— Если выполнишь то, что пообещал — да, — спокойно ответил Гордон, собираясь вернуться за свой стол. С целью позвонить Ричарду — отцу девушки. Но Дамиан неожиданно обхватил его руками и приподнял, напрягшись всем телом.
— Спасибо, отец! Я стану охуенной заменой! Клянусь яйцами! — забывшись, шепнул Дамиан, отчего лицо Кристофера тут же побелело.
— …Еще раз услышу такие речи — передумаю, — процедил Гордон, вернув ликующего сына в суровую реальность.
Младший быстренько расцепил руки, глядя в красное от злости лицо родителя.
— Ладно, мы пойдем, — пискнул оживившийся Кристофер, уводя младшего из комнаты как можно скорее.
— Дети, — довольно ухмыльнулся Гордон, когда сыновья покинули кабинет.
Не успели братья выйти в коридор, на весь дом послышался истерический вопль. Дамиан замер, узнав этот голос. Сердце бешено забилось. Парень сам не понял, как рванул с места.
25. Срыв
Сердце, словно сойдя с ума, бьется от доносящихся до ушей воплей. Дамиан, тяжело дыша, мчится вперед. Из одного конца коридора в другой. Плач и крики девушки врезаются в уши и зверски терзают нутро, заставляя парня бежать что есть мочи. Он уже воочию видел истерику Элис, но сейчас…
Что-то не так.
Что-то иначе.
Все плохо.
Совсем.
И в этом… виноват Дамиан.
Сам Дамиан.
Не нужно было так поступать с Элис.
Нужно было вытерпеть, блядь!
Вытерпеть, во что бы то ни стало!
Блядь!
Перед глазами все проплывает со скоростью света. Альфа бежит изо всех сил. Сердце бьется так бешено, что невозможно сосчитать его удары.
Коридор.
Дверь.
Слуга.
Поворот.
Пронзительный крик оглушает.
Дамиан, застыв у входа, распахнул глаза.
Элис…
Девушка стоя возле стены, панически смотрела куда-то вперед.
И кричала.
По щекам текли слезы.
Дамиан судорожно выдохнул и проследил ее взгляд.
Недалеко от девушки стояли шокированная Урсула и нервная Виктория. Мать Дамиана что-то говорила Элис. Пыталась ее успокоить и подобраться поближе. Протянув руку, женщина мягко улыбалась.
Но Элис яростно махнула рукой.
Что-то сверкнуло в руке девушки.
Со свистом рассекло воздух.
Дамиан круглыми глазами уставился, как на руке его матери появился порез, и оттуда прямо на белый ковер закапала кровь.
Виктория быстро отдернула руку и спрятала ее под пиджак. Но выражение ее лица не изменилось.
— Элис, милая, не бойся, ладно, — продолжала мягко говорить женщина, уже осторожнее протянув вторую руку.
Внутри Дамиана что-то больно сжалось.
В глазах помутнело от закипевших эмоций.
Отчаяние кололо нутро тысячей мелких спиц, обжигая, словно лед.
Дамиан сорвался с места и подбежал к Элис.
Он ловко схватил обе ее руки мертвой хваткой, прижал ее к стене всем своим телом.
Как бы Элис отчаянно ни вырывалась, Дамиан удержит ее.
Разделит ее отчаяние.
Впитает его через плавящуюся и влажную кожу, поглощая каждую каплю.
Высушит ее, если это потребуется.
Но… Он больше не выпустит, больше не даст ей быть одной. Сходить с ума от одиночества. Пусть Элис покусает его. Пусть покромсает его ножом.
Дамиан вытерпит.
Он вытерпит все.
Он крепкий.
Дамиан — сорняк, который не извести ничем.
Это Элис — капризное тепличное растение. А Дамиан не только выстоит, еще и посмеется невзгодам в лицо. Но…
Элис стала его слабым местом.
И сейчас… Дамиан, словно губка, впитывает ее боль, и самому становится физически больно. Сердце ноет и разрывается от невыносимой тоски и сожаления.
Но кто, если не он, поможет ей? Кто, если не Дамиан, даст Элис надежду? Кто покажет ей, что еще есть шанс? Для них. Для них двоих. Для них двоих еще не все потеряно…
Суставы стали твердыми, как сталь. Словно несгибаемые прутья решетки, тело Дамиана пригвоздило тело Элис к стене. Парень кожей всего тела ощутил взмокшую и дрожащую плоть, что так безумно пыталась вырваться.
