Внешне она представляла собой женщину, в полном расцвете своих женских сил, ростом чуть выше Марата, стройная, с узкой талией, и в меру широкими бедрами, на которые заглядывались все мужчины. С грудью третьего размера, которой яростно завидовали все женщины. Милое личико с ямочками на щеках, прямой аккуратный носик римской патрицианки. Рыжая копна волос валькирии, прозрачная белая кожа, и голубые глаза, всегда горящие холодной яростью. Но иногда они становились зелеными.

Как и Марат, она умела проникать на любой объект. Никто пока не мог устоять перед ее детской непосредственностью. Вот она здесь, болтает о чем то несущественном, и вот ее нет. Только мелькнет вечный офицерский ремень на узкой талии, и мягкий стук берцев, которые она предпочитала любой обуви. Она умела читать людей, легко, как раскрытую книгу, могла вызывать ступор у любого мужчины и даже женщины — словом, движением, намеком. Могла вызывать любовь и ненависть. Была горяча как солнце Африки, и холодна как льды Антарктиды — одновременно.

Ее уважали. Не как женщину или тем более девочку, а как настоящего, умного, умелого и беспощадного бойца. Как человека, у которого лучше не становиться на пути. Она выбрала Марата, а он выбрал ее. У них родилась дочь. После того, как спецслужбы практически разгромили Штурмгруппу — Маузер и Люгер стали жить почти как люди, и только иногда, раз в месяц, могли позволить себе роскошь быть самими собой, на темных пустынных ночных улицах.

— Ладно, — наконец сказала Юта, поглаживая сталь топора. Она очень любила холодное оружие. «У него патроны не кончаются» — как она любила говорить.

— Это явно не органы, — вынесла она вердикт. — Зеленые человечки?

Марат пока тоже не торопился с выводами. Он отхлебнул пиво (они предпочитали самое слабое и дешевое, справедливо полагая, что оно к тому же всегда будет и самое свежее), пожал плечами.

— Не знаю. Как вариант зеленые человечки оптимальны, но тут даже не человечки, почувствовал я что-то такое… нечеловеческое.

— Так, давай все по порядку. Итак, у нас есть офис, в обычном здании торгового центра. Там сидит обычный офисный работник, хотя и бывший работник органов. Старый и опытный, который на контакт не пошел, и в разговоре постоянно держал глухую оборону. Как будто пытался что-то скрыть. Так?

— Так, — согласился Марат. — Да я уж и сяк прикидывал, и наперекосяк. В итоге чушь получается, несусветная. Ну, предположим, что органам попала в руки какая-то супер технология. Которая может перемещать человека в какую-то десять-дэ реальность. И они ее испытывают. В нашей дыре. Якобы на добровольцах. Непонятно — зачем, но испытывают. Я даже допускаю, что эта технология не просто виртуальная, а сопряжена с реальностью. Представил ты там, в этом Тесте, что можешь в темноте видеть… — и реально, твое тело перестраивается так, что, черт побери, ты на самом деле видишь! В абсолютной темноте! По настоящему! Но вот это как объяснить?

Марат вытянул руку ладонью вверх, и через секунду в ней материализовался топор. Юта хмыкнула.

— Ладно, спаситель человечества, на испытательном периоде, — сказала она. — Завтра на второй тест пойдешь? — это был скорее даже не вопрос, а утверждение. Юта не очень любила неопределенностей. Хотя вечно смеялась над Маратом, с его желанием распланировать от «а» до «я», но на самом деле предпочитала всегда быть ближе к нему в любой ситуации, справедливо полагая что он давно предусмотрел не только планы «А», «Б», «С», но и планы «А1», «Б22», «С444». В которых учтено все, даже полет пчелы вокруг граната.

— Да, конечно, — Марат и не думал что-то скрывать. Одна голова хорошо, но две всегда лучше. Тем более дело оказалось не только интересным (с приобретением новых способностей), но и прибыльным. При выходе из двери на улицу на его электронный счет перевели обещанные десять тысяч. Да и деньги, которые он выгреб из рюкзака второго неудачливого тестируемого — не растворились в воздухе. В совокупности — двести пятьдесят пять евро, как с куста. Что в их положении, описываемой как рабочий женился на учительнице — это очень и очень хорошее подспорье.

