— Кир… — выдохнула я, забывшись. Складываю столовые приборы в тарелку и поднимаю тяжелый взгляд. — Я не понимаю, зачем ты здесь. Понимаю, что к тебе обратились мои родители, но я в порядке. Да, с пилюлями заигралась. Но я в полном порядке и не понимаю…

— Я тебя не оставлю, — перебивает меня Бессонов, взглянув на меня из-под бровей. — Это не только потому что тебе нужно прийти в себя… Я больше не хочу, чтобы ты была одна. Твоё одиночество приводит к страшным последствиям.

Встаю резко, из-за чего стул противно скрипнул по полу. Мнусь, хочу сказать так много, но вместо этого только тяжело дышу, сжимая кулаки. Понимаю, что частично я сама себе нанесла вред, вот только сама причина моего состояния сидит сейчас передо мной и делает вид, что ничего не произошло!

— Всё, что случилось со мной — это твоя вина! — голос прорезался до крика, но он вышел охрипший, слабый. Почти жалкий. Немощный…

— В этом ты права и мне очень жаль, что я не нашёл в себе достаточно сил поговорить с тобой. Прости меня, Лиса. В тот вечер я поставил в приоритет Стаса… К сожалению, он не так прост, как кажется, и я должен был решить с ним конфликт. Я ошибся. В первую очередь я должен был позаботиться о тебе и обо всём рассказать, — он смотрит на меня с затаённой печалью в глазах, из-за чего меня передергивает.

— Не прощаю… — шумно задвигаю стул, крепко сжимая пальцами спинку стула до побелевших костяшек, — и ты меня не прощай, — ухожу в свою комнату, надеясь, что вскоре останусь одна.

Мне нужно успокоиться любым способом, иначе у меня случится нервный срыв.

***

Кирилл:

Пять дней проходят в каком-то диком депрессивном напряжении. Василиса практически прекратила со мной разговаривать, а я не стал настаивать. Любое моё слово, если задевает что-то внутри неё, заканчивается неконтролируемыми слезами и криком. Она эмоцианально не может вытерпеть меня рядом с собой…

Я всё понимаю и стараюсь не акцентировать внимание на конфликтном общении. К сожалению, Василиса открывает рот только если хочет грязно выругаться или доказать, как именно она меня ненавидит.

Единственное, что у меня вышло — заставить её употреблять еду. Здесь тоже оказалось не всё гладко, когда она крутит свой нос от любой еды и ест порции, словно дюймовочка. Но основной проблемой стало то, что она забилась в комнату и держит меня на расстоянии, не желая меня слушать и чем-то заниматься.

Артём, не упуская момента, ежедневно выедает мой мозг ложечкой, доказывая, что я — идиот. Кажется, он скоро из кожи вон вылезет и вселиться в меня, чтобы долбануться головой об стенку и лишиться памяти. Только он не учитывает, как тяжело забыть Василису и отвернуться от неё сейчас. Он её не видел, а она с каждым днём увядает на глазах, впадая в беспробудную депрессию.

Работу и учебу на время пришлось отложить в долгий ящик ожидания, концентрируясь на состоянии девушки и контроле её жизненно-важных функция для жизни. Василиса, к сожалению, отрицает своё состояние и необходимость разговора. Стоит припомнить, как на упоминании психолога, она кинулась на меня разъяренной фурией, выставив за дверь своей комнаты…

— Чего такой хмурый? — обращается ко мне Дымарский, сев на лавочку в парке. Я вздрагиваю от неожиданности, расплескав горячий кофе на асфальт.

— Да так… Раскопал что-то? — интересуюсь я, замечая в его руках папку.

Ярослав Дымарский — один из кротов, готовый найти кого-то или что-то в кратчайшие сроки. Конечно, его действия не всегда легальные, поэтому действенные и дорогостоящие.

Артём высказал мне отдельную тираду, что я олух, которого разводят на деньги театральщиной, где главная актриса — Авдеева.

— Есть кое-что интересное. Ты знал, что оплата за порчу твоего байка выплатил Станислав Ковалёв, как, впрочем, и залог? — Яр сверлит меня взглядом, когда я тяжело вздыхаю.

— Не знал. Есть такой у нас. Друг бывший. Последнее время часто ошивается возле Василисы, — киваю я, вспоминая раздражающую ухмылку этого мерзавца.

