Прошёл мимо ректора, стоящего около трибуны, покосился на него — старик безмятежно и дружелюбно улыбался. Впрочем, как и всегда. Даже во время разговора после ночной драки…

…В кабинет ректора меня провели без всяких проблем. Благо что находился он не хрен пойми где — не на вершине башни или в подземельях, а вполне себе внутри главного корпуса Академии.

Кабинет, как кабинет, в общем-то. Книжные полки, огромный старинный глобус в углу, письменный стол, пара кресел. Ничего вычурного и необычного. Даже дверь — совершенно заурядная, а не какая-нибудь потайная и открывающаяся лишь по кодовому слову…

Вероятно, потому что это — рабочий кабинет, а не настоящий.

Юрий Алексеевич Долгорукий не спал. И похоже, что виной тому был вовсе не мой визит, ну и вообще произошедшая… ситуация. Судя по всему, он просто засиделся над документами.

— Доброй ночи, лорд Винтер, — спокойно произнёс ректор, глядя на меня поверх очков и откладывая в сторону перо. — Меня уже информировал…и о произошедшем. Вы хотели со мной поговорить? Присаживайтесь, я вас выслушаю.

— Раз так, то вы, вероятно, и сами понимаете, чего я могу хотеть, — от предложения отказываться не стал и расположился в кресле напротив Долгорукого.

— Возможно. Но в начале я всё-таки хотел бы выслушать вас.

— Академия — нейтральная территория, — немного подумав, произнёс я, побарабанив пальцами по столу. — Была и будет таковой. Хотя, как я выяснил совсем недавно, те же ученические браслеты пригодны в том числе и для наблюдения и сканирования…

— И не вы первый, — спокойно кивнул ректор. — Эта процедура имеет место быть исключительно перед поступлениями и сугубо объективности ради. Мы должны справедливо оценивать способности каждого.

Ну да, ну да. Потому что велик шанс, что в своих вотчинах родители безбожно завышали силу и способности своих дражайших отпрысков. А что значит выпустить слабого мага на то вступительное испытание, что мы прошли? Это значит — отправить его на верную смерть. И родители, разумеется, обвинят Академию, а что виноваты в произошедшем будут, в общем-то, они — этого никогда не признают. Поэтому московиты и страхуются…

— Понимаю, — тоже кивнул я. — А что насчёт артефактов Древних под фортом на Лосином острове?

— Вся Москва стоит на целом лабиринте катакомб, где ещё и не такое можно найти, — пожал плечами ректор. — К тому же, мы — Академия магии и высокого волшебства. Искать новые знания, изучая старые вещи — совершенно нормальная для нас ситуация.

Блефует. Как пить дать. Но хорошо блефует — на подростке бы сработало…

На мне — нет.

— Изучения — да, — прищурился я. — Но не Прорыв.

— Увы, времена нынче неспокойные. Да, факт нападения, безусловно, прискорбный и вопиющий. Мы предпримем все усилия, дабы виновные были найдены и справедливо наказаны… Конгрегация уже извещена и выслала сюда своих клериков во главе с командором Северной следственной консистории Иосифом. Возможно, вы знакомы? Ну, а касательно пострадавших, то все они получат соответствующую компенсацию… Или, если говорить конкретно о вас — ещё и соответствующую награду. Поверьте, Академия может быть очень благодарна, когда речь идёт о жизнях наших учеников и репутации в целом… Однако, думаю, об этом мы ещё поговорим, а сейчас речь пойдёт о сегодняшнем… эпизоде. Вы хотите выдвинуть официальные обвинения? Имейте ввиду, что вы можете получить и встречный иск.

Пытается пугать? Напрасно. Может, Конгрегация нам и не доверяет, но она вообще никому не доверяет. А закамское серебро и древние могильники с их хранителями, на которые мы дали наводку, и вовсе перевели нас в привилегированный класс «мало подозрительных лиц».

Зато экзорцисты не упустят шанс ткнуть палкой в такое змеиное логово, как здесь. Уверен, они найдут ооочень много интересного для себя… Никто не любит давать Конгрегации покопаться в своём грязном белье, а вот Конгрегация это очень даже любит, умеет и практикует, потому что всегда найдётся какой-нибудь высокородный кретин, решивший стать сильнее при помощи Той Стороны.

