— Дженни, — с изумлением смотрел на нее Эдвин, — что-то случилось? Ты сияешь, из тебя просто струится свет.

Запыхавшаяся Дженни остановилась и молча смотрела на Эдвина, тяжело дыша.

— Ты сейчас безумно красива! Такой девушка бывает только тогда, когда влюбится. Я угадал?

— Нет, — засмеялась Дженни, — глупости. Просто жить-то как хорошо!

Она чмокнула Эдвина в щеку и взъерошила ему волосы совсем опытной взрослой рукой.

Он засмущался, проговорил:

— Если у тебя появился секрет, значит, ты выросла.

И беззащитно улыбнулся.

Дженни вбежала в свою комнату, повалилась на кровать и уставилась в потолок, глупо улыбаясь. У нее появился секрет! И она о нем никому не расскажет! Хотя, не плохо было бы выложить все Милене. О, она от изумления потеряла бы дар речи! Но нет. Она не сможет просто так болтать про Артура. Как рассказать, что он был совсем слабым, цеплялся за нее, как за последнюю надежду и в то же время был безмерно сильным с пылавшей в груди любовью. Как передать то, что испытывала она, когда этот необычайно красивый молодой человек умолял ее: научи, помоги! Словно чувствовал в ней такую силу, о которой она сама еще не знает. Артур! Вот о каких мужчинах надо мечтать. Отныне Артур — её принц, даже если она его больше не увидит. Только такой, как он, может покорить её сердце. Не боящийся кричать о любви во весь голос и не стесняющийся слез. А ведь только утром Дженни решила, что плачущий мужчина — это самое отвратительное, что может быть.

«Нет, — прошептала она, — это красиво!»

Дженни встала и подсела к зеркалу, вглядываясь в себя. Расплела косички и поняла: это уже насовсем. Почему Эдвин сказал, что она красивая? Ах, да, она хорошо помнила, какой была Ани, когда у нее появился Эдвин. А интересно, как вел себя он? Что испытывал, когда понял, что нашел свою единственную? Он такой тихий, спокойный. Говорил ли Ани какие-то слова, как проявлял свои чувства? Дженни почему-то непременно хотелось это узнать, чтобы понять природу любви и душу влюбленного мужчины.

Она завязала волосы сзади не очень аккуратным пучком и пошла искать Эдвина. Ей нужно было с кем-то поговорить, о чем угодно. Выглянула в окно, у ворот его не было. Заглянула в кабинет, где он иногда сидел возле Ани, когда та возилась с бумагами. Ани была одна, улыбнулась и махнула рукой: потом… дела…

Дженни вышла на веранду. Эдвин был там, опершись о подоконник, смотрел вдаль задумчивыми глазами.

Дженни слегка его отодвинула и пристроилась рядом, глядя вдаль, пытаясь увидеть то, что так интересовало Эдвина.

— Эдвин, мне интересно, о чем ты думаешь, когда подолгу стоишь у окна?

— Не знаю, просто любуюсь красотой. Ты же сказала, что жить хорошо, так?

Дженни кивнула и спросила:

— Правда, что ты пишешь стихи?

— Правда.

— А почему никому их не показываешь?

— Не знаю. Да и зачем? Обычно девушки ведут дневник, записывают туда свои сокровенные мысли и считают его своим тайником, стараются, чтоб никто не увидел. Так и мои стихи — тайны души, а ей не очень хочется обнажаться. Да и я не считаю их хорошими. Как получается.

— А для Ани ты их читал?

Эдвин молча покачал головой:

— Нет.

— Почему? Она ведь самый близкий тебе человек, с кем же еще делиться тем, что внутри?

Эдвин ничего не ответил, и Дженни поняла, что переспрашивать не надо. Немного погодя она наклонилась к самому его уху и еле слышно прошептала:

— Прочти мне. Пожалуйста.

Эдвин потихоньку засмеялся и обнял Дженни, притянул к себе.

— Слушай.

Ищу любовь. Настойчиво. Давно. –

В цветах, восходах и раскатах грома.

Зову, мечтаю и надеюсь, но

Вокруг уныло, буднично, знакомо…

У Дженни внутри словно забурлило от переполнявшего чувства. Она отодвинулась и посмотрела на Эдвина так, словно впервые видела его.

— Потрясающе! — прошептала она. — Как же можно несколькими строчками рассказать о самом главном, без лишних слов и долгих объяснений?

