Приподнявшись, Сафрон огляделся. На берегу чернели хижины, всё было погружено в темноту. Спать почему-то не хотелось, и он лежал, наслаждаясь покоем и тишиной южной ночи. Капитан спросил тихо:

— Чего не спишь, казак?

— Тревожно в груди как-то, эфенди. Не спится.

Было время перед рассветом, и в деревне уже чувствовалось движение. Крестьяне вставали рано, а рыбаки уже вышли в реку на лов. Залаяли собаки. Вдруг со стороны дороги послышался шум лошадиных копыт и к пристани на рысях вымахнули три всадника. Они остановили коней и вглядывались в тёмную реку. Конечно, заметили лодку и один крикнул:

— Что за люди? Откуда?

— Мелкие торговцы, господин! — прокричал капитан, а сам показал Сафрону на мушкет. — Готовимся отвалить дальше.

— Откуда идёте?

— Из Багдада, господин! А что стряслось?

— Не твоего ума дело, собачий сын! Ну-ка подгребай сюда, да поживей!

— Это зачем, господин? Мы спешим. У нас товар может обесцениться!

— Поговори мне, собачий сын! Немедленно подгребай, а то пальнём! — и говоривший направил на капитана ствол старинного мушкета, но уже с чадящим фитилём. Это возымело действие, и капитан приказал двум казакам сесть на вёсла.

Пока Сафрон с Акимом неспешно подгребали к пристани, другие уже приготовили оружие и ждали команды.

Не дошли до пристани шагов десять, как капитан махнул рукой, приказав: — Пали!

Несколько выстрелов разбудили тишину деревни. Два всадника тут же свалились с коней, третий согнулся, и его тут же добил Аким выстрелом из пистоля.

— Все на вёсла! — крикнул капитан. — Поднять парус!

Казаки бросились к вёслам, остальные и купец в том числе, стали поднимать парус. Слуга сидел на рулевом весле и правил вверх по течению. Лодка сделала широкий полукруг и взяла курс на Багдад. Сумерки разреживались, но капитан приблизил лодку к противоположному берегу и укрылся в тростнике, парус убрали и присмирели.

Купец с господином говорили на непонятном языке и казаки ничего не могли понять. Но прошло часа два, которые потрачены были на наблюдение за противоположным берегом и рекой и капитан тихо распорядился:

— Выгребаем в реку! Не торопиться!

Казаки погребли, и вскоре лодка прорвала стену зарослей тростника и оказалась у самого её края, едва не задевая вёслами. Мачта лежала на дне, парус был свернут, и ничто не напоминало прежнюю лодку.

Так проплыли до полудня, не встретив ничего подозрительного. Лишь ближе к сумеркам увидели небольшой отряд всадников, проскакавших по берегу вниз по течению.

Капитан проговорил, обращаясь к слуге:

— По нашу душу рыскали по берегам. В основном нас искали в Багдаде. Жители наверняка всё им поведали.

— Думаешь, уйдём? — спросил слуга спокойно.

— Аллах благоволит к нам. Уйдём! Но помолиться не мешает.

Они опустились на колени и вознесли молитву Аллаху, закончив её возгласом, наклоняясь до земли:

— Аллах акбар!

Купец на молитву не вышел, но это не значило, что он пропустил последний намаз.

Лодка шла медленно, и казаки спали по очереди. Грести их не заставляли, они наконец-то отдохнули немного. Даже днём им разрешили поспать каждому часа два-три.

До Эль-Куга река извивалась, словно змея, и продвижение вперёд шло очень медленно. Городок прошли, не останавливаясь, и к вечеру следующего дня достигли городка Эль-Кумбат. Там слуга хозяина разведал обстановку и все покинули лодку, оставив её под охраной сторожа. Рано легли спать и поздно встали. Слуга опять прошёлся по городку, по базару и вернулся с вестью, что всё спокойно.

А вечером пришли в город Амара и там заночевали. Всем было утомительно последние ночи и дни, поэтому Тимурджи распорядился сделать остановку на отдых. Казакам дали по монетке и слуга повёл их до продажных женщин. Усмехнулся им, понимая, как те тоскуют по женскому телу. Сам он не менее их жаждал обладать таким желанным телом, которое можно купить за деньги.

Ранним утром все вернулись к лодке и капитан с благодушной ухмылкой, спросил казаков:

— Отвели душу? Молите Аллаха, чтобы он не оставлял нас своими благодеяниями. Можете и своему Исе помолиться.

