в соседнее пересядет самая извращённая девственника в городе. Что-то в ней такое было. Изюминка, что ли. А может, открытость? В любом случае, с ней было интересно проводить время.

От этих мыслей по позвоночнику Цветаевой бежало тепло, а по внутренней стороне — соки. И лишь задушенные возгласы стремились вырваться из тела наружу, начинаясь ещё где-то в районе копчика и постепенно погружая в процесс всё тело. Но пока что-то мешало закричать во всё горло. Стыд? Безопасность, граничащая с «как бы чего не подумали?». В этих внутренних демонах психологу ещё предстояло разобраться.

— А причём тут собачий? — на всякий случай поинтересовалась Цветаева, так как с этим внутренний голос точно не поможет.

— Ты что, дурочка совсем? — на миг остановилась пациентка. — Кошачий же не подходит!

Крыть было нечем. Но на следующий сеанс появилось много вопросов.

В том, что он будет, достигшая следующего стремительного оргазма Цветаева даже не сомневалась. А сейчас будь, что будь.

Они ведь даже по сути за руки не держались. Так, подружки на расстоянии. Вечернее хобби на пару, не более. Группа поддержки… и ещё миллион оправданий и причин, почему бы просто не расслабиться.

«Походу после таких сеансов мне самой понадобится психолог», — ещё подумала мозгоправ и расслабленно улыбнулась.

В этот момент ей не хватало только одного. Мужского запаха. А имитацию деталей мужчины она бы не глядя заменила на настоящего. Хоть на час перед сном. А потом уснуть рядом, закинув ножку на своего защитника по жизни. Или хотя бы мягкого мишку с толстым пузиком.

Какая разница, какой мужчина, когда он её?

Но ни у одной, ни у другой не было рядом избранника. И от того обе имитировали жизнь, чтобы не имитировать оргазмы.

— Зоя, а давай заведём клуб по интересам? — после второго и где-то на грани с третьим оргазмом спросила расслабленная, вспотевшая, обезвоженная, но не перестающая мастурбировать Цветаева.

— Какой это клуб? — уточнила клиентка, с которой она никогда не возьмёт деньги за сеанс или целый курс.

Напротив, уже сама готова доплатить, чтобы послушать.

— Женский. Освободительный, — уточнила Ирина Олеговна, навскидку представляя скольким женщинам в городе, а то и в области не хватает по жизни оргазмов для души.

В голове мгновенно промелькнуло, что не тем она занимается по жизни. Образование-то правильное, а вот подход — не тот. Все годы практики клиентка через колено переломила.

— Хорошо, но только с одним условием.

— Каким?

— Не чаще раза в неделю, — ответила Зоя и подмигнула. — А то всё расплескают за квартал. Только высохнуть нам ещё не хватало!

Обе рассмеялись.

Жёлтое золото.

Несколько ранее.

Шестой дом по улице Лепестковой был красив снаружи. А внутри — просто раскошен. Даже чрезмерно. Но зачем же по этому поводу люди драли друг друга на кожаных диванах, не снимая тапочек?

Задаваясь этим вопросом, Леся стояла в холле богато обставленного дома в одеяле, накинутом на плечи и никак не могла понять происходящего. Первое впечатление — обманчиво. И теперь одни люди в форме допрашивали людей в чёрных халатах и масках. Другие люди в форме надевали наручники на тех, кто валялся на полу без всяких халатов и масок, засвечивая причиндалы.

Посреди всего этого безумия стояли две девушки с голыми сиськами и фигналом под разными глазами. С ненавистью глядя на Василькову, они кивали следом на наводящие вопросы или рассказывали свою версию событий, давая показания людям при исполнении.

— Значит, так всё и было, Глори? — уточнял мужчина с лёгкой залысиной с погонами майора. А то и говорил следующей. — А что скажешь ты, Холли?

