— Я не помню стихотворение целиком, но по крайней мере, теперь ты улыбаешься и разглядываешь картины с интересом, — я довольно хмыкнула, видя, как Саша изучающе рассматривал изображения. То-то же. Со мной нельзя ходить по таким местам с кислой миной. Я любого научу разбираться в искусстве.

Мы освободились только к концу работы выставки. Голодные, но довольные поехали ужинать. Саша хотел отвезти меня в какой-то ресторан, но мне приспичило слопать бургер и вредную картошку-фри. Никогда таким не питалась, но слышала, во время беременности вкусы меняются. Надеюсь мои предпочтения не доведут меня до язвы.

— Спасибо за цветы и за день в целом, — мы стояли возле подъезда. Уже стемнело, на мне был Сашин пиджак. Пока мы сидели в кафешке, на улице обрел власть дождь, поэтому сейчас мое лицо ласкал прохладный свежий ветер. Он вступал в диссонанс с горящими под томным мужским взглядом щеками.

Конечно, Краснов тогда солгал про важную встречу, чтобы я расслабилась. Время ночь почти, а он никуда не торопился, нас ни разу не прервали настойчивые звонки. И сейчас чувство неловкости затопило меня целиком, потому что градус интимности зашкаливал. Мы вдвоем под светом фонаря, он слишком близко и скоро сократит и без того критическую дистанцию, чтобы получить награду за свои старания — хотя бы поцелуй. От дальнейших действий зависела моя судьба.

Ну, Саша, что ты выберешь? На одной чаше весов твоя принципиальность и жажда быть с любимым, а на второй — безопасность и благополучие ребенка. Что в тебе победит: эгоизм или рассудительность?

— Тебе спасибо за то, что скрасила мой день. Никогда бы не подумал, что мне понравится в картинной галерее. Я с детства подобных мероприятий избегал. На старости лет ты открыла мне новые горизонты, — в отличие от меня он ничуть не нервничал. Наблюдал с легкой улыбкой за тем, как я перебирала пальцы, теребила упаковку букета, и гипнотизировал мои губы глазами.

— Не такой уж ты и старый, — промямлила я непослушными губами и облизнула их. — Но о себе тоже нужно помнить. Ты замерзнешь сейчас в одной рубашке. — засуетилась, снимая с себя пиджак, едва не уронила его, пока пыталась вручить обратно Краснову и замерла, оказавшись в теплых мужских объятиях.

— С тобой я вряд ли замерзну, — тихо произнес, убирая мне волосы за ухо и едва касаясь провел подушечками пальцев по моим скулам, изучил изгиб дрожащих губ и мягко притянул меня за талию к себе ближе, чтобы не убежала. Я потерлась щекой руку и спрятала лицо на его груди, позволяя гладить себя по волосам, прислушиваясь к ощущениям.

Не екало. Приятно, тепло, уютно, но эти нежные прикосновения не разжигали во мне пожар. Внутри не было даже маленькой искорки, которая имела право от дуновения ветра стать огромным факелом. Пустота. На месте выжженного Вестником кратера осталось уродливое пепелище, на котором нечему гореть. Я выгорела целиком, отдав средства розжига другому.

— Давай не будем стоять на улице. И правда холодновато, — прошептал Саша, открывая дверь подъезда. — Пойдем наверх.

Я не сопротивлялась, когда он взял меня за руку, переплетая наши пальцы. Ничего не сказала, когда он в лифте начал награждать мои пальчики нежными поцелуями. Не противилась, когда прижал меня к двери квартиры, жадно любуясь. Лишь когда потянулся с поцелуем, за секунду до касания губ выставила барьером пальцы, отвернувшись.

— Саш, прости, — слыша, как он разочарованно вздохнул, продолжила. — Я не могу так. Извини.

— В чем дело? Я тебе совсем не нравлюсь? — он коснулся невесомым поцелуем щеки и шепнул на ухо. — Совсем неприятен?

— Нет, дело не в этом, — я поежилась и взглянула на него глазами, полными слез. — Я другого люблю, понимаешь?

— Так я и не прошу сразу любить меня, — возразил он, ласково убирая слезинки, беззвучным градом стекавшие по моим щекам. — Я всего лишь прошу меня не отталкивать сразу. Ну? Разве многого прошу? Откройся для меня, принцесса. Ты же знаешь, я не обижу.