— Формальности меня волнуют меньше всего, — я слегка откинулся в кресле. — Я даже не собираюсь просить вас найти и наказать того, кто всё это организовал…

— Тем более, что искать никого особо и не требуется, — в голосе ректора мелькнули нотки иронии. — Наследник Мазовии весьма… импульсивен, скажем так. А его поступки часто носят необдуманный характер. Однако, Академия предпочитает не вмешиваться в отношения между студентами.

— Если Академия гарантирует, что это и дальше останется конфликтом двух студентов, а не наследника Мазовии и сына провинциального графа, то меня это вполне устроит.

— В Академии учится наследник Мазовии, а не сам великий герцог, — нахмурился Долгорукий. — Всё влияние, что доступно в этих стенах, в них же и рождается.

— Хорошо, — кивнул я. — Дальше. Онейромант. Я поймал его при попытке влезть мне в голову. Сами понимаете, что это означает.

— Да, проступок тяжёлый… — ректор стал откровенно мрачен. — Ведь это может быть квалифицировано и как попытка выведать секреты семьи Винтер… Я готов пойти на отчисление этого студента, но вас это, я так понимаю, всё равно не устроит?

— Не устроит. Он и так видел то, что не должен был.

Хотя, обычный человек этого времени и решит, что мне просто снился какой-то чудовищный кошмар…

— Лорд Винтер, напомню, что стирание памяти — вещь чрезвычайно опасная и может быть применена лишь по решению суда, — переплёл пальцы ректор.

— Нас устроит и более простая компенсация. Но лишь при условии, что онейромант примет Обет Молчания. Не тотальный, но касающийся всего, что связано с нашей семьёй. А также его Дар должен быть публично обнародован.

Дар сновидцев — один из тех, что не принято афишировать. Известный каждому встречному онейромант — это, считай, уже половина онейроманта. Каждый будет знать, что поблизости есть такой субъект, каждый разумный маг предпримет меры защиты… И да, каждый кошар теперь будут валить на него.

Испытываю ли я к нему жалость? Вообще нисколько. Вторжение в чужой разум — не то, что можно оставлять безнаказанным.

— Это… приемлемо, — подумав, ответил Юрий Алексеевич. — Я займусь этим. А что касается остальных?

— Ну, если им охота и дальше посещать лазарет на регулярной основе, то это их дело, — ухмыльнулся я. — Главное, чтобы это осталось всё тем же «конфликтом между студентами».

— Пока вы не стали студентами Академии, так и будет, а вот дальше в дело вступит дисциплинарный устав, — усмехнулся Долгорукий. — И тогда вам всем будут грозить исправительные работы.

— Не страшно. И последнее. Вернее — последние, — я ощерился. — Те, кто пытался вломиться к моим сёстрам.

— Возможно, в данном случае не стоит горячиться, лорд Винтер, ведь ничего же не случилось…

— Только потому, что мои сёстры могут постоять за себя. Они же все пытались… «преподать урок». Всем нам. Думаете, они просто шли пожелать им спокойной ночи? Если на такие случаи в Академии закрываются глаза…

— Нет, — холодно произнёс Долгорукий. — На такое мы глаза закрывать не станем. Но и смертей я допустить не могу.

— О смертях речь и не идёт, — заверил я ректора. — Просто позвольте мне с ними немного… переговорить. И дайте шесть разрешений на дуэли — я знаю, что они позволены в Академии. Не прямо сейчас — позже.

— Хотите закрепить… переговоры? — в голосе Долгорукого мелькнул лёгкий интерес.

— Скорее — не допустить развития конфликта. Думаю, пара переломов заставят их в будущем воздержаться… от необдуманных действий. Но у вашего лазарета определённо прибавится работы.

— У нас хороший лазарет и хорошие целители, — лицо ректора стало неожиданно жёстким. — Но вы же понимаете, лорд Винтер, что обо всех этих вопиющих вещах мы сейчас с вами говорим лишь по причине… неоценимых услуг, что ваша семья оказала Академии.

— Прекрасно понимаю, ваше высочество, — дипломатично улыбнулся я. — Иначе сегодня я бы до последнего стоял на версии, что просто встал ночью прогуляться и к дракам в западном факультете не имею не малейшего отношения.