— Ууу, змеюка… — Послышала Леля за спиной. Пускай языком мелят, чего ещё им остаётся.
Возле избы Белявы, Сольвейг заметила Вышеня. Парень заглядывал через невысокий покосившийся забор. Пёс что был на привязи, надрывно лаял.
— Здесь я. Не клич попусту, собаку дразнишь. — Вышень широко улыбнулся завидев ее. — Чего пришёл?
— Баять с тобой Леля.
— Давеча баяли уж, ступай домой Вышень. — Лёля прошла в заросшее травой небольшое подворье. Дверь в хату все так же была заперта, значит Белява ещё не вернулась. Вышень догнал ее, и загородил путь в избу.
— Надысь не договорили! Ты погоди! На вот- Достав из за пазухи кулёк, Вышень развязал его, прекрасная кика украшенная атласными лентами предстала перед взором Лели. — Вот, для тебя купил! Можа все таки удасться нам с тобой порядить!
Лёля отодвинула его руку, ох не до него ей совсем! И чего пристал?
— Не будя нам жизни с тобой! Слишком ты рачительный да только толку нет! Щедроты мне не нужны твои! Не стану я тебе женой Вышень! Не стоит понапрасну чаять! Уходи, не люб ты мне и замуж не пойду!
От обиды и злости, парень потемнел словно туча. Он то надеялся что девка одумается. Недобрым словом поминают ее в деревне, невесть где была, с варягом сбежала мол.
— Уж сколько обхаживаю тебя, все упрямишься! Чай не княжна а нос воротишь! Так и будешь жить одна тут!
— Ну и буду, тебе то что с того?
— Ну Лелька, смотри кабы не пожалела потом! Девка ты порченая, того гляди в одиночестве век коротать придётся!
Лёля по доброму посмотрела на парня, лицо его раскраснелось, глаза гневно поблёскивали.
— А не тебе судить. Уходи и не шастай больше почем зря.
Вышень аккуратно завернул кику обратно в полотно, и уже подходя к изгороди напоследок молвил:
— Дура баба! Тьфу на тебя!
Лёля покачала головой, совсем извёл он не своими визитами.
— И ты здрав будь Вышень! Прощай!
Девушка отворив дверь, с грохотом захлопнула ее. Униженный Вышень, сплюнув под ноги, ушёл несолоно хлебавши затаив обиду в душе.
Бабка Белява растирала дурно пахнущим настоем больные ноги, с некоторых пор ходить на ярмарку стало невмоготу, старость давала о себе знать. Собранные Лелей ягоды и грибы хорошо покупали, девушка плела добротные корзины которые тоже приносили какую никакую а прибыль.
Старая Знахарка видела как печалится ее любимица, как тяготится своего нового положения, днями на пролёт ходит словно в воду опущенная. Молча по хозяйству дела сделает, да вон из избы идёт на речушку, слёзы свои выплакать. Да что поделать, былого не вернуть а что будет никто не уж точно не знает.
Наступил священный праздник, любимец всей молодёжи, Иван Купала. Собирались все девицы и хлопцы в этот вечер на гуляния весёлые, хороводы водить да Ярило сжигать, через костёр прыгать.
Деревенские девушки все уж с утра ушли в поле, венки плести из колокольчиков, боярышника, зверобоя и прочих лесных и луговых трав, чтобы вечером выпустить их на воду, да суженного своего встретить.
Для Лели это был обычный день, праздновать девушке совсем не хотелось, да только бабка Белява все никак не унималась.
— Ступай, ступай! Не то за ведьму тебя посчитают, коли не придёшь. Все девки идут и ты сходи, погутарь с подружками, хороводы поводи. Негоже девице молодой в избе круглыми сутками сидеть, вот дитятко скоро родиться, тогда вспомнишь слова мои.
Лёля утирая руки о простенький запончик, отставила жерновцы в сторону намолотив немного муки для хлеба. Зерна было немного, поэтому девушка добавила чуть перетертой лебеды с крапивой.
Натерев стенки квашни солью, невесть откуда принесённой бабкой Беляевой, Леля залила ее тёплой водой, в качестве закваски девушка взяла небольшой кусок теста и засыпала все только что намолотой мукой. Хорошенько все перемешав, Леля поставила будущий хлеб в тёплое место у печи.
— Не хочется мне бабушка на праздник идти. Люди зыркают все время, а ежели здороваюсь с ними, то головы отворачивают. Уж не знаю за что так не возлюбили меня.
