Радоваться москвичам пришлось почти всё оставшееся время. Торпедовцы, деловито отразив после гола натиск противника, окончательно завладели преимуществом. Бил в перекладину Савченко, трижды мог забить Стрельцов, а Гершкович раздавал отменные передачи товарищам по атакующей линии. Несомненно, надо было забивать ещё. Ибо, как уже упоминалось, атакующая линия у «Пахтакора» была весьма сильна. И «на флажке» Михаил Скоков, заменивший Кавазашвили, вытащил из «девятки» мяч, пущенный миниатюрной стопой голеадора Геннадия Красницкого. Хотя сравняй гости счёт — вряд ли бы восторжествовала футбольная справедливость. Всё-таки «Торпедо» больше заслужило тот Кубок.
И, что не всегда бывает, наставники обеих команд согласились с тем, что успех автозаводцев закономерен. В. К. Иванов, говоря о «козырях», то есть достоинствах руководимой им команды, отметил приобретённое Гершковичем умение играть в пас, хотя его индивидуальное мастерство никуда не пропало, а также «хорошие скоростные качества Савченко» при появившемся разнообразии в атаке. Про главный же козырь сказано так: «А Стрельцов, как известно, способен продраться сквозь самую плотную защиту и индивидуально, и с помощью неожиданных передач. К тому же он опасен тем, что не жаден и всегда отдаёт мяч партнёру, занявшему более выгодную для взятия ворот позицию. Единственный гол, забитый в ворота “Пахтакора”, — тому свидетельство».
Старший тренер ташкентцев Евгений Елисеев в целом солидаризировался с коллегой: «Но именно в линии нападения, руководимой Стрельцовым, ярче всего проявилось преимущество торпедовцев в классе. Голевых моментов у них было больше. И в конце концов Стрельцов сделал своё дело, предоставив Савченко завершить отличную комбинацию» («Советский спорт» от 12 ноября).
А потом, понятно, Кубок вручили. И фотографию на память, как полагается, сделали. Конечно, снимков много было, но нас, пожалуй, заинтересуют два. Один опубликовал «Футбол-Хоккей», другой — «Советский спорт». На газетной фотографии Эдуард Анатольевич, усевшись сообразно моменту с трофеем в самом центре, счастливо улыбается. В еженедельник вошёл иной «дубль»: там он, обхватив руками Кубок, даже не смеётся — хохочет, беззаботно и молодо. И таким счастьем веет от его круглого, доброго лица, что старенький снимок пробирает до каких-то глубин, о существовании которых в собственной душе ты и не подозревал.
Это же его первый Кубок СССР за всё время выступлений. И — одновременно — последний завоёванный трофей. Сколько ребят-ровесников, давно и, возможно, несправедливо забытых, успели и чемпионами побывать, и из кубковой чаши шампанского испить. Начинал-то Эдуард, страшно сказать, — в 54-м. За полтора десятка лет он уже не раз и не два должен был с медалями красоваться и Кубок обнимать.
Да и в 68-м... Бесспорно, годы, травмы и лагеря брали своё, однако возможность европейского, а также олимпийского «золота» сборной Советского Союза со Стрельцовым в составе вовсе не выглядела пустой фантазией. И «последний трофей» воспринимался бы по-другому.
Тот же Пеле через два года в третий раз с Бразилией станет чемпионом мира. И через год уйдёт из сборной, несмотря на бешенство футбольного руководства страны: Королю даже нормального прощального матча не организуют, ограничатся товарищеской встречей со сборной Югославии. Только Короля, строго говоря, всё это не трогало: он взял свой «последний трофей».
Так и у Стрельцова что-то похожее могло быть. Нет, на встречу со сборной мира, которую смогли организовать Яшину, рассчитывать, по известным причинам, не приходилось, но он мог спокойно заявить об уходе из сборной, выиграв с ней хоть какие-нибудь медали. Мне кажется, это было бы достойно его величия.
Вместе с тем Кубок СССР — тоже хорошо. Эдуард Анатольевич вообще всегда умел радоваться тому, что есть.