Из горла девушки послышался измученный крик. Она стала неистово извиваться, пытаясь освободиться. Но парень не позволял ей. Молча, отчаянно стиснув зубы, он удерживал Элис, понимая, что в таком состоянии она может быть опасна. Кровоточащая рука матери так и встала перед глазами.
Из-за воплей Элис Дамиан не слышал, что кричали за его спиной. Да он особо и не пытался вслушиваться. Единственное, что он пытался сделать — это удержать. Не выпустить наружу подступивших на глаза слез от каждой новой вспышки паники девушки. Ведь сейчас внутри все горело самым жгучим огнем. Нутро скручивало так, что казалось, он вот-вот задохнется от нехватки кислорода. А все потому, что Элис…
Все потому, что это была Элис.
Все потому, что она рыдала и билась.
Билась так, словно ее хотят убить.
Билась, даже не заметив, что ее держит не кто-то чужой, а Дамиан.
Что сейчас рядом с ней стоит Дамиан.
И парень не хотел верить в это. Верить в то, что после всего они так и не смогли дойти до конца.
Не верил в то, что Элис не смогла подождать еще чуть-чуть.
Не верил в то, что собственноручно довел любимую девушку до такого…
— Прости, — еле сдавливая в себе боль, сквозь зубы наконец захрипел Дамиан, вжавшись лицом в чужое плечо.
— Прости меня, Элис. Слышишь, прости…
Все вокруг стало тянуться, словно плавленая резина. Черными пятнами прилипая к асфальту, растягивалось и путалось старой кассетной пленкой. Тело Элис угасающим пламенем мелко задрожало в крепких руках. Крики девушки обратились в хриплый севший плач, полностью растворив в себе вспышки бешенства.
Она обмякла и завалилась на парня. Секунды, которые до этого шарахали молниями по мозгам, стали литься унылым дождем. Озябшее тело перестало вздрагивать от ужаса. Оно мелко задрожало, промокая насквозь сыростью беззвучной печали.
Из руки Элис, звякнув о пол, выпал десертный нож. Он остался в ее комнате еще со вчерашнего ужина.
Дрожащие ладони невесомо опустились на спину Дамиана и, вяло сжав ткань футболки, повисли на ней.
— Не… оставляй меня, — заскулила Элис, прижавшись лицом к родному плечу. Запах и тепло тела Дамиана словно отгородили ее от всего. Плотным одеялом спрятали ребенка, сидящего внутри Элис, от подкроватных монстров.
— …Да как же я могу, блядь? — прохрипел Дамиан, стянув кольцо объятий, словно питон.
— …Дами, — уже совсем тихо плача и медленно впадая в полуобморочное состояние, протянула девушка. И тогда парень прохрипел ей прямо в ухо, чтоб не слышали другие.
— Мы с тобой поженимся через год. Отец пообещал мне. Мы будем вместе. Только потерпи, слышишь? Пообещай мне потерпеть…
Через пару секунд взявшиеся откуда-то из-за спины санитары аккуратно отцепили тело уснувшей Элис и опустили его на носилки. Ночь без сна и стресс сделали свое дело. Девушка впала в отключку.
Дамиан, не обращая внимания на остальных, проводил санитаров с носилками до самой машины скорой помощи. После чего, постояв еще немного, вошел в дом. В гостиной Урсула, еще не отошедшая от шока, спешно приносила извинения и пыталась убедить, что Элис в порядке и свадьбу из-за такой ерунды отменять не стоит. Что она с детства была капризной и трусливой. Что она просто боится выходить замуж за незнакомого человека. Ведь тогда ей придется покинуть родной дом.
Но когда в гостиную вошел Дамиан и сел на диван, чтоб его все заметили, остальные стихли. Дружно уставились на него. И если Гордон и Кристофер уже были в курсе дела, то матери с той и с другой стороны еще даже не подозревали об этом. По крайней мере, Урсула.
— Как ты объяснишь это? — спросила Виктория, выжидающе глядя на сына.
Дамиан покосился на ее перебинтованную руку. Глянул на отца, но тот выразительно посмотрел на него в ответ, давая понять, что это должен сделать сам Дамиан. Парень, прочистив горло, перевел взгляд на мать.
— Мы с Элис любим друг друга. И…
— Что? — ошарашенно спросила Урсула, перебив его.
