Посиневшие руки болотных трупов тянули одежду в разные стороны, и Анна погружалась все глубже в вязкую почву. Она видела как к ней сползаются утопленники, словно хищники, ведомые запахом живого тела. За их бледными ногами крался туман. Мисс Уокер не пыталась вырваться, она смиренно уходила под воду, пока ко рту не подобралась липкая ряска. Анна подняла глаза – над ней стоял человек. Его лицо заволокло тьмой, сквозь которую изредка пробивался блеск безумных глаз. Он всадил лопату в землю и плюнул в широкие ладони. Несчастная мгновенно поняла – он не собирается ей помогать. Теперь ей незачем кричать и некого звать на помощь. Куски земли полетели прямо в лицо и вмиг забились в горло. Анна задыхалась, пока онемевшее тело все еще чувствовало нестерпимую боль – сотни мертвецов разрывали свою добычу на части.

Мисс Уокер в ужасе распахнула глаза. Анна постаралась подняться, но не смогла. Тело непослушно качнулось и, в разы потяжелев, вернулось на место. Мышцы ныли, голова раскалывалась. Но все это отходило на второй план в сравнении с ночным кошмаром. Горло пересохло, а к мышечной боли добавилась смертельная жажда. Писательница перевела взгляд на угол стола, где покоился чайник с кипяченой водой и одинокая кружка. Анна приложила немало усилий, чтобы встать. Добравшись до узкой столешницы, она дрожащей рукой схватилась за чайник, который теперь казался ей неподъемным.

«Это совсем не похоже на алкогольное опьянение. После бокала вина? Навряд ли! А вот на отравление очень даже похоже. Но кому и зачем понадобилось меня травить?» – размышляла гостья отеля, поднося к губам полную воды кружку.

Внезапно наверху, прямо над Анной послышался скрип половиц. Уставившись в потолок, она услышала короткий крик. За криком последовал грохот – нечто тяжелое упало на пол и покатилось. Шлепок, затем другой. Протяжный хрип сквозь скованное спазмом горло и тишина. Тишина, которую прорвал бег карлика. Тот пересек отельный номер и вбежал в ванную комнату. В стояке загудели трубы, а по чугуну ударила струя воды.

Старинные особняки: днем ты не слышишь практически ничего, но с приходом ночи эти дома словно оживают.

Анна не двигалась. Она просто слушала. Мгновение могильной тишины, и что-то тяжелое ударило в стекло, заставив ее содрогнуться. Тем временем наверху вновь заскрипели половицы.

«Быть может, кто-то пришел на помощь?»

Уокер почти не дышала. Она замерла, рассматривая отельную люстру из дешевого стекла. Из номера над ней более не доносилось ни ударов, ни криков. Ничего, что могло бы хоть немного прояснить ситуацию, хоть как-то поведать о картине происходящего.

Неосторожный скрип у гардероба, и вскоре по ковру потянулось что-то увесистое. Следом череда уже знакомых шажков. Суета по другую сторону кровати, глухой удар, шуршаниеи снова скрип прохудевшего пола.

Наконец, все стихло. Стихло так, словно никогда не происходило.

Анна схватилась за переносицу – в висках пульсировала кровь, а глаза горели огнем.

– В ванную, – несвязно прошептала она и, превозмогая боль, направилась в уборную.

Оперевшись о высокую спинку кровати, Уокер сделала несколько шагов. Выкрашенная набело дверь расплылась в черном ореоле. Женщина схватилась за косяк и, подтянув непослушное тело, включила свет. Она умылась холодной водой и приложила ко лбу мокрое полотенце. Быть может, ненадолго, но ей значительно полегчало.

За окном сверкнула молния, притащив за собой раскаты грома. Анна вздрогнула. Картину усугубило ее мертвецки бледное лицо в отражении зеркала, когда наверху что-то опять заскрежетало. Теперь это был не пол и не трубы. Так мог звучать, пожалуй, только напильник. Напильник для резки или пила. Но, что ей можно делать в ванной посреди ночи?