— А ты не думай. Люди они такие, посудачат да забудут. — Белява ласково, по матерински погладила девушку по голове. — Горемычная ты моя, уж и не знаю за что тебе судьбинушка такая? Ох дитятко, образумится все! Поверь век живущей бабе. А сегодня идти и гуляй! Не кручинься!
К вечеру Лёля все же сдалась под натиском Белявы, и выйдя из избы, на ходу нарвав цветов сплела таки небольшой венок, надев его на голову. Косу расплетать не стала, вроде как и не замужняя, а тайна у неё имеется.
Мимо пробегали девицы, громко смеясь держась за руки, кто здоровался с ней завидев ее, кто отворачивался. Все спешили на священное капище, где перед самим сожжением Ярило, жрец окуривает прихожан дымом горящей полыни, приговаривая:
«Полынь — трава,
С землицы взята,
Силой предков богата
Стань чертой для злых духов
А нам добрым оберегом в ночь свящённую!»
После обряда все возносили молитвы не божествам, а великим духам предков.
На капище собрались множество людей, девицы с распущенными волосами, с пышными венками на головах, казалось одна была краше другой. Молодые парни то и дело поглядывали в их сторону, каждый выискивал свою зазнобу сердечную, с кем хотел в эту свящённую ночь отправится искать цветок папоротника.
Среди пришедших Лёля заметила Своемилу. Сводная сестра была в окружении подружек, девушка все время отвлекалась и бросала взгляды на Вышеня, который тоже не желал пропустить праздник.
Спустя время когда начало темнеть, наконец разожгли костёр, в центре которого стояло ряженное колесо — символ самого Ярило. Когда огонь стал разгораться, в него стали бросать требу, в основном это были блины, олицетворение солнца.
Лёля все это время стояла в сторонке, не принимая участия в гуляниях, уже позже весёлые девушки и парни взялись за руки и стали водить хоровод, напевая песни, громко смеясь и переглядываясь друг на друга. В отражении огня, Леля смотрела на их счастливые лица, беззаботный смех и искренние улыбки. Своемила все норовила встать рядом с Вышенем, пыталась обратить на себя его внимание.
После начались игры, молодое деревце берёзки, девушки заранее украсили пёстрыми лоскутами да ленточками, становились подле него в кружочек, а парни должны были украсть деревце. Ох и смеху то было, даже Леля нет нет, да улыбнулась разок другой.
Смотря на всеобщее веселье, она представляла как вот так же могли веселиться она и Харальд. Сердцу родной варяг… Кто сейчас рядом с тобой? На кого смотрят твои глаза? Кто касается твоих ладоней?
Леля взглянула на ночное небо, звёзды холодным сиянием взирали с черного небосвода. Дым от костра поднимался столбом, рассеиваясь где то высоко в кронах сосен.
В кустах затрещали сверчки, прохладный летний ветерок холодил кожу, отчего плечи покрылись сотней мурашек. С нагретого за день леса, доносились ароматы трав и цветов и все казалось в эту минуту таким простым и в то же время необычным, волшебным.
Мысли унесли девушку далеко на север, где скалистые фьорды величаво и горделиво взирали на путников. Неужели Харальд никогда не узнает что вскоре у него появится ребёнок? Глупая, наверное он давно не вспоминает ее, ведь что толку оплакивать покойницу? Для него Сольвейг или теперь уже Лёля, мертва. Ингеборг тогда сказала что так будет лучше. Придётся ей одной дитятко поднимать, но всю свою любовь она передаст ему. Все то что осталось в ее душе, та нежность которую она так хотела подарить Харальду. Но Недоля сплела для неё кривую нить. Теперь во век ее не распутать.
За своими думами, Леля не заметила как девушки и парни, схватившись руками за небольшое полено, стали перепрыгивать через костёр. Звонкий смех разливался по округе, будоража ночную тишь.
— Пойдём скорее и мы прыгнем! — Вышень подбежал к сидевшей неподалёку Леле. От неожиданности девушка вздрогнула, — Ну же! Не артачься! — парень протянул ей широкую ладонь. Вот же прилип как репей!
— Не стану я с тобой через костёр прыгать. Не проси — Спокойно ответила девушка, увидев краем глаза как Своемила наблюдает за ними. Лицо сводной сестры скривилось от злости, заметив что Леля смотрит на неё, она тут же отвернулась.
