— О чём ты хочешь знать?

— Почему ты убиваешься по Бессонову, который поступил с тобой так подло? — уточняет парень, а я прячу взгляд, опуская его на надкусанный круасан и кофе.

— Любовь зла, — криво ухмыляюсь. — Но дело не только в нём. Аня, Артём и вся эта шайка — забавлялись мной, как зверушкой. Они наблюдали, как Бессонов меня… Меняет, — едва нахожу подходящее слово.

Да, он принес в мою жизнь глобальные перемены, начав с меня. Он опустил меня на землю и заставил увидеть людей в самом их мерзком проявлении.

— Стас сказал, что помогает тебе. Что он попросил взамен?

— Откуда ты знаешь? — я вскинула взгляд, удивленно моргнув.

— Это же Ковалёв. Чтобы он не делал — это только для себя любимого, — пожимает плечами Тим.

— Меня.

— Что? — нахмурился Тим.

— Ты спросил, что он попросил взамен. Он хочет меня, — наверное, я уже смирилась с этой мыслью, пытаясь здраво оценивать шансы улизнуть от подобной расплаты.

— С ума сошла? — Тим дернулся, негодующе взмахнув рукой, забыв о кофе. Напиток проливается, и во благо, он уже теплый. — Василиса, как ты только додумалась такое пообещать?

— Сама не знаю. В тот момент я была готова и душу Дьяволу продать.

— Ты это и сделала! — Тим встает на ноги и выкидывает стакан в урну. Хватает снег с лавочки и растирает его в ладонях, пытаясь избавиться от липкости. — Это же Станислав, блядь, Ковалёв. Только за пару идиотских личных разборок с другими студентами в прошлом семестре отчислили четверых!

— Но он хочет меня, а не моего отчисления, — равнодушно пожимаю плечами.

— А ты его хочешь?

— Нет, — кривлюсь, даже не смея представлять его прикосновений к себе. — Как-нибудь съеду с темы… Он тоже должен поплатиться за своё поведение, так что не видать ему ни меня, ни своих сбывшихся желаний.

— Не глупи, Василёк. Ты ввязалась в серьезную игру, из которой не выберешься без очередной боли и сожаления. Не оставайся с ним наедине, никуда за ним не ходи и не ведись на шантаж, а я уверен — он последует, когда начнёшь его избегать.

— Он простой парень, Тим, а не всемогущий владыка нашего мира, — закатываю глаза и доедаю круасан. — Разумеется, что я не идиотка, чтобы играть по его правилам и прогибаться под его желания. У него скорее член отсохнет, чем он коснется меня добровольно…

— А если недобровольно? — Тимофей словно специально нагнетает обстановку.

— У нас существуют законы, — рассуждаю я, но слова друга цепляют мою уверенность.

А вдруг…

Нет. Он же не идиот и не псих…

Черт. Сомнений с каждой минутой становится всё больше.

— Нам нужно уже возвращаться. Лекция начнется через пятнадцать минут, — отмахиваюсь от гнетущих мыслей и вскакиваю с лавочки, обтрушивая своё пальто и сумочку.

— Прислушайся к моим словам. Не доверяй ему, — Тимофей берет меня за руку, заглядывая в глаза. — Он, конечно, хороший союзник, но как враг — намного сильнее и злопамятнее.

— Хорошо, я тебя услышала, — поспешно соглашаюсь я, не собираясь больше развивать эту неприятную тему. Она оказалась волнительной для меня, подвергая сомнению мои решения.

Мы возвращаемся к универу через заснеженный парк и обходим общежитие. Старшекурсники часто здесь гуляют, так как зачастую имеют окна или всего лишь несколько пар в день.

Тимофей заботливо поддает локоть, когда я скольжу в своих сапожках на каблуке. И вроде бы ничего не должно было привлечь внимания, но слух ловит собственное имя от впереди идущих девушек.

— Вы вообще видели, как эта Авдеева наряжается? Смотришь и тошно, что возле нас такая вульгарщина ходит и срамит приличных девушек.

— Ага, волосы теперь, как у клоунессы. Подумать только, на что она рассчитывает?

— А разе непонятно? То и дело пялится на Кирилла.

— Да он же её опустил при всех на вечеринке у Макарова! Прогнал, как надоедливую шавку. Возомнила из себя невесть что, а теперь ходит и облизывается…

Они мерзко хохочут.

— Было забавно, когда она устроила идиотскую перепалку с Максименко в столовой. Подумать только — унижается и из кожи вон лезет, чтобы привлечь его внимание… Знаешь, что мне Кирюша сказал? Она замутила с Ковалёвым, а на вечеринке спокойно трахалась с ним в спальне Макарова. Он теперь брезгует даже смотреть в её сторону.

