Хоук ногой пнул ведро громко засмеявшись, он схватил Ингеборг за волосы и лицом ткнул в разлитую лужу, подобно нашкодившей кошки.

— Ну если по твоему я не стану конунгом — викинг вдруг намотал ее волосы на кулак, и поднимая голову, наблюдал как маска ненависти и боли охватило лицо Ингеборг, но в то же время Хоук никогда не видел слез в ее глазах, лишь в ту ночь, когда избитого и полуживого Ингемара привели к ней. — Если я не настоящий конунг, зато теперь ты настоящая рабыня! Посмотри на себя Ингеборг! — шипел викинг, касаясь ее щеки рыжей бородой — Тебе лишь стоит по доброй воле прийти ко мне ночью, тогда твои унижение навсегда закончатся! — Его горячее дыхание обжигало шею Ингвидоттир, запах ненавистного Хоука наводил на неё приступ тошноты. — Скажи мне принцесса, была ли ты когда нибудь с мужчиной? Касались ли тебя вот так? — Его руки заскользили по ее груди, мужская ладонь больно сжала нежное полушарие. От боли и позора Ингеборг прикусила губу. Она ненавидела его всем сердцем. — Но мне нравятся упрямые женщины! Тем слаще будет взять тебя после, когда ты поймёшь что своим упрямством ты делаешь только хуже! — викинг отпустил ее волосы, оставив сидеть на мокром полу. — Пошла вон отсюда, и позови сюда Гунхильд.

Ингеборг вдруг подняла на него голову. Она догадывалась зачем он зовёт к себе юную Гунхильд, старшую сестру мальчишки Бьерна, который скончался от чёрной лихорадки.

Предприимчивая Ингеборг, в тот же день когда Хоук захватил поместье, сослала всех молодых и свободных девушек в деревню, в том числе и Кассандру, которая носила дитя ее брата. Понимая что новые войны да и сам Хоук могут быть опасными, она и подумать не могла что викинг посмотрит на только только начавшую расцветать Гунхильд, ведь все это время он довольствовался рабынями, и наложницами.

— Гунхильд не рабыня, она по доброй воле помогала мне. Она свободная девушка. Не трогай ее.

Хоук гневно посмотрел на Ингеборг.

— А кто ты такая что бы указывать мне что делать в моих землях?! Тебя пугает участь какой-то девки, какая сердобольная! — Хоук снял рубаху, белёсая кожа была покрыта сотнями рыжих веснушек, которые спускались до самой спины. Рыжая борода подрагивала при каждом движении головы.

— Убирайся Ингеборг, сегодня ты не интересуешь меня как женщина, даже если бы ты легла со мной. Приберись тут и зови сюда эту чёртову бабу!

Расстроенная Ингеборг, хватая опрокинутое ведро, думала как же уберечь девчонку от лап этого зверя.

Внезапно в дверь постучали, Хоук недовольно выругался и поспешил открыть. Воин что все это время стоял возле его покоев, что то быстро доложил ему, отчего лицо Хоука хватила гримаса гнева. Спустя минуту он недовольно одел все ту же рубаху и прихватив с собой секиру, направился к выходу.

— Сегодня меня не будет, но как только я вернусь, ты приведёшь ко мне девку или придёшь сама. Думай принцесса! — викинг бросил на неё недовольный взгляд и громко хлопнул дверью, провернув в замочной скважине ключом. Оставшись одна, Ингеборг от напряжения почувствовала как слабость охватила все тело. Нащупав на голове большую шишку, девушка поморщилась от боли, она вытерла тряпкой большую лужу с пола, и стала прислушиваться к голосом доносившимся со двора, кажется на улице что то происходило, отчего в ее сердце вдруг поселилась надежда…

Харальд вышел в прохладу вечера, мимо проходили смазливые деревенские девушки, которые завидев незнакомого воина, захихикав тут же убежали прочь.

Совсем не до баб сейчас было викингу, голова его гудела как пчелиный рой, но почему то взгляд скользнул по светловолосой девице, которая чем то напомнила ему Сольвейг. Словенка не уходила из памяти ровно так же как и из сердца.

— Харальд! Мы можем просить помощи у соседних ярлов, со слов рыжей бабы его войско не маленькое. Он хорошо укрепил Хедебю, понимая опасность своего положения. — Следом за берсерком, во двор ступил Торольв, который вскоре прибыл в Торхейм.