Казаки в недоумении уставились на улыбающегося капитана. Тот пояснил:

— У нас тоже чтят вашего Ису. Так у нас называют вашего Христа. Так что молитесь, я не против. Ваш Иса и наш Мухаммед — великие пророки!

---

[1] Мосул — город на севере теперешнего Ирака. Расположен на реке Тигр.

[2] Сарбаз — (перс.) пеший солдат.

В Басру[1] пришли ночью и стали на якорь вдали от главных причалов. В порту казаки на другой день впервые увидели большое парусное судно, как им сказали — европейское. Они вообще первый раз видели такое судно и дивились его размерам. В Чёрном море такие суда они тоже не видели. Хотя и такие там плавают иногда.

— Ну и жара здесь! — восклицал Аким и постоянно утирал лицо рукавом, а потом просто плескал водой, черпая ладонями.

— Да уж, — соглашались казаки и почти полностью раздевались. — Смотри, Сафрон, солнце дюже злое, и кожа так и полезет с тебя клочьями, — предупреждал Данил, тоже брызгая на себя водой.

— Куда теперь пройдёт наш путь? — спросил Аким, ни к кому не обращаясь.

— Кто этот гость нашего купца? Вот что интересно! — говорил Данил и с опаской оглядывался, словно его кто-то мог подслушать.

— Может, когда-нибудь и узнаем, — вяло отвечал Сафрон, Его разморила эта жара, а вода реки нисколько не освежала. Она была совсем тёплой.

— А мне уже надоело дожидаться, когда нам соизволят сказать хоть что-то, — сердился Аким, и всем стало ясно, что он просто не выносит такой жары.

— Меня больше интересует, почему нам не выплачивают недельную монету? — заметил Гераська, алчно сверкнув глазами.

— Это всех занимает, — спокойно ответил Сафрон. — Дел у наших хозяев по горло, и все опасные и тайные. Не удивлюсь, если тот корабль, что стоит на якоре, станет интересовать нашего господина.

Однако корабль никого не интересовал. Через два дня беглецы пустились дальше по руслу реки, которая здесь уже называлась Шатт-эль-Араб. Она широко разлилась среди плоских пустынных берегов, а дальше виднелись буроватые пески пустыни, где караваны верблюдов маячили на барханах, продвигаясь к Басре.

В городке Абадан лодка стала прямо, уткнувшись носом в песчаный берег. Капитан нашёл сторожа, заплатил ему, и все направились в деревню, где дальше на окраине виднелся домик, немного приличнее окружающих его хижин.

Хозяин домика переговорил с купцом Тимурджи и впустил всех внутрь. Спустились на четыре ступени вниз, и оказались в комнате с коврами на стенах и полу, но почти без мебели. Лишь подушки во множестве лежали вдоль голых выбеленных известью стен. Посредине стоял большой стол на низких ножках и кальяны, готовые к употреблению.

Все, и казаки в том числе, расселись вокруг столика, поджав ноги, к чему и казаки уже немного привыкли. Появился слуга, стал расставлять миски с пловом, довольно большой кувшин, вспотевший от подвального холода. В нём оказалось красное вино, весьма приятное на вкус.

В молчании выпили по большой кружке. Казаки с удивлением наблюдали процедуру, полагая, что это праздничный обед. Ведь слуга поставил на стол большой котёл, благоухающий ароматом шурпы. Хозяин разлил божественную шурпу в широкие чашки и все в молчании пили её, вытирая обильный пот с лиц.

Утолив первый голод, Тимурджи молвил негромко:

— Слава Аллаху, мы здесь, и можно считать наше путешествие законченным. — Он обернулся к господину и что-то сказал на незнакомом языке. Тот кивнул в знак согласия. — Наш общий друг благодарит вас всех, но намерен немного побыть здесь в ожидании судна.

— Аллах благоволит к своим рабам, коль они привечают гостей Всемилостивейшего и Всемогущего, — молвил хозяин и молитвенно сложил руки. — Всегда готов сопутствовать воле Аллаха и обеспечить гостям всё необходимое.

— Спасибо, друг, — ответил купец и налил всем вина. — Да простит нас Аллах за кощунство и нарушение заповеди шариата, но напиток сей достоин лучшего. Так выпьем за окончание нашего трудного путешествия!