— Курицу тогда возьми, и грибов к ней, — сказала Юта. Даже дома они предпочитали говорить на жаргоне, зная, что сейчас спецслужбам ничего не стоит прослушивать абсолютно любое помещение. Многократно в этом убеждались, иногда даже в шутку заставляя полицейских стоять на ушах и бегать кругами, упоминая (вроде бы в надежных помещениях) что принесли с собой бомбу. Так они определяли — слушают их или нет, достаточно громко сказать слово «бомба!», и если есть прослушка — то на выходе тебя уже ждут два вежливых сотрудника вневедомственной охраны по поводу якобы сработавшей сигнализации. Или местный участковый — типа позвонили, поступил сигнал, надо проверить… Еще десяток в штатском, тоже ждут, но уже из разных ведомств, на глаза стараются не попадаться, просто сидят по кустам. Так что лучше в любом помещении резких слов не употреблять, и вместо слова пистолет говорить — «курица», а вместо патронов — «грибы».

— Поесть, и антибиотики не забудь. Носков возьми, и шерстяные тоже. Одежду потеплей. Как вот забросит тебя на втором тесте из джунглей в вечную мерзлоту — вспомнишь меня.

Да, вот такая она. Она не сомневалось ни в одном его слове. Они вообще не врали друг другу — никогда, и ни при каких обстоятельствах, уж больно много в их жизни зависело от того, насколько они подробно поделятся друг с другом информацией.

— Ксения заходила, из соседнего подъезда, — сказала Юта, просто сообщая факт. В ее интонации ничего, что могло бы вызвать тревогу.

— Чего там у нее, опять денег взаймы? — проворчал Марат. — Она же вроде устроилась на нормальную работу.

— Устроилась, — подтвердила Юта. — И через три месяца сократили. Представь?

— Да представляю, — так же с недовольными нотками говорил Маузер. — Сколько на этот раз? Пять тысяч в долг до первой пенсии просила?

— Ага, — сказала Юта. — Я ей две дала. Иначе нам самим до конца месяца может не хватить.

— Ладно, не критично, — покачал головой Марат. — Вот заставлю её всё отдать, да возьму натурой. Всю ночь будет расплачиваться. Сколько уже за ней?

— Шесть в общей сумме… Хотя нет, уже восемь…

— Вертихвостка, — прорезюмировал муж.

— Кстати, — Юта встряхнула волосами. — Чего ты там натурой собрался брать? А?

Она придвинулась к мужу, и положила руки ему на плечи.

— Слушай, я устал просто как собака…

Она улыбнулась на его слова, и её тонкие, но сильные руки — с его плеч — медленно сползли ему на торс.

— Ведь на дереве просидел, как петух на жердочке, целый день. А потом еще целую ночь бегал… по джунглям, как бешеный Маугли. Завтра еще подумаю. Надо переспать со всем… этим… как его… тестом. Давай в кроватку, а?

— Мы еще не закончили, — ласково промурлыкала Юта.

— У меня вот реально сил нет к тебе приставать…

— А кто сказал, что тебе надо к кому-то приставать? — деланно удивилась она, и скользнула одной рукой вниз, положила ладонь ему между ног, и сжала пальцы.

— Сегодня моя очередь к кому-то приставать, — промурлыкала она как тигрица, и глаза ее, минуту назад — холодные и внимательные сапфиры, сейчас же загорелись теплым изумрудным огнем.

Тест 2.

На этот раз Марат был подготовлен куда лучше. Он достал из тайника «макаров» и взял обе пачки патронов. Взял нож, много веревки, запас еды на три дня, немного воды, сменную одежду, аптечку, ремнабор, сухой спирт, спички и зажигалку, леску… много всего. Взял даже коврик и пенку. Все это спокойно уместилось в его рюкзаке. А вот топор всегда при нем. Этот топор можно оставить где угодно, а потом представить его тяжесть в руке — и вот он, тут как тут. Волшебство. Продвинутая наука. То, что такая вещь возможна в принципе — говорит о том, что Марат стал подопытным кроликом в каком то не совсем земном эксперименте. На Земле еще пока таких технологий нет — чтобы топоры хозяину в руку впрыгивали, преодолев перед этим несколько километров разделяющего их пространства.