Харальд присел на поваленное дерево, которое готовили к предстоящей зиме в качестве дров. В воздухе витал запах жаренного мяса, доносившийся с поварни. Вспотевшая кухарка открыла настежь двери, утирая лицо белой тряпицей, к ней тут же сбежали дворовые собаки, дружелюбно виляя хвостом в надежде на кусок хлеба или какую кость.

— Я не буду просить помощи. — Холодно ответил Харальд, наблюдая как кухарка отгоняет собак от поварни, — Я сам спасу сестру и земли моего отца. Все что мне надо у меня есть, мои руки и ноги целы, а остальное дело наживное, в обед я уже был в кузнице, Лейв сказал что на рассвете оружие будет готово.

Рядом с ним на поваленное дерево присел Торольв, которому по прибытию в Торхейм, ещё на берегу доложили что Харальд Ингвирссон уже несколько дней ожидает его возвращения. Гуннарсон несколько раз переспросил воина, не ошибся ли тот? Не веря собственным ушам. Ступив на сушу, викинг первым делом обнял Рунгерд, которая не смела поднять на него взор. Девушка не знала как он отреагирует на то что она скрыла от него, что в своём доме лечила незнакомого мужчину. Хотя этот незнакомец оказался Харальд, положение вещей этим ничуть не меняло. Сам факт того что его невеста не сказала Торольву, мог огорчить его, разозлить.

Крепко обнявшись с Харальдом, Торольв велел накрывать столы в честь такого радостного события. Ярл Гуннар вместе с сыном внимательно слушали рассказ Ингвирссона о том, как он отправился в Мерсию, где его могла ожидать ловушка подстроенная братом.

Все бы ничего, но Харальд сам удивился, насколько его ранили слова Торольва о том, что Хоук держит Ингемара в плену, этим самым шантажируя несчастную Ингеборг. Харальд злился. Похоже проходимец Хоук знал на что давить. Ингеборг больше всех на свете любила своего брата, множество раз она слезно просила Харальда не драться с ним.

Эх сестра, ты главное будь жива до моего приезда, а об остальном я позабочусь, думал Харальд.

Проветрив поварню, кухарка закрыла дверь, бросив голодным собакам обрезки какой-то снеди. Псы жадно набросились на еду, рыча друг на друга, оголяя белые клыки, щетиня кудлатую шерсть на хребте.

— Торольв, мне нужен твой драккар, завтра на рассвете я хочу отправится в Хедебю и раз навсегда покончить с этим ублюдком. — Викинг покрутил в руках сорванную травинку, — Мне плевать на Ингемара, но я переживаю за сестру и народ который там живет. Пока я ждал твоего возвращения, неизвестно что могло случится с Ингеборг за это время. — Харальд посмотрел на Торольва, давний боевой друг прекрасно понимал его. — Если эта тварь хоть пальцем тронула Ингеборг… — викинг отчаянно покачал головой, стараясь не думать сейчас об этом. Но в голове отчетливо виднелись страшные картины как Хоук издевается над его сестрой. — Я прикончу его голыми руками, клянусь Одином я буду ломать его пальцы один за другим, пока Хель не заберёт его!

— Я отправлюсь с тобой, мои дракарры готовы к отплытию! Не волнуйся старина, скоро ты по праву займёшь трон. — Торольв с прищуром посмотрел на Харальда, ожидая его реакции.

— Мне не нужен трон. Отец оставил его Ингемару, я не ищу славы и богатств, ты же знаешь Торольв…

Гуннарсон сунул соломинку в рот, и опершись о колено лукаво спросил.

— А как бы ты отнёсся к тому, если бы конунг оставил пристол тебе, а не Ингемару? Мм?

Харальд пожал плечами. Он даже не думал об этом, его не манил звон монет и власть. Если бы можно было обменять эту всю ненужную мишуру на взгляд словенки, он бы без раздумья отдал все, лиж бы девчонка была рядом с ним. Наверное он странный викинг, тогда зачем они ходят в набеги? За что идут на войну? Жажда власти не его цель, если бы только Сольвейг была жива, он бы сделал ее своей королевой и без титула конунга!  К н и г о е д . н е т

— Хм…в любом случае я бы оставил право выбора народу. Все должно быть по честному в моем понимании. Но к чему ты клонишь?

Торольв улыбнулся, оголяя белоснежные зубы из под ровно подстриженной бороды.