Кирюша… Меня выворачивает наизнанку, а лицо бросает в жар от ярости.

— Серьезно? Не думала, что эта святоша может оказаться такой шлюхой!

Рука Тимофея соскальзывает, когда я резко срываюсь и через несколько шагов одергиваю девушку, идущую по центру. Безошибочно вычисляю именно её, внешность который вгрызлась, кажется, мне подкорку. Длинные волосы взметнулись по оси, а огромные лисьи глаза всего на секунду округлились от неожиданности. Её подружки отскочили, визгливо вскрикнув.

— Повтори, что ты только что сказала! — рявкаю ей в лицо. Как бы мне не хотелось, но эта сука не теряется и высокомерно вздергивает подбородок, оценивающе меня осмотрев, как недостойное её внимание существо.

— Я говорю о том, Авдеева, что ты кайфуешь от своего нового статуса, — она высокомерно дернула губы в злорадной ухмылке, искажая красивое лицо. — Ты — шлюха. Причем, время не теряешь и ложишься под каждого, — она переводит взгляд за мою спину. Безошибочно догадываюсь, что смотрит на Тимофея, обливая меня грязью.

Сука! Какая же она сука!

— Трое — всего за неделю! Неудивительно, что Кир тобой брезгует, — выступает одна из её подружек, а кареглазая шатенка вырывается из моей хватки, презрительно поправляя свою бежевую шубку.

— Верно. Бес брезгует шлюхами, только не могу взять в толк для чего сейчас пользует тебя на во всеувидение? Притащил тебя под руку и думает, что я буду ревновать? — я награждаю девушку усмешкой, увидев, как её лицо исказила гримаса новой ярости. — Я знаю его предпочтения, моя дорогая, и такая белоручка с надутыми губами не способна отличить элементарно аккумулятор от двигателя. Так что между вами? Молча трахает и вспоминает обо мне? Не удивлюсь!

— Василиса… — слышу за спиной приглушенное предупреждение Тимофея.

Мы смотрим на друг друга, как яростные кошки, нахохлившись. Одно неверное движение и случится непопровимое. Она, словно чувствует, что я могу бить наотмашь словами, но не посмею её тронуть. Это очевидный плевок в сторону Бессонова, который меня уже предупредил не приближаться к его друзьям и близким…

Но раскрашенных потаскух это же не касается?

— Послушай меня, Авдеева, и вними мои слова. Кирюша теперь мой. Мой настолько, что он ни разу тебя не вспомнил, когда мы были вместе. Он ненасытно наслаждается мной, даря ласку. Он со мной нежный, аккуратный и внимательный… А с тобой каким он был? Небось вытрахал последние мозги?

Она хохочет, перекликаясь смехом чайки со своими подружками.

— Тварь… — кидаюсь на неё, не в силах себя удержать от бури эмоций и чувств, которые потребовали расправы. — Я тебе все патлы вырву, курица! — она визжит, когда я цепляюсь за её волосы, но без какой-либо силы у меня в руках оказывает клок волос. Жаль только, что накладных.

— Да я тебе сейчас руки укорочу, уродина! — истерически кричит безволосая красотка, накинувшись на меня следом.

Мы падаем на заснеженную землю, покатившись. Несколько раз прикладываюсь затылком и виском об твердый ледяной снег, едва уварачиваясь от рук неадекватной суки. Несмотря на стройное и худое тело, она оказывается сильнее и больше меня по массе.

— Василиса! — воет над нами Тимофей, но мы слишком крепко сцепились и, если он кого-то из нас потянет, мы обе останемся без волос. — Василиса вставай немедленно, — шикает Тим, — он сюда идет. Слышишь? — нашептывает Тимофей, но адреналин меня глушит, особенно, когда силы шатенки в какой-то момент иссякли и я с бешеной силой опрокидываю её на спину, оседлав мерзавку.

Как же я хочу вырвать её гнилой язык и вправить мозги! А лучше его запихнуть в её же высокомерный зад.

— Нет, нет, пожалуйста! — она внезапно забилась подо мной в истерике и зарыдала так, словно не она на меня повалила и желала разбить мне лицо… Кажется, даже губу оцарапала. Она завыла, как побитый зверь, отчего я замешкалась, но продолжила крепко держать её за грудки. — Я же ничего не сделала! Василиса, что ты делаешь? Пожалуйста, отпусти! Не-е-ет… В чём я виновата?!