— Где вы? Где? Это с внутренней стороны? Сейчас буду.

Смотрю, как он сбегает по ступенькам вниз и шлю знак вопроса в переписке со Стасом. Ковалёв отвечает пальцем вверх, и я со спокойной душой могу теперь сходить в уборную.

Поправляю свою прическу, смотрю в отражение зеркала, совсем уж себя не узнавая. В какой-то момент сердце неприятно ёкает и тянет в желудке. Начинаю сомневаться в плане, который усовершенствовал Ковалёв. Но я снова смотрю в свои глаза, в которых плещет ярость и боль, которая ни разу меня не покинула, а из-за встречи с отцом — её стало только больше.

Едкая жажда мести, которая отравляет во мне всё хорошее, заставляет холодно ухмыльнуться своему отражению. Почему только я должна страдать? Почему только надо мной можно так гнусно издеваться? Почему только у меня разбито сердце и разворочена душа?

Когда взгляд стекленеет, понимаю, что возвращаю контроль. Прохожусь лишний раз красной помадой по пухлым губам и с превосходством осматривая себя. Так-то лучше.

Никакой жалости. Никой пощады. Никакого прощения.

Нахожу Аню, и мы танцуем несколько танцев, пока она не жалуется на усталость. Мы поднимаемся на второй этаж и встаём у перил, рассматривая вечеринку сверху. Парни долго не возвращаются за столик, что отличный знак.

— Круто, что ты вернулась к нам, — Аня улыбается и приобнимет меня за талию. — Спасибо, что не стала ненавидеть меня. Я ведь тебя люблю. Ты моя лучшая подруга, — рыжая пытается заглянуть в мои глаза, в которые явно ей смотреть не стоит.

— Знаю, рыжая. Это было сложно принять и простить… — хмыкаю я, осознавая, что всё с точностью, да на оборот.

— Мы не успели тогда поговорить. Я знала, что Кирилл имеет на тебя виды — Артём рассказал, но клянусь, что…

— Не стоит это вспоминать, — прошептала я, ощущая, как в сердце словно пихают иглы. — Было и было.

— У меня ведь совсем скоро День рождения. Придёшь ко мне? Предки решили, что в этом году я могу организовать вечеринку. Правда, поставили условие, что могу пригласить не более тридцати человек… В общем, ты же придёшь?

— Конечно, приду, — обещаю я, растянув губы в улыбке.

— Ой! Пойду-ка я в туалет.

Аня оставляет бокал с коктейлем на плоскости перила и испаряется так быстро, что я завидно смотрю на её походку на высоких каблуках. У меня же в голове шумит всего лишь от легкого алкоголя и ноги ноют от каблуков, а она порхает, как бабочка.

Взяв бокал подруги, чтобы он не свалился кому-то на голову снизу, разворачиваюсь к столику. Только вот так и замираю, обнаружив там такого же замершего Бессонова. Меня словно бьют под дых, и под ложечкой болезненно тянет… Слишком внезапно он явился.

На какое-то мгновение я тушуюсь и хочу отвести взгляд, но вместо этого старательно вскидываю подбородок, смотря прямо в глаза мерзавцу. Кирилл, в свою очередь, опускает глаза и тяжело сглатывает, из-за чего у него дергается кадык.

Я оборачиваюсь, понимая, что рыжая сбежала именно из-за Бессонова. Прослеживаю за ней взглядом и вижу, как возвращаются с улицы парни.

Вот же чёрт. Бессонов приехали слишком не вовремя. Если увидит здесь Ковалёва, точно устроит разнос, как и своим друзьям, которые поддались на нашу уловку. Слишком уж явно Стас дал понять, как нежелателен Бессонов этим вечером, но ведь он смог вырваться и стоит сейчас перед моим носом!

— Василиса, — обращает на себя внимание Кир, осторожно делая шаг ко мне. Я, понимая, что с балкона слишком хорошо видны его друзья, сама поддаюсь к нему ближе.

— Пойдем, — ставлю бокалы на столик и киваю в сторону коридора. — Там тише.

Бессонов ошалело смотрит на меня, наверное, даже не надеясь на подобную сговорчивость. Не после того, как я устроила в его квартире военную революцию, и уж тем более не после того, как игнорировала всех и вся больше недели.

Слышу, как он смиренно шагает за мной. Я открываю первые попавшиеся двери, оказываясь в просторной гостевой комнате. Свет не требуется, когда в комнате приглашающее к интимной обстановке горит гирлянда.

Кирилл закрывает дверь за собой и щелкает замком. Не знаю, для чего: чтобы я не сбежала, или чтобы никто нам не помешал.

Сажусь на край кровати и вызывающе закинув ногу на ногу, достаю телефон, игнорируя Кирилла. Пусть помолчит и помнется, мне это только на руку, если будет тянуть время.

«Я с Бесом. Постараюсь его задержать. Начинай» — быстро пишу я, и чертовски вовремя отправляю, заблокировав экран, когда рука парня тянется к моему телефону.

— А я уже стал сомневаться, что ты умеешь пользоваться телефоном, — с упреком говорит Бессонов, сложив руки на груди.

Стоит слишком близко. Пронизывает взглядом. Поза — надменная и доминантная, ему явно нравится, что я перед ним сижу. Заставляю себя незаметно дышать ртом, так как его парфюм слишком болезненно бьёт воспоминаниями по мозгам.

Хмыкаю. Только Бессонов после случившегося может начать общения с упрёка!

— Как видишь, руки не отвалились и мозги не атрофировались, — в тон ему отвечаю я, пронизывая взглядом в ответ.

— Это тоже мне стало понятно, когда ты уничтожила мою квартиру за одну ночь, — он склоняет голову набок, ощупывая моё лицо и тело колючим взглядом. — Зачем ты сделала с собой это… Нечто? — интересуется он с некоторой брезгливостью.

— Не нравится? — оскалилась я в ответ. — Так я вроде и не претендую на твоё одобрение, если ты не заметил.

Он задумчиво ещё раз пробегается взглядом от моей макушки до кончика носка сапожек.

— Вызывающая. Слишком. Даже твоя выходка на Живых холмах кажется теперь детским лепетом… — он качает головой, осуждающе вздыхая.

— Как забавно. Ты сделал из меня шлюху, а результат тебе не нравится, — надуваю губы, словно в обиде, но они медленно перетекают в очередную ядовитую ухмылку.

— Ты никогда не была шлюхой, Лиса. Не смей меня обвинять в том, чего я бы никогда не сделал, — распалился Бес, оскорбившись.

— Уверен? — я облизываю губы, как можно вульгарней, а свободной рукой расстегиваю несколько пуговиц, показывая в тусклом свете кружевное белье. — Только шлюхи стонут от наслаждения, когда их используют и спорят на их тело, — откидываюсь на спину, а руками исследую своё тело, выгибаясь. — А-ах! Кир! Не останавливайся. Какой же ты большой… Да, Кир, возьми меня! — стону я призывно громко, вспоминая свои эмоции и желание, испытываемые рядом с ним.

Бессонов срывается резко, перехватывая мои руки и дергая на себя, усаживая обратно. Стоит коршуном, яростно дышит и смотрит в глаза.

— Какого хрена ты вытворяешь?

— Это ты расскажи мне, что вытворял со мной и чего добивался, — прорычала я, ощущая цепкую хватку на запястьях, наслаждаясь. Он теряет контроль и, конечно, этому виной только я сама. Пусть прочувствует то, что чувствовала я.

— Уж точно я не трахал шлюху, как ты себе придумала, — рявкает в бессильной агрессии, которую не может выплеснуть на меня, сдерживаясь. — Это был просто дурацкий спор. Идиотская шутка. Ты и без этого мне была интересна, просто не решался на отношения с невинной девушкой, — он говорит мягче и отпускает мои руки, выпрямляясь. — Да, этот спор меня разгорячил и подбил на шаги, но всё это было обоюдным. Прекращай свой спектакль и давай адекватно поговорим.

— Ты мог мне рассказать обо всем. Вместо этого ты выставил меня наивной идиоткой, которая отдаётся парням, стоит им щелкнуть пальцами! — взорвалась я, взлетев на ноги.

— Серьезно? Ты так говоришь, словно я тебя заставил со мной спать. Не стоит придумывать лишнего, Лиса. Я, конечно, тебя хотел и хочу сейчас, но давал тебе выбор и возможность повременить…

— Давал. Но вместо этого у Ковалёва оказалась экспертиза полотенца с моей кровью, которые ты, между прочим, подложил под меня!

— Я сглупил, ясно?! — срывается он, вскинув руками. — Хотел, как можно быстрее избавиться от этой мрази с заскоками и отделаться меньшей кровью, но получилось… Как получилось!

— А получилось так, что ты проспорил мою девственность на тачку, а потом решил, что можно трахать податливое мясо! Что, с тачкой не сложилось, так хотя бы яйца пустые? — кричу ему в лицо от зудящей обиды, а от ярости, отравляющей сердце, толкаю Кирилла в грудь.