— К дяде? — удивился я, вспоминая добродушного толстого дядюшку, любящего выпить. — Никогда бы не подумал, что он интересуется древними легендами.

— Он — нет, но его покойная жена трепетно относилась к истории рода Лазаревых. Сама она была дочь купца, так что очень гордилась, что вступила в благородный Род, и всячески это подчеркивала. А, поскольку Виктору на книжки было глубоко плевать, почти все они постепенно переехали в дядино имение.

Я хмыкнул. Да, дядюшку неплохо было бы проведать, тем более живет он вроде как недалеко. Нанести визит вежливости, укрепить родственные связи, пообсуждать дела семейные. Ну и поесть на халяву.

К тому же, в имении барона Лазарева у меня было еще одно дело.

Мы так и не выяснили, кто пытался меня убить, а неожиданно нагрянувший родственник — главный подозреваемый. Да что там, он единственный подозреваемый, если сбросить со счетов некроманта. А в то, что убийцей окажется Игорь, я не верил, ну не верил. Слишком правильным и бесхитростным он кажется, чтобы замыслить убийство кузена ради сомнительной чести управлять дышащим на ладан имением. Тем более, по сути он и так им управлял.

Но подозрения подозрениями, а единственная зацепка, которая у меня есть — это татуировка на руке нанимателя. Безусловно, переговоры с наемником вел не сам дядюшка, а вот кто-то из слуг… Вполне возможно, какой-нибудь наиболее преданный лакей или дворецкий. И внезапный визит — отличный повод присмотреться к прислуге дядюшки повнимательнее.

— А поехали, — решил я. — Прямо завтра!

— Без меня, — некромант поморщился. — Ты же знаешь, мы друг друга терпеть не можем.

— Ну Игорь! Если я приеду один, это будет невежливо.

— Жену с собой возьми, — дал ценный совет некромант.

— Она обиделась и не разговаривает со мной.

— Если потащишь меня к этому толстому алкашу, я тоже перестану.

Я обреченно вздохнул. Не кузен, а наказание: то он пить не хочет, то совершать родственные визиты. Ладно, разберемся потом, кого брать с собой, пока надо послать слугу с письмом и вопросом, сможет ли дядюшка завтра нас принять. Завалиться без приглашения было бы невежливо.

А я пока смотаюсь в город, раз уж выдался свободный день. Надо забрать у гнома-резчика по камню шедевр первобытной культуры, если он уже готов. А то мой добрый друг тролль страдает там без любви.

— Вы, батенька, только дамам этот срам не показывайте, — напутствовал меня гном, вручая каменного уродца. — А то конфуз выйдет.

— Это как раз для дамы, — заверил я. Глаза гнома недоверчиво округлились.

— Отвадить ее так хотите или помолвку разорвать?

— Что вы, напротив, впечатлить до глубины души. Она такое любит, — заверил я гнома. — Она очень необычная леди.

Большой Валун оказался безумно счастлив подарку.

— Твоя помогать! — восторженно взревел он, бережно беря уродца за самое выступающее место. — Моя сильно благодарить! Твоя хороший камень приносить, камень, который ни у кого не быть.

Да уж, это точно.

— Моя теперь счастливый быть, — заверил тролль. — Все делать, что твоя хотеть. Без денег на твоя работать, раз ты помогать.

— Без денег не надо, — сжалился я над каменюкой. — Просто дождись, когда шахта заработает, и получишь все, что причитается. А твоей даме точно понравится? — уточнил я.

Я, конечно, понимаю, что у троллей свои представления о прекрасном, но не настолько же.

— Такой камень любая баба хотеть! — заверил меня Большой Валун. — Любая любить. Глупая баба, если не любить, а Твердый Кремень — умная.

Мне очень хотелось посмотреть на процесс вручения подарка, но тут снизу кто-то кашлянул. Я опустил глаза и увидел гнома, переминающегося с ноги на ногу. Вид у него был такой, словно он очень хотел сообщить новость, причем сам еще до конца не понял, хорошую или плохую.

— Ваше Сиятельство, можно вас на пару слов?

Я кивнул и отошел от тролля, оставив того наедине с каменным уродцем и любовным томлением.

— Что-то случилось?

