С этой мыслью я посмотрел на Марию. Уже который вечер она занимается вышиванием, даже удивительно как у неё получаются столь ровные и красивые узоры без схем.

— Я думал ты только вязать умеешь, — я вытянул ногу и довольно посмотрел на носки, которые месяц назад Мария наспех связала для меня.

— Моя бабушка была настоящей мастерицей, — с улыбкой ответила она, — многому меня научила. Я приходила домой со школы, быстро выполняла домашнее задание и бежала к ней. Сколько же мы игрушек смастерили вместе. Как быстро время летит, теперь уже буду делать их для своих детей.

Я не мог не уловить нотку ностальгии по прошлому, поэтому подошёл к ней и обнял. Жизнь действительно пролетает незаметно, уж я как никто другой это знал.

Нашу семейную идиллию прервал громкий стук в окно.

— Кто-то пришёл? — она настороженно захлопала глазами.

— Сейчас посмотрю.

На пороге стоял Фролов. Я поспешил открыть ему дверь, так как на дворе лил дождь.

— Вот и пришла весна, опять грязища будет! — он посмотрел вниз на свои грязные яловые сапоги и недовольно покачал головой.

— Случилось чего? Разувайся.

— Да что сразу о плохом! Я так, в гости съездить решил. Кстати, — Виктор Петрович потянулся запазуху и выудил оттуда книгу, — вот, возьми. Геннадий Иванович сказал, что это лучший довоенный самоучитель по игре на баяне. Только осторожней, он между страниц оставил несколько листов с нотами.

— Геннадий Иванович? — громко выкрикнул Витька из соседней комнаты. Одно упоминание о лучшем музыканте в Свете Коммунизма заставило мальчика оставить баян в покое. Ещё секунда и он очутился рядом с нами, не забыв поприветствовать Фролова.

— Да он как узнал, что я к вам собираюсь, так тут же прибежал с ней. Столько лет берёг книгу, но для сына председателя, говорит, не жалко.

Витька бережно взял в руки книгу, словно ценное сокровище и скрылся в соседней комнате. Теперь-то нас точно ждёт весёлый день.

— Вы должно быть замерзли? — Мария отложила вышивку в сторону и направилась к плите.

— Есть немного, — смущённо отозвался Виктор Петрович.

Она поставила чайник греться и выставила перед нами две кружки с голубой каёмкой. Мы успели обсудить некоторые дела, касательно Света Коммунизма, после чего мой гость аккуратно затронул сегодняшнее происшествие.

— В общем, да. Мало того, что с дорогой беда и, дай бог, эта авария будет последней, так ещё представь себе, этот ворюга даже никого стесняться не стал! И самое главное, что никакой реакции от людей и не последовало, словно это нормально! — закончил я, продемонстрировав Фролову бумагу.

— Что это? — прищурившись в сторону листа спросил он.

— Да не дают мне покоя слова этого младшего Матиашвили, не дают! — ударив кулаком по столу ответил я, — Хочу инициировать проверку. Если уж его дядька действительно на руку не чист, то уедет далеко и надолго!

— Ты не перестаёшь меня удивлять, Сан Саныч! Откуда ты только такой взялся? Вроде и простой советский председатель, обычный работник сельского хозяйства, а словно не от мира сего! Иногда такие трюки вытворяешь, — громко рассмеялся Виктор Петрович, попивая чай ароматный чай.

— Ты о чём? — от его слов я немного растерялся.

— И где твои только крылья и нимб? — ухмыляясь продолжил он, — Абсолютно все же знают, что строители воруют, а уж этим, шоферам, так вообще сам бог велел. Понятное дело, что эта автоколонна ничем от других не отличается! Других у нас в природе не существует, Сан Саныч. И что теперь? Ты будешь палкой в это гнездо осиное лезть?

— А что делать? Ты посмотри, как они обнаглели! — продолжил настаивать на своём, — Вот накажут одного, а другие задумаются.

— Там ведь это, как его, слово такое итальянское, — Фролов на несколько секунд напряг намять, — о! Точно! Мафия! Там самая настоящая мафия в этих автотранспортных предприятиях и поверь мне, не нужно тебе в это лезть, — он кивнул в сторону Марии, мирно сидящей в кресле-качалке, — Да, испортил нам этот ублюдок дорогу, а другой приехал и поднял шума, но ничего, Кольцов всё поправит, всё отремонтирует и забудем. У тебя и поважней дела есть, я что, не прав?

