Голоса спорящих о чем-то соседей я слышала как через вату. Глухие, неразборчивые звуки. В голове был только один вопрос — как мне жить дальше?

Постоянно прятаться в квартире я не могу. Мне нужно есть, пить. Да просто жить на что-то! Мне нужна работа.

И я не хочу жить в постоянном страхе.

Поэтому необходимо хоть как-то обезопасить себя. А значит нужно написать заявление в полицию. Возможно это остановит Дениса.

— Дядя Гена, а если Денис тоже на вас заявление напишет?

Мне очень не хотелось чтобы мой защитник пострадал. Но сосед только посмеялся.

— А что он мне предъявит? Свидетелей у него нет. Вы видели как я его бил?

— Нет. — дружно закачали мы головами и заговорщически переглянулись.

— Ну вот! — сосед смеясь развел руками. — Синяков на нем тоже нет. Хотя очень хотелось его смазливую рожу попортить. Но я так ему по башке настучал, что головная боль ему на пару дней обеспечена. Зато у нас, благодаря бабе Зине, есть запись как эти уроды напали на тебя! Так что всё будет хорошо. Пейте свой чай и поехали!

— Светлана Борисовна.

— Агата, здравствуй, дочка.

Несмотря на доброжелательную улыбку на лице свекрови, отвечать ей тем же не хотелось. Я больше не верила этой женщине. Сейчас всё в ней казалось мне лживым и лицемерным. Её сочувствующий взгляд, её немного виноватая улыбка, её "дочка".

Я смотрела на стоящую в дверях моей квартиры женщину, а видела вместо неё чёрную блестящую гадюку, пытающуюся переползти через порог в мой дом.

— Мы войдём?

Свекровь трудно было узнать. Куда подевалась резкая и напористая женщина? И что за вежливая дама стоит сейчас у моих дверей? А за её спиной сейчас мой муж? В этом бледном, с тёмными кругами под глазами парне, трусливо мнущемся за её спиной, не было ничего от моего любимого и дерзкого Дениса. Парочка вызывала у меня чувство злорадства и отвращение.

— А вот и родственнички. — пробасил, выросший за моей спиной, дядя Гена. На секунду, лицо мужа исказила гримаса озлобленности и страха, когда на моё плечо легла крепкая ладонь соседа.

— С мамкой приехал? Самому сумку тяжело нести было? — насмехался дядя Гена.

На лице свекрови промелькнул весь спектр чувств. От желания начать скандалить до едва сдерживаемого порыва броситься на мужчину с кулаками. Она с трудом совладала с собой и попыталась примиряюще улыбнуться. Правда улыбка получилась кислой.

— Конечно, я тоже приехала. Мы же одна семья. Дети поссорились, я хочу их помирить.

— Мы не ссорились. Мы разводимся. — заводить всё ту же шарманку и выслушивать откровенное враньё, у меня не было желания.

— Дочка, ты не горячись. Всякое в семьях случается. Все ошибаются, ссорятся. Ты сейчас расстроена и обижена. Хочешь побыть одна. Мы всё понимаем. Вот вещи твои привезли. — свекровь отступила в сторону, давая Денису возможность занести сумку в квартиру. — Ты же понимаешь, что всё, что я тебе говорила, это не всерьёз? Я просто хотела остановить тебя.

Ага, и деньги с моей карты тоже не всерьёз украли.

Денис поставил сумку через порог, не заходя в квартиру.

— Агата, проверь. Может, эта воровская семейка ещё что-нибудь у тебя украла.

В голосе соседа больше не звучала издёвка. Его тоже начал бесить спектакль одного актёра в исполнении свекрови.

— Кольца её родителей принесли?

— Да, конечно! Зачем они нам, это же память.

Свекровь достала из кармана коробочку с мамиными украшениями. Я не смогла сдержаться и выхватила её из чужих рук. Открыла и с облегчением вздохнула. Всё было на месте.

Свекровь проводила взглядом уплывающую от неё добычу, но пересилила себя и снова попыталась перевести разговор в нужное ей направление.

— Может, чаю предложишь, дочка? На улице такая жара. В горле всё пересохло.

У меня сегодня тоже горло пересыхало, но не было денег, чтобы купить воды.

— А может, деньги мои вернёте? И не называйте меня так! Я вам не дочь! — во мне бушевало желание захлопнуть дверь у них перед носом.