Анна Уокер, икона издательства Литерари написала множество кровавых эпизодов. В романах она не скупилась на вычурные сцены жестокости. Попивая кофе, она продумывала зверства книжных злодеев до мелочей. Выбирала для них орудие и способы убиства поизощреннее. В те моменты ни один мускул на лице Анны не дрогнул – написанное не являлось реальностью. Но то, что происходило сейчас над ее головой смахивало на настоящие безумие. От каждого звука пилы ноги буквально вростали в холодный кафель. Пальцы, скованные судорогой, вцепились в край раковины, а глаза бездумно уставились в собственное отражение.

Так продолжалось целую вечность, до тех пор пока распиливание не прекратилось. Однако на смену ему пришло нечто еще более жуткое – теперь елозание сопровождались всплесками. Ванная наверху казалось буквально затоплена. Но чем? Затоплена кровью? Анна почти теряла сознание. От одной только мысли о расчлененном трупе тесная комната напрочь лишалась воздуха.

Добравшись до узкого окна, писательница приоткрыла форточку. В лицо дунул промозглый ветер, а пылающие щеки покрылись брызгами дождя. Писательница более не слышала ничего кроме взбесившейся природы. Теперь шторм скрывал кровавое продолжение ночи и остужал воспаленный ум Анны.

Мрак отельного двора рассек яркий луч фонаря. Мисс Уокер отскочила от стекла и, спотыкаясь, подлетела к выключателю. В считанные секунды ее номер погрузился во тьму. Мысли о том, чтобы подойти к окну, растворились сами собой, и Анна, попятившись, опустилась на кровать. Она сидела в исступлении еще долгое время, ловя малейшие скрипы и стуки, что более не исходили этажом выше. Быть может они принадлежали призракам? Что ж, писательница отдала бы очень многое, чтобы в старинном особняке обитали призраки умерших вместо вполне живых убийц.

Беспросветная темень ирландской ночи разбавилась спасительной синевой. Казалось, с чернотой уходит парализующий разум страх, уступая место рациональным мыслям и действиям. Уокер поднялась с кровати и пробралась в ванную комнату. Она тихо закрыла окно и отошла к раковине. Подняв голову, женщина снова прислушалась и замерла. Даже в сумерках Анна ясно различила контрастное пятно, что проступило на некогда безупречно белом потолке.

– Господи милостивый… – прошептала она, тут же зажав рот ладонью.

«Что это? Кровь? Что же еще… Но как проверить? Глупо ждать скорого рассвета в такую погоду…»

Все еще шатаясь, писательница вскарабкалась на край ванной. Она оперлась ослабевшими руками о кафель и приблизилась к пятну. Оно расползлось темным кругом разнося неприятный запах. Даже в полумраке с большой уверенность Анна узнала в нем кровь.

Нога скользнула, а предплечья зашлись мелким тремором, и Анна едва не угодила в опасные объятия кафеля, стекла и стальных кранов.

– Черт, черт! – Уокер аккуратно спустилась на пол и, сев на край ванной, отдышалась.

Ее било ознобом, а из живота разрасталась неконтролируемая дрожь. Чуть различимый ранее кровяной запах теперь проедал ее легкие. Спотыкаясь, Анна вернулась в комнату и, сбросив махровый халат, спешно натянула трикотажные штаны и безразмерный свитер. В нем она написала все свои бестселлеры, в нем она стала легендарной Анной Уокер. В нем она рассекла широкими шагами отельный номер и остановилась до двери. Тот самый номер, в котором впервые в жизни услышала настоящее убийство.

Как автор она выдохлась. И сколько не убегай от правды, та неустанно напомнит о себе в шаблонных фразах, типовых героях и заезженном сюжете.

«Тебе нужен прорыв, Анна! Именно за этим ты сюда приехала. А если прорыва не будет, то можно не торопиться в Лондон. Без новой грандиозной рукописи тебя никто не ждет. Можешь оставаться на этом забытом Богом острове до конца своих дней… Тебе нужна свежая кровь!»

Уокер отодвинула дубовую тумбочку и уставилась на неизменно светлеющий потолок. Пугала ли ее мысль оказаться один-на-один с убийцей? Конечно, пугала. Но страх смерти притуплялся, когда Анна представляла, что она умерла как писатель.

«Поднимусь, разведаю обстановку и вниз к телефону…» – решила Анна и провернула ключ.

Безлюдный коридор озарился тусклыми лампами, подсвечивая кругами примятый ковролин. На стенах между номеров – туманные виды Рэтлина, и узкое окно в торце здания.