На саму Лесю после жаркого приёма мало обращали внимания. Пожарных вызвали и ладно. Но дым на улице и зарево за забором, которое отлично проглядывалось через разноцветное окно, подсказывали, что баню уже не спасти. А это значило, что нового промаха Боря уже не простит. Всё-таки на этот раз не на пару с Ромой не кастрюлю в уголёк превратили, а целое строение. И тот факт, что рядом накрыли притон каких-то извращенцев-сатанистов, не мог послужить оправданием.

Раздумывая, как бы вернуться в дом и, хотя бы одеться, а лучше взять телефон и выплакаться бабушке, Леся откровенно грустила. Роман наверняка уже обзвонился, хотя сам как сквозь землю провалился. А Глобальному она звонить первой боялась, даже когда доберётся до связи.

Как поняла Василькова из разговора мужчин в форме, шестой дом на Лепестковой принадлежал некоему старейшине Алагаморову. Это был тот мужчина, который её встретил, предложил шампанского.

«Галантный, отзывчивый», — ещё подумала Леся.

Но когда следом к ней подошли две обнажённые симпатичные девушки, всё как-то пошло не так. Они встали на колени и нагло вторглись в её личное подхалатное пространство, которое сама бывшая диспетчерша предпочла бы кому попало не открывать. Тем более с новой интимной причёской, чётко очерченной сугубо для одного человека. Она ведь точно знала, что дети будут рыжими.

Но когда в практичную мечту о детях вторглась пара довольных мымр, Леся действовала на рефлексах. Допивая залпом шампанского, она заехала коленом под левый глаз некой Холли, чтобы лишнего себе не позволяла. А когда некая Глори попыталась снять с неё последнюю одежду (явно ради того, чтобы отправить на мороз умирать), досталось и ей с локтя.

Не то, чтобы Василькова часто дралась. Она и сама толком не могла объяснить, как уложила кулаком в лоб самого старейшину. Он просто кинулся ей на плечи (явно желая надругаться среди обилия надругающегося друг над другом народа). И бросок через плечо получился на рефлексах. Как и добивание кулаком в лобешник. Нечего было тянуть руки к её честной груди. Не для него роза цвела!

Потом совсем странное началось. Вместо того, чтобы приструнить хозяина. Ну или хотя бы похватать вёдра и ринуться на улицу тушить баню, (могли бы сделать вид, что готовы тушить пожар снежками), люди начали орать и предъявлять Лесе. А некоторые даже попытались подраться. Тогда как сам полуоглушенный Алагаморов, выхватив из-под полы халата револьвер, начал водить пистолетом за Лесей. На месте она стоять не стала и принялась бегать по довольно просторному помещению.

Оружие палило под потолок, разбивало золочёную люстру и вазы династии Минь. А сам Алагаморов при этом кричал, что «и таких намёков ему недостаточно, нужно что-то посерьёзнее!».

Посерьёзнее оказался майор, что выскочил из толпы людей в халатах и выбил опустевший револьвер из его руки. Но то, что он — майор, Леся узнала, лишь когда народ принялся одеваться и все немного пришли в себя.

Когда сатанистов развезли на нескольких автобусах в приёмники для дальнейшего выяснения обстоятельств и на двух старательных девушек с фингалами нацепили наручники следом, Леся тоже смирилась с неизбежным. На пожизненное, может, и не надралась. Но с её удачей и за вазу, и за люстру отвечать придётся.

Мол, могла, бы уклоняться и на фоне камина. Там хотя бы кирпичи. Но всё оказалось не так просто. Мужчина в форме вдруг повёл её на второй этаж. Они встали на фоне окна, откуда было видно догоревшую баню и начали разговор, который Васильковой врезался в память.

— Майор Вишенка. А вы… собственно?

— Леся Василькова. Не замужем, — зачем-то ответила Леся, видимо от сильного волнения.

Видимо после этого случая дети будут не рыжие, а подгоревшие.

— И что Леся Василькова делала в доме сатанистов?