Он выжидающе смотрел на меня, позволяя сделать выбор. Выбор, которого у меня по сути не осталось.

— Хорошо, — ответила, собравшись мыслями, и отвернулась, чтобы открыть дверь. — Заходи.

Ну, вот, Вестник. Смотри, до чего меня довел страх перед тобой. Вынуждаешь проводить ночи с тем, кто мне безразличен. Заставляешь неосознанно сравнивать, осознавая, что он совсем на тебя не похож, но только он сможет спасти от тебя.

Сентябрьские лучи солнца прокрались ранним утром через незанавешенный блэкаут и нежно защекотали лицо, предлагая проснуться. Сморщившись, я лениво потянулась. Протянула позвоночник, ловя извращенный кайф от хруста позвонков и уткнулась носом в мягкую подушку с запахом полевых цветов. Подумав, раз будильник не звенит, значит у меня есть еще время поспать, укрылась одеялом, располагаясь поудобнее. Но стоило мне только блаженно закрыть глаза, предвкушая сладкое томление в рае Морфея, как противный писк влетел в уши, напоминая о необходимости вставать.

Недовольно засопев, наощупь нашла телефон и попыталась его выключить, но тот не реагировал, требуя от меня решить какую-то головоломку, противно пища, разрывая в клочья мои остатки терпения. Только когда я проснулась окончательно и мозг запустился, понимая суть математических действий на экране, до меня дошло: а телефон-то не мой.

— Тебе помочь?

Услышав посторонний голос, я вздрогнула и отшвырнула от себя телефон, будто воровка, пойманная с поличным. Повернувшись, заметила Сашу: он облокотился на дверной косяк и, чеша небритый подбородок, с улыбкой наблюдал за моими попытками взломать его мобильник. Краснову, в отличие от меня, нужно было на работу, и он уже практически собрался. Осталось рубашку накинуть и снова обретет образ делового человека. Хотя, с оголенным торсом ему было лучше. Уровень эстетической привлекательности накачанного тела зашкаливал.

Да… Сашка был идеален, придраться не к чему. Полный антипод Вестника: ни единого шрама, ни одной отметины после свинцовой пули. Наверное, поэтому и не екало. Если я полюбила демона, мог ли мне понравиться ангел?

— Я думала, это мой. Не могу выключить, поможешь? — смущенно промямлила, закрываясь одеялом. Было неловко предстать перед ним в ночной сорочке в образе солохи. Краем глаза мне удалось заприметить в зеркале лохматое несуразное чудище с шухером на голове. Еще вчера идеальные волны превратились в разгильдяйские паклы, которыми только ворон на огороде пугать. Лицо после ночных слез опухло, делая меня схожей с ценителями алкоголя, тушь стекла вниз. Жесть. Я бы на месте Краснова к такой подходила только в защитных рукавах. Мало ли что у меня на уме, вдруг брошусь, желая покусать.

— Я специально ставлю сложные математические задачки, чтобы не выключить во сне. Легко могу вырубить все и проспать. Доброе утро, — Краснов забрал мобильник и парой движений вырубил противный писк. Я заметила, как он прятал улыбку, косясь на меня.

— Доброе. Я, проснувшись, такое не решу. У меня проблемы с математикой, — я попыталась поправить волосы, не зная, куда деться со стыда.

Принц и солоха, иначе эту картину не обозвать. Саша даже ранним утром выглядел безупречно: свежий, бодрый, приятно пахнувший после душа. С рельефными кубиками на прессе и очаровательной улыбкой на губах. Кто так улыбается в шесть утра? Кто? Я, как меня зовут, не помню первые полчаса, а он математические задачи решает и ведет себя так, будто крепко спал всю ночь. Но я-то знаю, что мы легли далеко за полночь.

Вспомнив эту ночь, я ощутила новый прилив жара к лицу.

— Не буду тебя смущать. Ты, наверное, в душ хочешь. Пойду пока завтрак приготовлю, — предложил Краснов, но между тем, продолжил меня гипнотизировать глазами. Он на меня разве что слюну не пускал, но не стремился сократить дистанцию.

— Я сама приготовлю завтрак. Дай мне пять минут, — встрепенулась я и, преодолевая тень смущения, слезла с кровати, после чего надела черный шелковый халат.