— Так что в итоге? — вернулся к делу я.

— Ну как что. Отправили запрос в ОБХСС. Теперь-то уж точно понятно, что кто-то руки на этой теплице нагрел. В таких условиях им и ЭВМ ничуть не поможет. Ерунда получится, так что понимаю того парня, который к вам пришёл с жалобой.

Я задумчиво постучал костяшками пальцев по столу.

— Признаюсь, мысли о ребятах мне покоя не дают. Очень уж способные и потенциально очень ценные кадры. А попали в такую за… саду, — я старался грубо не выражаться перед Машей и Витей, так что вовремя себя поправил.

— Согласен полностью, Сан Саныч. Тоже недавно думал об этом и о том, что может их к нам пока позвать? До выяснения, так сказать.

Я покачал головой и отпил чай из своей любимой белой эмалированной кружки. Ничего не мог с собой поделать, но пить из таких мне было гораздо приятней, чем из какой-нибудь милой чашечки с цветочками из сервиза. Маша по первости пыталась меня переучить, но быстро сдалась.

— Твоя правда, конечно, да вот знаешь, не хочется быть слишком жадным и пытаться заманить всех талантливых людей к нам в Новый Путь. Надо ведь и о других подумать. Какой толк от одного зажиточного колхоза в масштабах всего союза? Нужно, чтобы везде с сельским хозяйством было хорошо. Для того я и пошёл в депутаты, чтобы иметь больше возможностей что-то сделать для страны.

Мясов улыбнулся.

— Побольше бы таких идеалистов, глядишь уже к этому моменту бы коммунизм построили.

Я рассмеялся.

Мы посидели ещё немного, после чего Мясов попрощался и ушёл.

А дальше история с «Трудовиком» снова отошла на второй план. Я занимался делами своих колхозов и всё равно не мог никак повлиять на расследование. Только попросил Павла, обязательно мне позвонить, когда будут какие-то новости.

Но вот прошло уже больше двух недель, а никаких звонков от него так и не поступило. Может быть, конечно, он просто забыл, но я решил на всякий случай набрать его сам.

— Здравствуйте, Александр Александрович, рад вас слышать, — сразу узнал меня он.

— Как там у вас дела? Есть новости? — решил не тянуть я и сразу перешёл к делу.

— Никаких, — быстро отозвался он, — полная тишина, за исключением того, что проверка комитета народного контроля очень разозлила как Борисова, так и нашего председателя. Так что они теперь волком на нас смотрят. Спрашивали, кто из нас вам пожаловался.

— А вы что?

— Молчим.

— Ну и правильно. Ждите результатов проверки.

На этом мы попрощались.

Оглянуться не успел, как прошла ещё одна неделя. С самого утра на улице метёт снег, но здесь, в правлении, было достаточно уютно. От кружки горячего чая, которую любезно предложила мне Лариса Ивановна, отказываться не стал.

Принесла она чай достаточно быстро, затем оставила меня наедине с мыслями о новом годе, подарках и приятном времяпровождении с семьёй, что собственно и подтолкнуло меня к разгребанию бумажной волокиты, коей со временем прилично скопилось. Мне так хотелось закончить со всем к празднику, ведь как новый год встретишь, так его и проведёшь, поэтому я старался себя не щадить. Всё шло неплохо, пока в мой кабинет не постучались и не доложили необычную весть.

Как оказалось, один из грузовиков отправился в Красную Зарю, но ведь зима, дорога скользкая, водитель потерял управление и врезался в целую гущу деревьев. Я посмотрел в окно и поинтересовался какому смельчаку взбрело в голову отправиться в дорогу при такой погоде.

— В этом-то и всё дело, Сан Саныч, — неторопливо начал мужик, — за рулём был тот детдомовец, как там его? Игорь? Пацан Ягодецкого.

— Подожди, — покачал головой, словно не веря в услышанное, — Игорь? Ему даже шестнадцати нет! Он что, водить умеет? Но как! И зачем?

На этом мои вопросы не заканчивались. Их было настолько много, что собеседник растерялся, не зная с чего и начать.

— Короче, пьяный он был, совсем в свинью нажрался. Митька просил не рассказывать, всё замять эту историю пытался. Я его конечно понимаю, но этот выродок переходит все границы! Уже технику портить начал, а нам потом за это отвечать. Думаешь грузовик ему кто-то дал? — ухмыльнулся он, — нет, взял включи и без разрешения поехал, будто так и надо! Говорил я мужикам нечего детей катать и показывать, что да куда. Вот чем всё закончилось!

