Прежде всего Тед считал Ривермена трусом и слабаком. Об этом говорил его выбор жертв. Ривермен охотился на самых слабых даже среди проституток. Он предпочитал молоденьких и наивных, а также хрупких физически. Он не давал себе труда проникать в чужую среду и охотиться за «настоящими» жертвами, достойными преследования, – в отличие от самого Банди. Красной строкой за его словами бежала потаенная гордость серийного убийцы – он-то не такой слабак, он похищал и убивал лучших из лучших! Тед считал себя «академиком серийного убийства» и с этих позиций критиковал остальных.

Насчет происхождения убийцы у Теда сложилось впечатление, что тот родом из Такомы. Ривермен хорошо знает местные горы и леса. И реку тоже, но она имеет для него не такое большое значение. Скорее следующие трупы будут найдены в лесистой местности, там, где от шоссе отходят проселки.

Кеппел спросил Банди насчет предполагаемого рода занятий убийцы. Банди ответил:

– Если он работает, то не с полной занятостью, потому что похищает жертв в разные дни недели.

Рассуждая насчет наличия паттерна – меньше всего похищений было в пятницы и воскресенья, – Тед явно примерял роль Ривермена на себя. Как он сам заманивал жертв? Как и куда увозил? Действительно, у него имелся подобный опыт, и, описывая Ривермена, Тед частично приоткрывал собственный образ мысли. Поскольку в своих убийствах Банди до сих пор не сознался, для Кеппела было важно фиксировать его возможные признания, и он ловил каждое слово преступника.

Конечно же, Тед обратил внимание на то, что с осени 1983 года темп убийцы замедлился. Банди выдвигал предположение, что он начал похищать девушек из другой категории – например, бездомных и бродяг – либо переместился в другую часть страны.

Кеппел задал Банди вопрос: возможно ли, чтобы убийца остановился? Тед ответил сразу же:

– Нет! Разве что он переродился и преисполнился Святого Духа.

Как ни удивительно, отчасти он попал в точку, но об этом станет известно много лет спустя.

Мысль о том, что Ривермен мог сменить «модус операнди» – методику совершения преступлений, – показалась Кеппелу пугающей. Это означало, что им придется практически начинать сначала.

Банди упомянул о том, что разница в возрасте между жертвами кажется ему странной, и Райхерт, невольно польстив убийце, заметил:

– Очень интересная мысль! Почему это странно?

Банди, подумав, ответил, что убийца не имеет расовых предпочтений, но большинство его жертв находится в возрастном диапазоне от шестнадцати до двадцати лет. Возможно, он ориентируется на внешность – выбирает девушек, которые выглядят как подростки.

Разыгрывая из себя эксперта-психолога, Тед сказал:

– Определенно, этот парень не хочет, чтобы его поймали. И не хочет, чтобы тела жертв нашли. С каждым разом он прячет их лучше и лучше. Я уверен, что вы найдете еще не одно его кладбище, но с большим опозданием.

Тут Банди явно говорил о себе – обычная бравада серийного убийцы. Он уже чувствовал, что берет над детективами верх. Банди хвастался собственной изворотливостью, прикрываясь ролью Ривермена.

Он упомянул и о том, что ни одной жертве до сих пор не удалось сбежать от Банди. Если тот наносит удар – то только наверняка. Он до совершенства отточил свою технику. На прямой вопрос о том, могут ли существовать жертвы, избежавшие убийства, Банди ответил утвердительно, но добавил, что в этом случае нападения как такового не было. Он мог пожалеть девушку и, занявшись с ней сексом, отпустить. Его могли спугнуть; Ривермену могло показаться, что убивать какую-то конкретную проститутку будет слишком рискованно. Банди считал, что он убивает их мгновенно. Затягивать мучения жертв ему не нужно, поскольку он не стремится к садистскому удовольствию.

На всякий случай Банди уточнил у Райхерта, действительно ли у них нет свидетельниц, подвергшихся попытке убийства. Дэвид был вынужден ответить утвердительно. В действительности такая свидетельница имелась – но она до сих пор не могла принять решение и обратиться в полицию. До ее прихода оставался какой-то месяц.

