– Сфера представляет собой глобус с иглой, как это не было бы парадоксально. И этот глобус указывает путь даже в самую непроглядную бурю. Все остальные россказни я слышала. Но я не даром сказала, что то, что вы захватили меня живой, Кеннет, большая удача для вас и английской короны.
Моргана отрезает кусочек мяса, отправляет его в рот, прежде чем снова посмотреть в глаза Кеннета. Интересно, она так набивает себе цену? Или пытается запудрить ему мозги, рассказав какие-то небылицы, коих он уже успел начитаться в письмах?
– Что, если я скажу, что знаю, где искать артефакт? Что у меня есть карты и даже проложенный маршрут.
Бентлей вскидывает брови, кладя ладони на колени. Не то чтобы он ей верит. Моргану ловят за разбоем, а она уже знает о маршруте к сфере и даже готова их к ней привести. Или просто пытается выиграть больше времени? Но для чего? Кеннет не особо доверяет пиратам. И еще бы, иначе он был либо глупцом, либо трупом. И для английского лорда еще не известно, что хуже.
– Я скажу, что вы врете, мисс. Однако, буду рад ошибаться. Если у вас есть сведения, мы высоко это оценим.
Бентлей вновь берется за приборы, принимаясь нарезать картошку ровными лепестками. Постепенно кладя их в рот, молча пережевывая, наслаждаясь вкусом. Пряности Ост-Индской Компании и правда на вес золото и весьма редки. Однако здесь же их в избытке. И нет никакого смысла экономить. Неожиданное богатство вернуло Бентлея к роскошной жизни, от которой он с великим удовольствием предпочитает брать всё и даже больше.
– Предпочту обсудить маршрут завтра утром. Вместе с вашими приближёнными. После починки «Авантюры», мы снимем ее с буксира. Вы даже сможете вести нас с нее. Предварительно, конечно, мне хотелось бы взглянуть на все ваши карты. Хотелось бы добавить «если вы не возражаете», но до возражений мне нет никакого дела, поскольку в случае чего мы заберем их силой, вас бросим в карцер и будем разговаривать уже иными… методами.
– Мне нет смысла врать, – негромко говорит Моргана. – Взгляните на моё лицо, Бентлей. Кого вы видите перед собой?
Она чуть задирает голову, откладывает осторожно приборы. Во взгляде внимательность, серьёзность и удивительная стойкость. Ещё удивительнее её дальнейшие слова:
– Пиратку, разбойницу, убийцу, но в первую очередь женщину. Мне чуть больше двадцати, а я уже несколько лет выгляжу вот так, как есть.
Тонкие пальцы проскальзывают по лицу, по шраму, касаются века. Лорд не отводил взгляда, наоборот, изучает ее лицо. Без повязки, без закрывающих его волос. Лишь такое, каким оно и должно было быть у обычной девушки. Ему не требуется слишком долго на неё смотреть, он запомнил шрам ещё в прошлый раз. Вот только был слишком напуган, чтобы понять, что рассекает он не только глаз и бровь, но и обе губы. Видимо, какая-то дрожащая рука вела нож, оставляя за собой полосу. И кто бы не был этот человек, он чудовище. Быть может, даже больше, чем О`Райли.
– Мне нужно избавиться от своего уродства. И, к сожалению, для этого мне тоже нужна сфера. Вы же не думаете, сэр, что она приводит только золоту? – Моргана склоняет голову на бок.
Уродством это назвать сложно. К тому же, для кого шрамы, для кого, своего рода, символы искусности и опыт пройденных приключений. Но вслух Кеннет произносит совершенно не это:
– Разумеется. Я не столь ограничен в своих стремлениях, чтобы считать за сокровище лишь золото.
– Тогда вы понимаете, что в вопросах, касающихся лично меня, я весьма щепетильна и буду стараться, чтобы всё было сделано качественно. Тем более, моё собственное лицо зависит лишь от самой меня, как и слепой глаз. А ещё, возвращаясь к нашему разговору о награде, – девушка тянется к бокалу и Кеннет вынужден его наполнить уже до краёв. – Я прошу за свою помощь выдать мне трёх английских офицеров: Эттвуд, Ридель и Финч. Один из них находится на вашем корабле.
И вот, казалось бы, они настроились на нужный лад, и их диалог идёт в том русле, которое нужно английскому лорду, но Бентлей слышит то, что его совершенно не радует. Лорд кашляет в кулак, хмурится.
– Мы с вами договаривались. Ваша помощь в обмен на грамоту и жизнь.
