— Знаете что, — предложила Дженни друзьям, — приезжайте к нам погостить на несколько дней. Можно будет съездить в гости к Георгу, у него шикарное место для отдыха.

И увидела, как вспыхнули радостью глаза Элизы.

Артур приезжал часто. Принимали его радушно. Дженни ловила себя на том, что стала относиться к нему по-другому. За образом недавней мечты она разглядела скромного молодого человека, обаятельного и мягкого. Но с придуманным Артуром он всё же роднился и поэтому принадлежал только ей.

С последней почтой пришло письмо от родных. Вместо обычного объемного пакета, в котором подробно описывалось то, что связанно с поездкой, из конверта выпал тоненький листок.

Ани пробежала его глазами.

— О! — выдохнула она.

— Читай, читай! — запрыгала вокруг неё Дженни.

— Всего несколько слов. — Ани заговорщицки обвела взглядом Дженни и Эдвина.

— Не тяни! — теребила Дженни.

— Телеграммный текст: выезжаем домой. Остальное при встрече.

Дженни взвизгнула, прижалась к Ани и наткнулась на взгляд Эдвина.

Он стоял, опершись о косяк двери, и в упор смотрел на Дженни. Во взгляде — боль, неизбежность, обречённость.

Душа Дженни затрепетала, словно вырвалась из-под давившего груза, ожила, как будто получила разрешение воспарить вопреки принятому решению. Дженни поняла, что Эдвин смирился с визитами Артура, прогулками Дженни с ним наедине и думал: это самое страшное. А, оказывается, есть ещё возвращение её отца и новый шаг в отношении с Артуром.

Прежняя волна захлестнула Дженни. Отстранившись от сестры, она бросилась к Эдвину, прижалась к нему. Тут же к ним присоединилась Ани, радуясь, что все довольны возвращению родителей.

Дженни вновь потеряла покой. Она ничего не могла поделать с собой, не сводила с Эдвина глаз, ждала неизвестно чего. Он делал вид, что не замечает этого. Дженни была несчастна, вспомнила клятву Артура и на несколько дней отказала ему во встречах, сказавшись больной.

Ужин в доме Бреггов проходил, как могло показаться, в молчании, хотя Говард прибывал в благодушном настроении и не переставал рассуждать о предстоящих конных бегах. Он не обращал внимания на то, что Артур его не слушал, был сосредоточен и слегка напряжен, а если и поглядывал на отца, то как-то испытывающее. Алисия внимательно наблюдала за Артуром, не забывая кивать Говарду и изображать улыбку, иногда невпопад, чего никто не замечал. Она была заинтригована поведением Артура, пыталась разглядеть причину необычного поведения.

В конце ужина Артур, словно решившись, не совсем почтительно прервал монолог Говарда.

— Отец, мне нужно с тобой поговорить. Уделишь мне время после ужина? Я буду ждать в кабинете.

— Важный разговор? — Говард наконец-то заметил волнение Артура.

— Важный.

Говард сел за стол, раздвинул книги и удобно и основательно уложил руки поверх стола, показывая, что готов слушать.

— Я решил жениться, — заявил Артур.

Говард хмыкнул, заулыбался.

— Не скажу, что это для меня новость. Алисия все уши прожужжала, что ты влюбился. Женщины в этом разбираются. Все-таки, Элиза?

— Нет, совсем другая девушка.

— Вот как? Резво, не ожидал. Не зря, значит, пропадал вечерами? Смогу ли я угадать? Это ведь из ближних? Эмми Бакс? Беатриса Фостер? Любая из них завидная невеста.

Артур покачал головой.

— Нет. Ее зовут Дженнифер Смитт.

Говард поднял глаза к потолку и ненадолго задумался, потом молча развел руками.

— Ты можешь их не знать, отец. Они живут далеко. Дженнифер — подруга Элизы и их родственница по линии Эдвина Райса. Эдвин женат на старшей сестре Дженнифер. Достойная семья, хорошие люди.

Говард, опустив глаза, молчал. Артур не нарушал молчания, ждал.

Наконец Говард проговорил:

— Это не наш вариант.

— Я люблю её, мне никто больше не нужен.

— Люби, — добродушно согласился Говард. — Любовь — это одно, а жизнь, семья, достойное состояние — другое. Любовь — занятие временное, не стойкое, а мы должны твердо стоять на ногах и поэтому думать не сердцем, а головой. Повторяю: нам не подходит.

