— Он сам себе помог, — ухмыльнулась леснянка, блеснув острыми клыками. — Расскажет потом, как себя от смерти уберёг. Удивил меня друг ваш, ох, удивил! И ты, Хозяин, удивил — давно ты нас визитом не удостаивал. Но узреть тебя не одного, а с чужеземцами… Да ещё какими!

Леснянка внимательно вглядывалась в лица людей.

— Дивные вещи творятся нынче у Первого Древа. Непростых гостей привела к нашему костру Дарующая Жизнь. Чудно и странно это всё. Словно весь наш уклад треснул, как старое дерево, разбитое молнией. Мы всегда истребляли чужаков. А тут… столько незнакомцев разом. Вереск сначала привела. Хотела её наказать за своеволие — а выходит, не виновата сестра моя. Теперь снова явились незваные. Так ведь с Хозяином. Остаётся только к костру пригласить, за стол усадить… Ну а тебя трогать, Дитя Огня — я бы и так поостереглась. Да, всё это неспроста. Боюсь, что-то ещё случится…

Так они очутились у этого костра.

Настя, пригревшись у огня, пытливо глазела по сторонам, изучая своеобразное племя лесных дев. Красивые они всё-таки, несмотря на все странности и отличия от обычных женщин.

На них тоже таращились — гостей этот лес не видел много лет, а, возможно, и веков.

Кайл сидел с лицом совершенно невозмутимым, как будто каждый вечер проводит вот так.

Далард уже немного привык, но всё ещё стыдливо опускал глаза временами, натыкаясь на какую-нибудь уж слишком колоритную полунагую фигуру.

Кристайл расположился ближе других к Сатифе и поддерживал с предводительницей оживлённую беседу. Настроение у Повелителя Тёмных Стихий было приподнятое — странные слова Сатифы об огне и новое прозвище Насти он воспринял как добрый знак. С его точки зрения, это лишь доказывало, что они с Романовой — родственные души, и пророчество не ошибается.

Наир беззаботно болтал с Дочерями Первого Древа — уже считался за своего. И про Рыжую подругу не забывал… Передавал Насте самые вкусные куски жареного на вертеле мяса, от божественного запаха которого у Романовой голова кружилась.

— Наир, вон та девица с тебя глаз не сводит! — насмешливо подметила Настя. — А на меня косится ревниво…

Лэгиарн повернул голову и, приветливо улыбнувшись, кивнул леснянке, что сидела в сторонке — мол, иди сюда! Та уже через секунду плюхнулась рядом с «сыном лесом», усаживаясь поудобнее на лохматую шкуру.

Да, гостям, в знак особого уважения, как и Сатифе, полагалась шкура!

— Давайте-ка знакомьтесь! — улыбаясь, велел Наир. — Это — моя Дэини. Она мне жизнь спасла однажды… Мы вместе с ней от северян сбежали.

— Да брось! Это ты меня спас, а не я тебя. Опять преувеличиваешь, — рассмеялась Настя.

— А это Вереск. Она мне тоже жизнь спасла, — продолжил Наир, не принимая поправок. — Так что…

— Не спасала я его, — фыркнула леснянка. — Он всё сам…

— Вереск? Та самая злая Вереск? — продолжала улыбаться Настя.

— Почему злая? — удивился Наир.

— Так топчиха её обозвала, — охотно пояснила Рыжая. — За то, что она тебя сожрать не позволила. Выходит, ты всё-таки спасла нашего Наира. Спасибо тебе, Вереск!

— Да эти пиявки ничего бы ему не сделали. Он Приветствие мира знает. Кто его тронуть посмеет!

— Приветствие мира? — озадачилась Настя.

— Ты тоже не знаешь ничего о нём? — удивилась Шаэлгарди. — Откуда вы только взялись такие?!

— Со Звёздной Тропы, из Моря Времени… — ухмыльнулась Дэини. — Как выяснилось.

— Я тебе потом расскажу про этот обычай, и почему меня не прикончили сразу, как у них тут заведено, — пообещал Наир.

Шаэлгарди вскинула голову, заинтересованно посмотрела вдаль — туда, где у подножья Волчьей скалы пролегала тропа в лесную чащу.

— Сестры из дозора вернулись… — лицо её внезапно застыло, словно театральная маска. — А это ещё что? Глазам своим не верю!

Вереск подскочила, как будто её ужалили. Ещё несколько лесных дев вытянули головы и обернулись навстречу приближающимся сёстрам.