— Не ладите?

— Нет, — передергиваю плечами. — Только не могу понять, зачем платить такие деньги за чужую девчонку… — снова ухожу в мысли.

— Есть ещё кое-что, — он открывает папку и достаёт распечатанные фотографии в не самом лучшем качестве. Понимаю, что это снимки с видеокамеры. Просматриваю изображения, понимая, что Ковалёв умудрился отвести Лису в ресторан. — Они посетили это место в тот же день.

— Праздновали, значит, — про себя шепчу я.

— Что именно? — Дымок, с острым слухом, навострил уши.

— Они спелись на время наших размолвок. Он делал нам гадости. Артёмчику нашему подлил какую-то гадость, которая напрочь вывела из строя его мозг и подложил шлюху на вечеринке. В нашем стоке универа появились фотки, как его подружка курит траву… Неприятный в общем дружок.

— А какие отношения у него с твоей красоткой? — Яр любопытно прищуривается.

— Никакие, я думаю. Единственное, что у них общее — я обоим подпортил жизнь, — невесело усмехаюсь, но продолжаю смотреть на распечатки в своих руках.

Да уж, размах он взял не маленький с таким-то рестораном… Неужели он наметил большее, чем элементарная месть? Сомнительно. Василиса девочка не простая, хоть и кажется такой на первый взгляд. Как бы она не была на меня зла, вряд ли бы позволила ухаживания. И почему же? Я ведь прямо сейчас смотрю на доказательство в руках, что да — позволила. Ревность бьёт по груди, но я заставляю себя сосредоточиться на разговоре.

Неужели он ей начал симпатизировать? И где же он сейчас, рыцарь на белом коне?

— Ты говорил, что она не выходила из дома после задержания, — напоминает Дымарский.

— Я уже запутался, — отдаю распечатки, которые отправляются сразу же в папку. — Сам точно не помню, но её родители говорили, что она пришла однажды поздно вечером и после этого не выходила из дома. Думаешь, он что-то ей сделал? — собственная мысль ошеломляет, и я вопросительно поворачиваюсь к Яру.

— Нужно пробить этого парня по своим каналам. У тебя есть доступ к её социальным сетям? Возможно, там будет что-то интересное…

— Она не пользуется телефоном и ноутбуком, — пожимаю я плечами, вспоминая, что эти гаджеты пылятся на её столе. — Разве что пару раз видел её за отцовским ноутом, но я уже пробивал историю браузера. Она им не пользуется.

— Знаешь ли, в истории браузера есть волшебная кнопка — очистить, — острит Дымарский, скептически посмотрев на меня.

— Я не волшебник, — закатываю глаза.

— Зато я — айтишник, — добавляет Яр. — Когда сможешь, подключи меня к ноутбуку. Скину подробную инструкцию. Сам пороюсь, если сделаешь мне доступ.

— Без проблем, — соглашаюсь я. — А как насчет социальных сетей? Ты можешь их взломать?

— Будет намного легче, если также подключусь к устройству. Обычно это занимает не так много времени… И дешевле, — хмыкает он, оценивая мой кошелек.

— Это уже не так просто, — поджимаю губы. — Василиса скорее выцарапает мне глаза, чем добровольно пустит в комнату или даст ноутбук, — несмотря на мои угнетающие слова, я улыбаюсь.

Она боевая девочка — однозначно. Только, к сожалению, сейчас она не хочет бороться за саму себя…

— Подумай, а дальше спишемся.

— Понял, — достаю несколько крупных купюр из внутреннего кармана куртки и передаю Дымарскому, который также прячет их в папку. — До связи.

— Не беспокойся, Бес. Рано или поздно всё становится явным, — напоминает он громкие слова и хлопнув меня по плечу тяжелой рукой, уходит к своей машине.

— Лучше рано, — вздыхаю себе под нос и встаю, направляясь в противоположную сторону к временной замене моего байка.

Перед возвращаем к Василисе, заезжаю в кофейню и покупаю высококалорийные вкусности. Пока покупаю, задумываюсь, хорошо ли отстирывается одежда от сладкого крема и тяжело ли выбирать из волос карамель.

Подъезжаю к дому уже с наступлением темноты, паркуя байк во дворе, прямо перед окнами. Может, хоть эта груда металла заставит её покинуть дом и сжечь его? Мне он всё равно не нравится.