Теда увели из комнаты свиданий на перекличку, и у Кеппела с Райхертом появилась возможность перевести дух. Пока что никаких полезных сведений Банди им не сообщил – он строил догадки, пытался заинтриговать детективов и похвалялся своей ловкостью. Разговор сильно вымотал их обоих. Тем не менее встречу следовало продолжать. Кто знает, что еще он может поведать? Когда Тед вернулся, то сразу перешел к теме, которая занимала его мысли.

– Думаю, что в первую очередь его интересует поиск жертвы, – сказал он. – Охота. На это он тратит массу времени и сил. Мы говорили о его работе, так вот, мне кажется, что в период с июля 1982 по октябрь 1983 года, когда он убивал по две-три, а то и четыре жертвы в месяц, он вряд ли мог выполнять какие-то серьезные обязанности. Охота отнимала у него все силы. Она требует огромной концентрации. Вот почему я думаю, что постоянного места у него нет. И вряд ли он много зарабатывает.

Очевидно, и тут Тед опирался на собственный опыт, ведь в период, когда он убивал девушек, он был кем-то вроде вечного студента и лишь иногда подрабатывал с частичной занятостью.

От охоты Банди логично перешел к мотивации убийцы. Безусловно, насилие связано для него с сексом. Большинство его жертв были найдены обнаженными – одно это указывает на сексуальный подтекст преступлений. Скорее всего, этот человек много фантазирует. И эти фантазии связывают секс и насилие. Проституток он избрал не только как легкую, но и как законную добычу. Почему-то именно они вызывают у него злость. Возможно, с ними связан какой-то инцидент: проститутка могла оскорбить его, высмеять, поторопить или потребовать больше денег, чем было оговорено изначально. Вряд ли он религиозный фанатик, стремящийся сделать мир чище. В целом Ривермен наверняка совершенно «нормальный парень». Райхерт уставился на Банди широко распахнутыми глазами. Серийный убийца – «нормальный парень»?! Это лишний раз напомнило Дэвиду, с кем они вообще говорят.

Тед, не обращая внимания на изумление детектива, продолжал:

– Да, он нормальный. Он владеет собой и знает подход к жертвам. Он стремится ограничить риски, но понимает, что полностью избежать их нельзя. Он хочет добиться успеха, несмотря на свою трусость – на нее указывает избранный им тип жертв. Если бы он охотился за школьницами, его давно бы поймали. И он не испытывает желания рассказывать о своих «подвигах». Ему это не нужно. Этот парень умеет заметать следы.

Пользуясь моментом, Кеппел задал Банди вопрос:

– Тогда как же нам выманить его?

В ответ Банди предложил проактивную стратегию поимки преступника – ту самую, о которой упоминал в письме. Как только будет обнаружена новая «свалка трупов», эту новость следует сохранить в строгой тайне и установить там наблюдение. Скорее всего, пока «свалка» не обнаружена полицией, убийца продолжает ее посещать. Он не сразу пойдет к «свалке», а сначала несколько раз проедет мимо на машине. В этот момент наблюдение может его засечь.

Кеппел возразил, что их «свалки» редко бывают свежими. Обычно они находят уже разложившиеся останки.

– Нет, – тут же поправил его Банди, – я говорю о той, которую он еще использует.

Райхерт попросил объяснить: что Банди подразумевает под словом «использует»? Привозит туда новые тела? Или нечто другое?

Сначала Банди замялся. Но потом, слово за словом, стал излагать свои предположения. Скорее всего, убийца возвращается не только для того, чтобы сбрасывать на «свалку» трупы. Он проверяет их состояние. Удовлетворяет свои некрофильские фантазии. Занимается с трупами сексом.

Это открытие шокировало детективов. До того они не предполагали, что имеют дело с некрофилом. У Банди спросили, почему он так решил.

– Из-за камешков, – ответил Тед.

Кеппел и Райхерт уставились на него в недоумении.

– Камешков?

– Да. Вы помните те камни треугольной формы, которые нашли во влагалищах у нескольких жертв? Он засовывал их туда, чтобы заниматься сексом.