Я посмотрел на кресло Марии. Если до этого разговора она безмятежно качалась с вышивкой в руках, то теперь остановилась. Заволновалась, понятное дело.

— Ладно, я ещё раз подумаю на свежую голову и решу, что делать в такой ситуации. Неприятно мне видеть, как страну разворовывают, — искренне признался я.

— Во, ты у нас ангел воплоти, Сан Саныч — это то, о чём я только что говорил! Таких как ты — единицы! И я не преувеличиваю, — уверенно заявил Виктор Петрович, — Но и о себе думать то надо. Ты один, а их там…

— Всё, — вовремя перебил Фролова, — я всё понял.

И хоть у меня оставалось несколько вопросов к собеседнику, но неприятный разговор решено было закончить. Я не хотел, чтобы Мария волновалась. Давно заметил, что она всегда воспринимает вещи очень близко к сердцу, а в её положении лучше себя поберечь.

В этот же момент из комнаты донеслись очередные попытки игры на баяне, ещё хуже прежних. Видимо Витька решил новые ноты опробовать.

— Ой, Сан Саныч, поехал я, — тут же поспешил попрощаться Фролов, — и дождь как раз закончился!

Уже более получаса Соколов Юрий Константинович сидел за столиком в одном из лучших ресторанов Москвы и вглядывался в лицо каждой персоны, заходящей внутрь. Когда дверь в очередной раз открылась, и вошёл мужчина в сером костюме, он заметно приободрился, и, подняв руку вверх, помог тому сориентироваться.

— Ты где пропадал? Садись! — с улыбкой бросил своему давнему приятелю Соколов, как только тот подошёл к столу.

— Ой, Юра, даже не спрашивай! Только из Америки вернулся, думал хоть здесь отдохну день-другой, но не тут-то было! Меня срочно созвали на совещание, буквально вырвали из дома, а как освободился, так сразу сюда, к тебе, — объяснил причину своего опоздания товарищ.

— А я торопился! — с наигранной досадой ответил Юрий Константинович, — Ты же, Вань, обычно приходишь раньше указанного времени, а тут такое! Я даже волноваться начал, уж больно на тебя не похоже, — он жестом руки подозвал к себе официантку.

Мужчины сделали заказ, после чего продолжили разговор. Сначала они кратко прошлись по переменам в своей жизни, коих насчитывалось не так много, затем вспомнили про других общих товарищей, с которыми давно не виделись. Постепенно их разговор перешёл на более серьёзные темы. Так товарищ Соколова прогнозировал серьёзные изменения в отношениях СССР и США. Эта тема не могла не заинтересовать Юрия Константиновича, но оба прекрасно понимали, что все подробности разглашать запрещено.

— Это всё, что я могу сказать тебе. Скоро что-то будет, Юра, непременно будет. Добрынин активно над этим работает, а уж он если взялся за что-то, то доведёт дело до конца, — Иван Анатольевич намекнул на резкие перемены в ближайшем будущем.

Соколов всмотрелся в довольное лицо собеседника и понял, что страна на пороге подписания важных договорённостей и судя по всему, благоприятных для обеих сторон.

— Это ты прав, Ваня! Для Добрынина нет ничего невозможного, — согласился Соколов, — Что ж, предлагаю выпить за то, чтобы всё задуманное сбылось!

— Согласен! — недолго думая кивнул Иван, — О, точно! Забыл тебе рассказать. Я же из Америки приехал, так вот, там сейчас популярен один алкогольный коктейль, вот где бы я ни был, везде его предлагают, будь то пляж, бар или ресторан. Везде! Появился относительно недавно, а уже стал хитом.

— Правда? И что за коктейль? — Соколов был удивлён внезапной сменой темы, но понимая, что за этим стоит нечто большее, чем просто разговор об алкоголе, поинтересовался подробностями.

— Как мне довелось узнать, в Америку рецепт попал прямиком с Кубы, но не это самое интересное, — в этот момент Иван Анатольевич прервал повествование, поблагодарив официантку за принесённый заказ, тоже самое сделал и Соколов, а после продолжил, — самое интересное — это его название! Вот откуда на Кубе мог появиться коктейль под названием «Филатофф»? Ума не приложу!