— Да как вам сказать. В общем, шахта…

— Что-то не так с шахтой? — встревожился я.

— Все хорошо, Ваше Сиятельство. Тут, Ваше Сиятельство, такое дело. Мы туда иногда людей пускаем. Замерить что-то или помочь, мы народ невысокий, да и мало нас, на все рук не хватает. Так вот, нравится наша шахта местным мужикам, мочи нет. Сначала помогать не хотели, проходилось упрашивать, а теперь в очередь выстраиваются, сами спрашивают, не надо ли помочь чем, даже денег не берут. Мы тут посовещались и подумали: может, этот, как его, туризьм организовать? Брать с них плату за вход?

— За вход? — я изо всех сил старался что-нибудь понять. Что они такого разглядели в темной и холодной золотой шахте, что та стала туристической достопримечательностью? — Но зачем туда входить, что там интересного?

— Так этот, суккуб.

— Какой суккуб? — не понял я.

— Вы ж сами говорили, тут суккуб жил, вы его побили, а магия от него осталась и разговоры разговаривает. Вот она вроде как рассеялась, замолчала, а недавно опять начала. То засмеется, то застонет, то скажет что-нибудь непотребное, а народу так нравится. Где еще такое развлечение найдешь.

Я постарался не заржать. Кукла из секс-шопа! Я уже и забыл про нее, а она, очевидно, как-то снова включилась и продолжила развлекать народ. Из чего она сделана, если и падение пережила, и до сих пор не развалилась, из титана?

Можно было бы еще спросить, почему сей продукт сексуального просвещения не исчез, как все извлеченные мною предметы, но тут ответ я знал. Иногда, редко, извлеченные вещи не исчезали, если ломались в процессе. Разламывались, перетирались в пыль, плавились и все такое прочее. Может, стремящаяся прийти в равновесие вселенная не узнавала покорёженную вещь, считала, что это уже не ее, не знаю. А грохнуться куколка должна была знатно, хоть и продолжила говорить. Может, ее всю расплющило, только электроника и уцелела?

Фантазия живо нарисовала мне длинную очередь горожан, рвущихся попасть в волшебную шахту, которая умеет стонать женским голосом. А если поставить у входа ларьки с попкорном и сувенирами, род Лазаревых обеспечит себя на пару поколений вперед, жаль, индустрия развлечений в этом мире на такой уровень еще не вышла. А назовем мы наше предприятие Шахта-Лэнд. Шахта-Лэнд — приходи послушать порнушку!

Очевидно, эти мысли живо отразились на моем лице, поскольку гном деликатно кашлянул. Я вернулся в реальность и, ухмыляясь, проговорил:

— Конечно, надо. Бери с каждого по полтиннику, только смотри, чтобы не слишком мешали работе. И не пускай туда, где есть золото, а то сопрут еще кусок руды. Полтинник честно поделим поровну: тридцать копеек мне, двадцать — тебе.

Гном посопел, но не стал выражать сомнения в моей способности поделить на два и слинял. Понимает, что и этому надо радоваться, другой барин и копейки бы не отдал. А я сегодня добрый и вообще в глубине души законченный альтруист. Надо и с женой помириться, раз уж у меня такое хорошее настроение.

Лидия сидела в кабинете. Последние несколько дней магичка демонстративно со мной не разговаривала, обедала и ужинала у себя и всячески пыталась показать, что я мудак. При этом работала особая женская магия: я абсолютно точно не был мудаком, но все сильнее начинал себя им чувствовать и медленно приходить к решению первым идти мириться. Вот как бабы это делают?

— Дорогая, нас скоро станет больше, — поприветствовал я Лидию, заходя в ее кабинет и аккуратно закрывая за собой дверь. — Баронесса Турчанинова сменила гнев на милость. А еще я выиграл покерный турнир и заработал нам двадцать тысяч.

Я был абсолютно уверен, что Лидия давно в курсе, но жена удивленно вскинула на меня глаза. Похоже, она тут заперлась и ни с кем не разговаривает. Вот ведь женщины.

На хорошеньком личике явственно отразилось раздумье: простить меня в честь такого достижения или пообижаться еще. Не давая я ей опомниться, я подошел к девушке, обнял и проворковал на ухо: