Я на этом невиданном празднике жизни, красоты и соблазнов чувствовала себя чужой.

Войдя в квартиру, я столкнулась в коридоре с Серафимой. Соседка недовольно поджала губы и осуждающе посмотрела на меня.

— К тебе уже дважды приходил парень!

— Какой парень?

— Красивый, голубоглазый.

На вечно недовольном лице Серафимы неожиданно появилась мечтательная улыбка. — Эх, был у меня когда-то голубоглазый капитан милиции…

Женщина как будто помолодела на пару десятков лет. Морщины разгладились, в глазах появилась проволока, а на щеках румянец. На полминуты она провалилась куда-то в свои приятные воспоминания. Я невольно заулыбалась, глядя на неё.

— Ну и что ты улыбаешься? Думаешь, я всегда была такой старой и сморщенной? — соседка величественно повела плечом и повернулась ко мне боком, горделиво демонстрируя лицо в профиль. — Знаешь, какая я красавица была! Мужики за мной табунами ходили. Ни дня без цветов и конфет домой не возвращалась!

— Серафима Марковна, вы и сейчас красивая! — я не покривила душой. Женщина, несмотря на возраст, была высокой, с прекрасной осанкой и шикарной кудрявой шевелюрой. И если бы не постоянно недовольно — презрительно поджатые губы, то и настоящая красавица.

— Не подлизывайся. — фыркнула Серафима. — Лучше на телефонные звонки отвечай. А то парень измучился тебя искать. Даже я беспокоиться начала.

Лицо её стало привычно равнодушным, но в глазах плясали хитрые бесенята.

— Красивый парень, серьёзный. И сразу видно, что любит тебя. Вон как беспокоился. Давай, давай, — покрутила ладонью, поторапливая меня, — звони ему, а то переживает.

Я достала из рюкзачка телефон. От Кости было пять пропущенных вызовов. Задумчиво повертела мобильный в руке. Всё же нужно позвонить. Не хочу выглядеть неблагодарной. Я могла вчера замёрзнуть насмерть, или меня могли найти гастарбайтеры, а Костя примчался по первому звонку и спас меня. Ну или вдруг ему что-то по работе нужно. Отчёт там не приняли или ещё что-нибудь.

Я понимала, что обманываю себя, оправдываюсь, ищу повод. На самом деле я просто хочу ему позвонить, услышать его голос. Воспоминание о вчерашнем поцелуе преследовало меня весь день. Я металась между желанием увидеть его и обидой. Посмотреть в его невероятно красивые глаза, и задать вопрос прямо в лоб — он тоже на меня спорил? Хочу знать правду. Лучше разочароваться в человеке, но поставить все точки на i, чем тешить себя напрасной надеждой, что у нас может что-то получиться.

Костя ответил сразу же, будто ждал моего звонка.

— Агата… — он запнулся, подыскивая нужные слова. — Ты… У тебя всё нормально? Ты где?

Я усмехнулась. У меня не всё нормально. Мне плохо, горько и обидно.

— Всё хорошо, Костя. Я дома.

— Нам нужно поговорить. Можно я сейчас поднимусь к тебе?

Он что, караулил меня у дома?

Радость тёплым, пушистым котёнком свернулась в груди.

— Позвони в домофон, я тебе открою.

Я сняла, наконец, кардиган и повесила его в шкаф. Перебрала плечики с висевшей на них одеждой. Может переодеться в платье? Нет, останусь в чём есть. Стряхнула ладонью несуществующие крошки со скатерти. Поправила её и без того ровные края. Свернула заново сложенный ещё утром плед на диване и осмотрела критическим взглядом комнату. Вроде порядок, разбросанных вещей нет.

Молча, без вопросов нажала кнопку домофона, услышав его сигнал, и распахнула дверь в квартиру. Выходить навстречу не стала, кивнула любопытной Серафиме "это ко мне" и зашла обратно в комнату, оставив дверь в неё приоткрытой. Дорогу Костя знает.

В нетерпеливом ожидании смотрела в окно на падающий снег, который за день успел сказочно преобразить город.

— Привет. — Костя тихо зашёл в комнату и прикрыл за собой дверь.

— Привет. — сдержанно улыбнулась ему. Внутри всё дрожало, я сцепила пальцы в замок и опустила перед собой руки.

— Проходи.

Неловкая пауза затягивалась. Я не знала, что ещё сказать, и Костя, кажется, тоже. Мы смотрели друг на друга. Он внимательно и настороженно, а я растерянно и немного испуганно. О чём он хотел поговорить? Скажет, что спор был просто шуткой? Попросит простить Илью?

В глазах закипали слёзы обиды, неужели он на их стороне? Я сжала задрожавшие губы и начала прикусывать их изнутри. Сглотнула подступивший к горлу комок. Пожалуйста, будь со мной! За меня!

Слезинки сорвались с ресниц.

— Нет, нет, Агата, милая, не плачь! — каким-то одним рывком он преодолел расстояние между нами, взял моё лицо в тёплые ладони и заглянул в глаза. — Не плачь. Никому не дам тебя в обиду.

— Я уволил его.

— Илью?

— Да.

— Зачем? Ты же сам говорил, что он хороший специалист. Плотник от бога.

— Специалист — да, а вот человек…

Костя перевёл на меня взгляд. Снова нахмурился и сурово поджал губы.

— Человек, подставивший и предавший женщину, не задумываясь, предаст и друга. Таким не место в моей жизни.

Я не кровожадная совсем, но после этих слов, в мыслях злорадно потёрла ручки. Так Илье и надо!

— Ты прости меня, Агата. Я такой болван!

Я уткнулась носом ему в плечо, вдохнул приятный запах мужского парфюма и отрицательно покачала головой.

— Нет, Костя. Ты хороший. — подняла голову и потянулась к его губам. — Ты лучший. Спасибо тебе.

Вчерашний его поцелуй, будто завёл во мне какую-то пружину, сжал её до предела, и теперь она неумолимо хотела распуститься, освободиться от напряжения. Требовала повтора этого головокружительного чувства, трепетного удовольствия. Неожиданный поцелуй ночью на заводе просто сбил меня с толку и заставил переключить эмоции от истерики к облегчению. Потом я снова не понимала дальнейшего поведения Кости. Этот поцелуй вообще что-то значил для него? Просто такой манёвр был, чтобы успокоить меня? Шоковая терапия?

Сейчас я хотела чтобы Костя доказал поцелуем своё желание быть со мной. Что я ему действительно небезразлична, что нравлюсь.

Я тянулась к нему за поцелуем. Нуждалась в нём, как в глотке воздуха. Пускай он мне ответит!

И Костя ответил. Сначала нежно и осторожно, а потом всё горячее. Поцелуй плавил и растворял сомнения и горькие мысли. Прикосновения его тёплых и сильных рук заставляли мелко дрожать и прижиматься всё плотнее и плотнее к твёрдому, сильному телу. Хотелось раствориться, стать жидкой субстанцией и проникнуть в него каждой своей клеточкой, каждым атомом. Слиться в одно целое и наконец-то почувствовать себя в полной безопасности.

За окном тихо кружились снежинки и ложились на карниз, накрывая выступ мягкой белоснежной периной. Весь день ветер разгонял их, швырял пригоршнями в лица прохожих, гнал завихрениями по гранитным плитам тротуаров, а сейчас, наконец, утих, устал лютовать.

Мы не включали свет. Нам было уютно в полутьме. Сидели на широком подоконнике, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели в окно, где в тусклом свете уличного фонаря снежные хлопья неторопливо кружились в своём танце и укрывали ровным белоснежным покрывалом грязный растрескивающийся асфальт и мёрзлую землю с клочками сухой прошлогодней травы.

— Я ничего не знал об этом споре. Парни никогда при мне о нём не говорили. Думаю никто, кроме Ильи, не воспринял его всерьёз. Скорее реально подшутили над ним, что ты встречаться с ним не будешь. А Илья завёлся.

— А мы и не встречались — пожала я плечами. — Единственный раз согласилась сходить куда-нибудь, и он привел меня к вам в спортбар.

— А выглядело всё так, как он говорил. Что вы вместе. — Костя на несколько секунд замолчал, провёл носом по моему виску и волосам, оставляя по пути короткие мягкие поцелуи тёплых губ. — И утром на работу вы вместе на его машине приезжали. Каждый день. Выглядело так, что вы и правда всю ночь вместе были.

— Он сказал что мы спим? — ужаснулась я.

— Нет, ничего такого он не говорил. — Костя снова придвинул меня к себе в успокаивающем жесте. Прижал спиной к своей груди, не позволяя больше отодвинуться.