— Вернём, вернём! Денис хочет перед тобой извинится. — заспешила свекровь, поняв по моему лицу, что разговор закончен.

— Вот этого мне не нужно! Пускай оставит свои извинения при себе. Разговаривать с ним будем в суде.

Мне даже смотреть на мужа было противно. И ещё я его боялась. Вопросы о том зачем он приходил утром, да ещё притащил с собой дружка, не давали мне покоя целый день.

— Ну зачем сразу суд, Агата? Он же твой муж. Вы одна семья. Забери своё заявление из полиции!

— Т-а-ак, ясно всё! Разговор окончен! — дядя Гена отодвинул меня плечом и шагнул к выходу. Свекровь с Денисом испуганно отшатнулись от двери. — Ещё раз тут появитесь — пришибу! Я контуженный, у меня и справка есть!

Он швырнул им телефон, не заботясь поймают ли, и хлопнул дверью у них перед лицом.

— Дядь Ген, у вас, правда, справка есть? — улыбаясь поинтересовалась я. Настроение у меня с каждой минутой становилось всё лучше. Хотелось шутить, смеяться и петь от облегчения.

— Есть, есть. — шутливо похлопал меня по плечу мужчина, и резко переменил тему. — Тебе бы уехать куда-нибудь на время, Агата. От греха подальше.

— Уехать?

Я задумалась и вдруг почувствовала, как внутри меня встрепенулась давно уснувшая, закуклившаяся как бабочка, мечта.

— Привет, привет, подружка! Неужели твой молодожён наконец-то выпустил тебя из кровати, и ты вспомнила обо мне? — весёлый, смеющийся голос подруги заставил и меня счастливо улыбаться. — Как ваш медовый месяц, полностью оправдал своё название?

Да уж, медовый месяц выдался на славу! Я потрогала свой нос. Вроде больше не болит. И царапины поджили. Только сердце, после медового месяца осталось разбитым и душа в клочья.

— Агатка, мне так жаль, что не смогла приехать на твою свадьбу! Помнишь, мы мечтали, что будем друг у друга свидетельницами? Надеюсь, ты на мою свадьбу обязательно вырвешься, потому что мне другая свидетельница не нужна. Я без тебя замуж не пойду!

С Викой мы дружили, сколько себя помню. Жили в одном дворе в соседних домах, вместе ходили в садик, а потом учились в одном классе. В школе нас называли парочкой Твикс, потому что мы никогда не разлучались. Мы даже болели в детстве всегда вместе. Ветрянкой, гриппом, корью. Праздновать друг без друга дни рождений было для нас немыслимо. Однажды родителям пришлось откладывать поездку к морю, потому что я рыдала и отказывалась уезжать из-за того, что Вики не будет на моём дне рождения, который совпал с отпуском.

— Вик, — попыталась я прервать радостное щебетание подруги, — если ты сейчас стоишь — лучше сядь! Новость у меня сногсшибательная.

— Ты беременна? Вы ждёте тройню? — шутливо ужаснулась подруга.

— Нет, Вик. Мы разводимся и я еду в Питер!

Питер был нашей с ней общей мечтой. В девятом классе Викины родители отвезли нас на все весенние каникулы в Санкт-Петербург. Мы влюбились в этот город моментально и бесповоротно. Ни хмурое мартовское небо, ни ледяной ветер, ни грязные, подтаявшие сугробы на газонах в парках не смогли испортить наше настроение. Мы были в восторге от красоты этого города. С утра до позднего вечера мы гуляли по улицам и набережным каналов, ходили на экскурсии, в театры. Заходили во все понравившиеся кофейни и пили кофе, отогреваясь от непривычного для нас сырого, холодного ветра. Запах кофе с тех пор у меня всегда ассоциировался с эти городом.

А ещё Питер пах счастьем и мечтой о счастливом будущем.

— Чувствуешь? Ты чувствуешь его запах? Чем он пахнет? — мы стояли с Викой на продуваемой ветрами гранитной набережной Фонтанки и, закрыв глаза, дышали стылым сырым воздухом.

— Бензином? — шутливо отгадывала Вика. — Метро? Сыростью?

— Счастьем, Вика! Неужели ты этого не чувствуешь? Он пахнет счастьем!

Мы, пятнадцатилетние, юные и лёгкие как весенний ветер, кружились, раскинув руки, и счастливо смеялись. Мир вокруг нас был прекрасен, город был прекрасен, и будущее наше тоже было прекрасным!