Медленно поднялась Царственная Сатифа, с лицом, словно высеченным из зелёного мрамора.

Настя не могла рассмотреть, что так поразило племя леснянок. В вечернем сумраке дриады видели гораздо лучше любого человека. Рыжая поняла только, что несколько миниатюрных зелёных девиц тащат что-то тяжёлое и громоздкое.

Вокруг костра всё тотчас пришло в движение, леснянки зашептались. Некоторые вскочили на ноги.

— Да что же творится в Первых Землях?! — в бешенстве воскликнула Мать Сатифа. — Все законы мироздания решили нарушить в один день! Может, и небо с землёй местами поменяем? Зачем вы это сюда принесли?

Дозорные леснянки остановились, не дойдя до каменного круга, испуганные яростной отповедью их предводительницы. Застыли, понуро свесив головы, опустили свою ношу на землю — что-то завёрнутое в грязную рваную тряпку.

— Мы нашли его на берегу… — чуть слышно проронила одна из лесных дев. — Не гневайся, Мать наша Сатифа! Не знали, как быть — и решили принести сюда, к тебе…

Царственная предводительница лесных дев открыла было рот, чтобы сказать ещё что-то, но не успела.

Пронзительный вскрик, резкий и сдавленный одновременно, прозвенел над вечерней поляной.

Десятки глаз обернулись на этот возглас.

Настя судорожно вцепилась в Наира. Ослабевшие пальцы соскользнули, Рыжую пошатнуло. Но вместо того чтобы упасть, Дэини внезапно отпихнула лэгиарна и нетвёрдым шагом двинулась вперёд, расталкивая по сторонам тех, кто попадался у неё на пути.

Леснянки из дозора в изумлении смотрели на незнакомую рыжую девчонку, внезапно рухнувшую на колени рядом с ними.

— Мать Мира Всеблагая… — хрипло прошептал Кайл.

Лесная поляна у Первого Древа застыла в безмолвном, недоумевающем ожидании.

Рыжая гостья, которую Мать Сатифа называла Дочь Огня, резко согнулась пополам и безутешно зарыдала.

В глазах плыло. Наверное, из-за слёз…

Но Настя чувствовала, как всё тело охватывает противная леденящая слабость. Ещё немного и она провалится куда-то в пустоту, чёрную и пугающую, как Лидонское ущелье.

Ущелье…

Сердце сдавило когтистой лапой боли, не вздохнуть. Настя протянула дрожащую руку.

— Эл… — шёпот тише вздоха. — О, Небеса! Эл…

Сколько крови! Великая Мать, откуда столько крови?

Настя неосознанно скользнула пальцами по холодному бледному лицу, сжала стылые пальцы. Потом в груди что-то взорвалось…

Боль стала такой острой, что она согнулась пополам. Уткнулась лицом в бездыханную грудь атамана, не замечая окровавленной одежды. Не замечая больше ничего.

Слёзы душили, слёзы заливали глаза, слёзы заполняли душу до краёв, в слезах утонуло сердце, и стук его звучал всё тише и тише… Едва-едва различимо.

Стук сердца…

Настя замерла на мгновение. Отчаянно всхлипнув, умолкла, как по волшебству.

Показалось? Ведь так не бывает… Не бывает… так…

— Живой…

Голос дрогнул. Слово, упавшее с пересохших губ, никто не расслышал. Дэини вскинула лицо, в глазах — почти безумие.

— Жив! Он жив! — вскрикнула она. — Великая Мать! Сердце…

Настя только сейчас заметила, что вокруг собралась уже целая толпа, и рядом скорбными изваяниями застыли её друзья. Смысл её истеричного возгласа не сразу достиг их разума.

Первым понял Кайл. Надежда, воссиявшая в его глазах, смешалась с недоверием. Полукровка тотчас очутился на земле, подле Насти, склонился над телом Ворона, сжал запястье, приложил ухо к груди, присмотрелся.

И на лице его расцвела улыбка. Такая широкая, что даже зубы блеснули, вопреки обыкновению.

— Дышит! Поверить не могу! Дэини, дышит!

С другой стороны уже склонился над другом Наир. Что-то недоверчиво и радостно бормотал Далард.

— Конечно, дышит… — отозвалась откуда-то сверху одна из леснянок. — Зачем бы мы мертвяка тащили?

Настя только смотрела отрешённо на окровавленное тело Ворона, и захлёбывающаяся радостная благодарность в мыслях её путалась с невозможностью поверить в очевидное.