Тем более что его вновь признали лучшим футболистом Советского Союза. 60 первых мест, 11 вторых и 4 третьих; сумма — 206 очков. Вторым вновь стал Муртаз Хурцилава, третьим — Альберт Шестернёв. Тбилисца торпедовец опередил на 100 очков, армейца — на 160 с лишним. Я обращаю внимание на цифры, потому что вскоре президиум Федерации футбола СССР «по рекомендации тренерского совета» (так официально объявлялось) назвал 33 лучших футболистов страны. Стрельцов вроде бы единодушно был признан первым номером среди центральных нападающих. Однако рядом была утверждена и «тройка сильнейших среди лучших», по мнению вышеупомянутых органов: Шестернёв — 68 очков, Хурцилава — 66, Владимир Мунтян — 60 очков. Нет Стрельцова в тройке. Действительно, как объяснить потом тем же англичанам с итальянцами, нашим оппонентам на Евро-68, почему лучшего своего игрока мы не взяли на чемпионат?..
Впрочем, заканчивать нужно всегда на мажорной ноте. Хотя бы потому, что «Футбол-Хоккей» наконец-то не только опубликовал трогательную фотографию Стрельцова с сыном Игорем (они там зарядкой занимаются), но и «разговорил» наконец «скромного и немногословного» форварда. Который выдал целый монолог.
Блестящий, надо сказать. Прежде всего он проводит мысль о футболе как искусстве. И доходчиво подтверждает её примером:
«Предположим, у меня мяч. Вижу, что слева готовится открыться партнёр, а справа — совсем свободный партнёр. И, конечно, все ждут, что я отдам ему мяч. И защитники этого ждут, и мне самому хочется так сыграть». Обратите внимание: он желает в какой-то момент того же, что и мы, смертные. И вдруг: «Делаю вид, что так и поступаю. Маленькая пауза, а отдаю всё-таки влево». Почему же? Хотелось же, как лучше. Как всегда у всех. А получилось изумительно не так. Как у него одного. Почему? Бог его знает.
При этом никакого налёта потусторонности, констатации собственной исключительности мы у него не найдём. Напротив, он готов разъяснять: «Пока у меня мяч, я ещё множество деталей должен заметить — куда собирается двинуться защитник, под какую ногу партнёру лучше послать мяч, как мои партнёры расположены относительно ворот соперника, как смогут они продолжить комбинацию. В каждой игровой ситуации свои тонкости, и всю эту информацию ты должен обработать за доли секунды».
Тяжело? А как же! Однако изначально декларируется: «Я ценю в футболе мысль, вижу прежде всего игру, очень-очень интересную, главным образом потому, что в ней надо думать». Несомненно, мы имеем дело с литературной записью, что совершенно нормально, но полудетское «очень-очень» ни один профессионал в текст не добавит. Это, конечно, сам Стрельцов. Который, без сомнения, не только «большой ребёнок», как правильно подметил Н. П. Симонян, но и большой футбольный мыслитель. Только с детской, незамутнённой душой.
Он же не только хотел бы мысли в футболе. Он размышляет, поднимает проблемы: «Но если мы хотим научить молодёжь думать, то надо думать, как этому учить».
И как, в самом деле? Лауреат 68-го ратовал за киносъёмку. Видео, если попонятнее. Фишки надоели. Молодёжь их не воспринимает.
Видеомагнитофоны лет через десять придут, пусть и не до конца, на смену тем фишкам. Сильнее стали играть? Да нет, если не сказать порезче. Стрельцов не прав? Ну почему же... Он призывал думать. А это полезно — и с фишками, и с кинокамерой, и вообще без них.
Что же конкретно до молодёжи, то Эдуард Анатольевич всегда тепло отзывался о Владимире Козлове из московского «Динамо». Потому что тот на поле думал, и решения его были «осознанны», а также «неожиданны» — даже, получается, для самого Стрельцова.
Он принципиально не мучил нотациями и увлекательными воспоминаниями с примерами собственного непоказного мужества (хотя имел на это право не меньше, если не больше, чем остальные ветераны) — и молодёжь отвечала соответствующе. Например, 23 ноября в «Советском спорте» пожелавший остаться неизвестным одноклубник поведал О. Кучеренко: «Стрельцов для нас на поле — это всё. То, что он великий мастер, — это само собой. Важно другое. Как-то неудобно с ним рядом играть плохо, иной раз даже превосходишь себя, чтобы не ударить лицом в грязь. А его советы перед игрой и во время матча?..»