— Это подходит мне. — Артур продолжал говорить спокойно. — Я считаю, что любовь-это очень важно: дети от любимой, счастье в доме. Я буду настаивать на своем выборе. Ты должен согласиться.

— Я буду заботиться о твоем будущем, — повысил голос Говард, — это мой долг.

— Странная забота — не брать в расчёт мои чувства.

Говард встал.

— Да, это настоящая забота: предостерегать детей от ошибок. Вы разве знаете жизнь? Готовы ради ежеминутного увлечения попрать законы общества.

— Причём тут законы общества? — Артур тоже поднялся с кресла. Отец и сын стояли друг против друга и их темные глаза наливались одинаковым упрямым светом. — Кто на них смотрит, когда разговор идет о счастье?

— Ты намекаешь на этих чудаков Райсов? Нашел, с кого брать пример.

— А почему нет? На ногах они стоят крепко, как выражаешься ты, им никто не стал помехой: ни отступление от так называемых законов, ни пересуды. Процветают, радуются. Да, с них надо брать пример.

— А мнение отца не в счет? — громко заговорил Говард.

— Стоп, — успокаивающе поднял руки Артур. — Я тебя прошу, давай не будем доказывать друг другу каждый своё. Отец, ты во многом прав, я согласен. Но вопрос надо решать. Я надеюсь, ты хорошо обдумаешь мои слова.

— Мне не надо думать, — кипятился Говард. — и уговаривать меня не надо!

— Говард, — послышался удивленный голос Алисии, и она вошла в кабинет. — вы так шумите, я просто испугалась. Что такое?

Она положила руки мужу на плечо и ласково заглянула в глаза.

— Что тебя расстроило?

Говард в ее руках моментально успокоился.

— Артур заявил, что хочет жениться.

Алисия лишь на мгновение замерла, потом повернулась к Артуру.

— Поздравляю. — Изучающий взгляд в глаза. Разворот к Говарду. — Почему ты шумишь, милый? Тебе не нравится Элиза?

— Причём тут Элиза, дорогая? Это совсем другая девушка.

— Как другая? — Лицо у Алисии вытянулось, глаза забегали. — Откуда взялась другая? — В ее голосе слышалась растерянность.

— Расскажи, сын, еще раз свою трогательную историю о любви, — предложил отец. — Что же ты молчишь?

Артур молчал и смотрел на Алисию. Он никогда не видел у неё такого выражения лица. В глазах растерянность и едва угадываемый испуг.

Она вглядывалась в его глаза вопрошающе, и было видно, что ответа ждёт, затаив дыхание и сдерживая начинавшие дрожать губы. Совсем новая Алисия — беззащитная, открытая, Алисия, которую хочется оберегать и защищать, как…Дженни.

У Артуру сжалось сердце, и это ему не понравилось. Не поддаваться! Не рвать сердце на части!

Он отвел взгляд от её необычайно прекрасных глаз.

— Отец, я буду говорить только с тобой наедине.

Алисии удалось показательно — удивленно приподнять брови.

— Артур, мы же друзья. — Голос слегка срывался.

И замолчала.

Артур смотрел на нее из-подо лба тяжелым взглядом. В нем — презрение, угроза и сила. Сила, которую она не знала, отчего была поражена и очарована.

«Волчонок», — мелькнуло у нее.

Отвести взгляд не было сил, да она и не хотела этого. Внутри нарастала дрожь и необычайное возбуждение. И все это читалось в её глазах.

Взгляд Артура все тяжелее, на лице проступили следы решимости.

— Хорошо, уйду я. — Тот же взгляд на отца. — Я буду ждать твоего решения. При любом исходе я намерен поступить по-своему. Я люблю тебя, отец, и надеюсь на твоё благоразумие.

Он развернулся и ушел из кабинета.

Говард был ошарашен. «Я люблю тебя, отец». Немного сентиментально, но как трогает. Тем более дороги эти слова в такой необычной ситуации.

— Видала, — произнес Говард с гордостью, — моя кровь! Упрямый, как я. Мужчина!

— Как ты? — машинально спросила Алисия.

— Не замечала? Тебе повезло, что до сих пор не оказывалась в ситуации, когда мне пришлось бы быть жестким. Зрелище не для слабых. Вот оно проснулось в сыне. Горжусь! А ты чего дрожишь? Пугаться пока нечего.