— Он был один? — я пытался узнать всё до мельчайших подробностей, — что он забыл в Красной Заре?

— Один, — кивнул собеседник, — если бутылка водки не в счёт! А знаешь к кому он ехал? К девкам в Красную зарю, познакомился он там с кем-то. Я конечно всё понимаю: детский дом, тяжёлая судьба, но Сан Саныч, это ни в какие ворота уже не лезет. Митька наш не справляется, надо что-то делать с этим оборванцем, дальше ещё хуже будет.

— Понял, разберусь.

Тем же вечером я зашёл ненадолго домой, затем направился к Ягодецкому. Пришлось несколько минут стучать в окно, чтобы мне наконец-то открыли.

— Ну и где твой? — прямо с порога спросил я.

— Отходит, — опустив глаза ответил Митя.

— Ты в детский дом ездил? Узнал про семью его?

— Ездил, правда ничего хорошего они мне не сказали.

Мы сели за стол, Люба увела младшего в другую комнату, понимая к чему приведёт наш разговор, и после этого Митя спокойно продолжил:

— Когда отец угодил в тюрьму, мать совсем с горя спилась. Дети уже её не интересовали, женский алкоголизм — дело серьёзное, сам понимаешь, — грустно выдохнул Ягодецкий, — как-то выживали в те годы, возвращения отца ждали, вот только когда он вернулся, то и сам пить начал. Потом кто-то принёс домой туберкулёз и всё. Сначала умерла мать, лечиться не хотела. Дети тогда уже с тёткой полгода как жили. Отец опомнился, но поздно. По той же причине и умер. А тётка… она думала всё временно, а когда поняла, что придётся ещё двоих растить, так сразу в детский дом и сдала их.

Я взял паузу чтобы переварить всю полученную информацию.

— Тогда и неудивительно, что он так себя ведёт. Игорь уже был взрослый, все привычки родителей запомнил, а другого примера перед глазами и не нашлось.

— Люба говорит, алкоголизм от родителей передался ему. Нет уже сил с ним бороться, всё перепробовали, — признался Митя.

Да уж. Чтоб наш Митька руки опускал? Вот это новости.

— Хочу с ним поговорить, — решительно заявил я, но Ягодецкий показал головой.

— Не в состоянии он пока, лучше не стоит. Буйный он, еле уложили.

— Через несколько дней к вам зайду, — я встал и подошёл к двери, — пообещал разобраться, значит разберусь, но и ты давай помогай мне, нечего раскисать. За парнем чтоб проследили, из дома никуда не выпускать и чтоб даже капля спиртного в рот не попала, ты меня понял?

— Понял, всё будет сделано, — испуганно закивал головой атлет, — спасибо вам, товарищ председатель.

— Позже поблагодаришь.

Спустя несколько дней я снова появился на пороге его дома. Мою просьбу Митя выполнил, и подросток предстал перед мной в трезвом состоянии, однако это не облегчило мне задачу.

— Алкоголизм, порча колхозного имущества, угон автомобиля и это лишь малая часть. Ты хоть понимаешь, что с тобой было бы, если бы не эти люди, — рукой я указал на дверь, за которой сидели его нынешние родители, — посмотри, как они к тебе относятся, как к своему родному, всегда твои проступки прикрыть пытаются!

— А что вы мне сделаете? — съязвил Игорь, — хотите сказать, что я сяду? Напугали! Мой отец три года в тюрьме провёл, кто не сидел, тот не мужик! Там лучше, чем здесь!

— Ах, лучше, хорошо, — я улыбнулся, — что ж, поехали в гости к этим твоим мужикам.

Кое как удалось загрузить брыкающегося подростка в машину, не без помощи Ягодецкого. Орал он так, что соседи повыбегали из домов. На этом помощь Мити не закончилась, ему пришлось с нами ехать, чтобы Игорь не вытворил чего по пути.

Помимо всего прочего, депутатский значок являлся «пропуском» во всевозможные учреждения, даже такого закрытого типа, как тюрьма. О, да. Её заботливые ворота распахнулись прямо перед лицом подростка, вызвав ужас на его лице. Митю я попросил остаться в машине, лучше сам поговорю с парнем.