Рыжая почувствовала какое-то движение рядом. Сердце в пятку ушло.

Романова медленно обернулась.

Но, прежде чем успела это сделать, до слуха долетел тихий оклик…

— Настия!

Он шагнул в светлый луч. И Дэини, всхлипнув, обвила его шею, приникла, чувствуя, как бережно её сжимают сильные руки.

Какой чудесный сон!

Всё совсем иначе, чем в реальности… Никакой крови. И страшных ран. Никто и ничто не угрожает им.

И можно просто стоять, обнявшись, и чувствовать тепло тела, и как его дыхание путается в медной проволоке её волос, и слышать, как взволнованно стучит сердце… Его живое сердце.

— Девочка моя! Глупенькая… Что же ты натворила? Зачем?

В голосе Эливерта было столько нежности и столько отчаяния, что Настя против воли отстранилась.

Осознание, что это вовсе не сон, пришло мгновенно, навалилось, словно плита надгробия. Воспоминания острыми иглами впились так, что стало больно дышать.

Первое Древо. Мать Сатифа не дрогнувшей рукой подаёт ей сосуд с тягучей белёсой жидкостью. Только что на её глазах леснянки влили эту гадость в рот Эливерту.

Отвратительная, приторно-сладкая жижа — от неё немеет во рту, руки и ноги костенеют. До слуха ещё долетают чьи-то голоса, но всё это тонет во тьме.

И она проваливается в колодец…

— Зачем? — непонимающе повторила она за атаманом. Слёзы потекли сами собой: — Я же хотела… Они тебя… Они бы убили. Ты что не понимаешь? Я тебя спасала!

— А тебя теперь кто спасёт?! — исступлённо выкрикнул Эл. — Я не знаю, как тебя вытащить отсюда! Понимаешь ты это? Я не знаю, как найти выход!

И Насте на миг показалось, что он сейчас тоже заплачет.

Но так ведь не бывает! Даже в странном запредельном мире. Ворон и слёзы — вещи несовместимые.

— Я не сумею вывести тебя отсюда, — повторил он уже тихо, с усталой безысходностью.

— Почему меня? — нахмурилась Рыжая, упрямо не желая слышать ту самую главную мысль — они обречены. — А ты? Только вместе, слышишь? Я без тебя никуда не пойду!

Ворон взял её лицо в ладони, заглянул в глаза, промолвил совершенно спокойно и холодно:

— Дэини, да когда же ты поймёшь? Мне тут самое место. В Бездне. Меня отсюда уже не выпустят. Я это заслужил. А ты? Зачем ты в это впуталась, солнце ты моё, глупое? Ты пропадёшь здесь. Бессмысленно. Из-за меня. Ну, разве оно того стоило?

Что-то в его словах и интонации пугало больше, чем непроглядный сумрак вокруг…

Настя шмыгнула носом. Ухмыльнулась, подражая лучшей из коронных гримас атамана. И заявила обезоруживающе:

— Не боись! Прорвёмся!

Эливерт пару секунд смотрел на неё оторопело. Потом вдруг захохотал так, что эхо разлетелось по подземным коридорам.

— Прорвёмся, радость моя! — кивнул атаман. — Я зубами эти камни прогрызу, но тебя отсюда вытащу. Прорвёмся!

Рокочущий, как далёкий гром, звук стремительно надвигался из темноты. Почва под ногами задрожала, закачалась. Похоже на магию Хранителя Кристалливора, только гораздо мощнее. Настя едва устояла, вцепилась испуганно в Эливерта.

Тот сжал её ладонь. Зашептал быстро, напористо, серьёзно:

— Держи меня за руку! Слышишь? Что бы ни случилось — держи меня за руку! Что бы ни происходило, что бы ты ни увидела, как бы ни испугалась… Не отпускай! Поняла?

Настя только кивнула послушно.

— Не отпускай моей руки! — ещё раз повторил Эливерт, с опаской вглядываясь в засветившийся таинственными огнями кривой туннель. — Я не хочу тебя потерять!

Его пальцы стиснули её маленькую ладонь ещё крепче, а в правой руке сверкнул клинок.

— Бежим! — выдохнул Ворон, ныряя в темноту.

Темно и страшно. Топот ног. Гулкое эхо. Они бежали. Наугад.

Подземелье искривлялось, петляло. Время от времени Настя пригибалась, ей всё казалось, что каменные своды слишком низкие, и она вот-вот разобьёт лоб.

Эл шёл первым. Атаман вёл её, а Дэини, доверившись, стремительно мчалась, вслепую, не разбирая в темноте дороги.