– Эти люди не знают, что такое честь. Они понятия не имею, как это поступать, по совести. Многих жертв можно было бы избежать, как на сегодняшнем бриге, если бы я знала, где найти этих людей. Представьте, всего три жизни… И сотни, тысячи других людей будут спасены. Я успокоюсь. И больше никогда не трону офицеров английского флота. Эттвуд мне должен. И должен вот это, – она тычет пальцем в свой глаз.
Кеннет слушает, что говорит его гостья, внемлет каждому её слову. До лорда доходили слухи, что некоторые офицеры отличаются жестокостью. Однако такого он сам предпочитает избегать. Бентлей ценит ум и находчивость, преданность делам Компании, а не грубое применение силы. Запугать противника – он будет выполнять приказы под страхом. Договориться – по своему собственному желанию. Но уродовать людей, пусть и ради достижения цели – не в его правилах. По крайней мере, не своими руками точно. На такой случай у него есть преданный Оливер Спаркс.
– Мы на корабле не приветствуем самосуд. Если то, что вы говорите – правда, Эттвуд будет отдан под трибунал и разжалован. Но по закону, офицеров могут судить лишь в Лондоне. Единственное, что я могу – это лично проследить, что Эттвуд будет предан суду.
Но трибунал – не то, что нужно Моргане, он буквально читает это на её лице. Девушка недовольно хмыкает, и в один момент слетает маска
– В очередной раз убеждаюсь, что вы, focáil sasanach, сделаете всё, чтобы прикрыть задницы своих ничтожных и убогих солдат. Бог мне свидетель, что я не лгала. Есть у вас жена, Кеннет? А дочь? – Моргана чуть крепче стискивает нож, костяшки её пальцев белеют. Она отрезает приличный такой кусок мяса. И медленно разделяет его на пополам. Намеренно.
Короткий вздох. Для него пустой звук вопрос о семье или дочери. Он холост. Про таких обычно говорят «женат на работе». Но то, с каким жаром девушка перед ним пытается доказать виновность трёх солдат, испытывая к ним неподдельную ненависть, нельзя игнорировать.
– Представьте, что двое держат вашу дочь за руки, даже несмотря на то, что она привязана, и ведут, насмехаясь, ножом по лицу. Надавливают на глаз. И острие лезвия висит где-то у неё над зрачком. А она не может ничего сделать, даже кричать.
Лорд сглатывает ком в горле, поджимает губы. Это страшно даже для него самого. Что же говорить о Моргане. Может, именно из-за пережитого она погрязла в безумие, которое теперь поблескивает на дне здорового глаза.
– Поймите, мисс О`Райли… Моргана. Я не могу позволить вам вершить самосуд на своем корабле. Каким бы подонком он не был, существуют законы, правила. Он опорочил свой мундир. И его шея должна сломаться, обтянутая веревкой. Но не здесь. И не сейчас. Вы можете выступить в качестве свидетеля на суде. Судья вынесет ему приговор, который вас устроит. Я об этом позабочусь. Но что будет, если я прощу пирату убийство офицера?
Нет, Бентлей никогда этого не позволит. На своём корабле уж точно. Но определенным сочувствием не к грязной пиратке, а к женщине… девушке он проникается.
– Кто будет слушать меня – пирата на вашем честном суде? Моё слово по меркам вашего закона ничего не стоит. И все скорее с удовольствием наденут кандалы на меня, чем будут разбираться, какой там офицер когда-то давно изувечил женщину, притворившуюся мужчиной, – О`Райли раздраженно качает головой. Даром, что она не кидает нож и в целом приборы, просто отправляет в рот кусок мяса, пережевывает его. И уже на выдохе произносит, – вам не нужно ничего прощать мне, как вы говорите, пирату. Просто закройте глаза, сделайте вид, что вы ни о чём не подозреваете, а я разберусь с ним тихо, так, словно ничего и не было.
Уже более спокойно О`Райли тянется за бокалом.
– Вы ничего не сделаете, Кеннет. Вы даже не пошевелите пальцем, чтобы наказать его.
Их разговор переходит в слишком мрачное русло. Бентлей вздыхает, отодвигая от себя порцию. Аппетит пропал. Неприятно узнавать, что один из офицеров творил столь грязные дела. Каждый на этом борту предан чести, по крайней мере, именно так думал Кеннет, пока Моргана не начала настаивать на обратном. Эттвуд. Надо запомнить эту фамилию. Заметив, что бокал у девушки пустует, мужчина решает наполнить его до краев, после чего оставить бутылку рядом.