Настя не могла отделаться от чувства, что всё это уже было с ней однажды.

Темнота, безумное бегство, и пальцы Эливерта сжимали её ладонь… Он тянул за собой, и Рыжая бездумно следовала за разбойником, полагаясь на удачу. На его удачу. Он ведь всегда выбирается из любой западни.

Ялиол. Ну конечно!

Лабиринты тесных переулков, неприветливый мрачный город, паника, накатывающая океанской волной. Та жуткая ночь мгновенно воскресла в памяти во всех подробностях. Похоже, с неё и началась череда последовавших друг за другом неприятностей.

Но тогда погоня лишь мерещилась перепуганному сознанию Насти. А сейчас она слышала, как следом несётся нечто, многочисленное или огромное, потому что очень громкое, шумное. Оно пыхтело, шуршало, топало, подвывало нетерпеливо от досады. И Романова страшилась обернуться и ненароком узреть, кого скрывал в своих коридорах бесконечный лабиринт.

Но теперь, едва в памяти родилась картинка той самой ночи в Ялиоле, Рыжая вдруг почувствовала, как кто-то схватил её за руку.

Она в ужасе обернулась. Вцепившись в её левое запястье, рядом бежал… тот самый лиходей из Кривого переулка.

Ог! Да, Ог — так его звали… При жизни.

Потому что Эливерт давно отправил его на тот свет. Или на этот?

Незадачливый грабитель скривился в пугающей щербатой ухмылке. И Настя завизжала пронзительно и истерично, силясь вырваться из тисков ялиольца. Ог запрокинул голову, и Рыжая увидела жуткую дыру на его шее. Из раскроенного от уха до уха горла хлынула густая чёрная кровь, заливая его грудь, руки, забрызгивая Дэини.

Эливерт мгновенно остановился, рубанул наотмашь, отсекая Огу правую конечность. Тот пыхнул, как переспелый гриб-дождевик, и рассыпался тусклым серым облачком праха.

Настю колотило так, что зубы стучали. Она немного успокоилась, лишь не обнаружив на себе никаких мерзких кровавых пятен. Выходит, это мираж был, привиделось?

Ворон открыл было рот, но спросить ничего не успел. За спиной его мелькнула неясная тень.

И пугающе-знакомый голос упрекнул насмешливо:

— Опять, да? Снова обижаешь моих ребят?

Приземистый силуэт выплывал из темноты.

Что за необъяснимая иллюзия света и тени, в пещере, где должна царить абсолютная тьма?

Ох, не о том сейчас твои мысли, Рыжая, не о том!

— Думал, отделался от меня, Ворон, а? — спросил коротышка, неспешно вынимая из ножен меч. — Я тебя и здесь нашёл… Видишь, никого ближе у меня нету! Так я тебя, падлу, ждал, так ждал! А ты ещё и птичку золотую с собой приволок? Молодца! Бабы они и в Бездне бабы. Здравствуй, золотце! Скучала по Лахти?

Эливерт шагнул вперёд, закрывая собой Настю от колючего взгляда Секача, прошипел, стиснув зубы:

— Сколько же раз мне тебя убить надо, тварь?

— Наверное, ещё сорок шесть, — захохотал коротышка. — Ты же этого хотел? Видишь, желания сбываются! Друг мой, Ворон, подозреваю, что мы теперь целую вечность с тобой можем этим забавляться… Начнём?

Клинки зазвенели в тишине подземелья. Лахти нападал стремительно, напористо, теснил Эливерта. Атамана сковывало присутствие Насти.

Рыжая, коротко вскрикивая, скакала за другом, будто резвая козочка. Никто не упрекнул бы Романову в неповоротливости. Но, тем не менее, она мешалась. В какой-то миг Анастасия попыталась отцепиться от вифрийца, но тот, не сводя глаз с Лахти, только сильнее сжал её руку.

— Не отпускай! — упрямо напомнил атаман.

Что-то громко зашелестело во тьме туннеля, Рыжая обернулась — мерцающие далёкие огни приближались, словно поезд в метро.

Ворон тоже отвлёкся на звук — лишь один краткий миг. И Лахти тотчас воспользовался этим. Но Эливерт оказался проворнее, даже отбиваясь одной рукой. Коротышка, почти доставший вифрийца, отлетел в сторону, согнулся, зажимая распоротый бок.

Отползая на коленях к стене, он исподлобья поглядывал на атамана и шептал с ненавистью:

— Ну, давай! Добивай! Чего ждёшь, падла?