Лицо Эдвина слегка порозовело.

— Еще! — потребовала Дженни.

— Хорошо, но не здесь. Бежим.

Он потянул Дженни к выходу, и они побежали через двор к саду.

— Не останавливайся. Я буду слушать столько, сколько ты сможешь говорить.

Они сидели спина к спине, Эдвин с небольшими паузами пел красивые строки, а Дженни плакала, потому что до отказа закрутилась в душе спираль и теперь, расслабляясь, выливала дремавшие там чувства. Как она хорошо понимала Эдвина по тем строкам, которые он когда-то сложил: его видение мира, ожидание чего-то, пока неизвестного ему, так и Эдвин уловил в рыданиях Дженни зарождающуюся тоску от одиночества, желания любить и огромное умение отдать всю себя во имя взаимности. Эдвин обнял ее, прижал к себе, а она рыдала на его плече, и он с щемящим сердцем гладил волосы и вытирал слезы, катившиеся по ее щекам.

Дженни проснулась в прекрасном настроении. Шевелиться и двигаться не хотелось, настолько её измотал бурный вчерашний день. Страсти улеглись, внутри мирно покоилось ощущение счастья.

Дженни решила не идти завтракать, но подумала, что должна это сделать, чтоб поскорее увидеть своего нового друга — Эдвина. Теперь она сможет доверить ему свои сомнения и самые потаенные мечты, зная, что найдет поддержку и понимание. Ему она сможет рассказать об Артуре!

За завтраком все ее внимание было обращено на Ани. Сестра светилась, глаза сияли, она заразительно смеялась и задевала то Дженни, то Эдвина. Дженни смотрела с улыбкой, раздумывая, что могло произойти такого, что сделало Ани совсем счастливой. Не выдержав, спросила:

— Я вижу, случилось что-то хорошее. Расскажи.

— Ничего не случилось. Просто как хорошо любить и быть любимой. Чудесно! — почти пропела Ани, вскочила, подбежала к окну и распахнула его. Придерживая шторы, еще раз прокричала в окно, с расстановкой: — Чу-дес-но!

У Дженни упало сердце. Вместо радости она ощутила неприятный холодок внутри: ей почему-то показалось, что ее предали. Вчера она всю душу выложила Эдвину, преподнесла на ладони в открытом виде, а он, наполнившись ее чувствами, отнес их другой. А должен был… Что?

Дженни поразило, что она могла подумать об Ани, как о «другой». И зачем вообще все эти глупые ощущения?

Она подняла глаза на Эдвина и замерла. Он, отставив чашку, смотрел прямо на нее серьезным проникновенным взглядом. Дженни хотела улыбнуться и вдруг поняла, что не может этого сделать. Что-то случилось. Ее обдало жаром, перехватило дыхание, а глаза напротив манили и притягивали, как магнит. Сколько раз Эдвин и Дженни смотрели друг на друга, но сейчас их взгляды сплелись на том уровне чувственности, о котором никто из них и не подозревал. Дженни затаила дыхание, ее вновь обдало жаром, и щеки запылали от зарождавшегося чувства. Такое же лицо было и у Эдвина, а еще что-то дрогнуло в нем, и Дженни поняла, что он прочел в ее глазах смятение и ту бурю чувств, что поднималась в груди помимо её желания. Может быть, следовало застыдиться, но Эдвин поймет, она уверена.

Под впечатлением этих мыслей Дженни спокойно улыбнулась ему. И вновь замерла. Эдвин вскочил, с грохотом отодвинул стул и быстро направился к Ани, все еще боровшейся со шторами. Он обнял ее, закружил и засмеялся в унисон ее смеху.

«Обороняется», — почему-то пронеслось в голове Дженни, но она не поняла смысла мелькнувшей мысли, выбросила её из головы. Возникло ощущение поражения, и тут Дженни узнала еще одно умение: держат себя в руках. Её лицо теперь ничего не выражало, каким-то усилием она накрепко заперла чувства внутри и продолжила совершенно спокойно пить чай, с улыбкой поглядывая на счастливую пару. Покружившись, они обнялись и ушли из комнаты.

Дженни еще некоторое время посидела за столом, даже съела кусок пирога, повертелась у зеркала и спокойно прошла к себе. Она занималась обычными девичьими делами: расчесывалась, перекладывала книги на столе, но вряд ли бы вспомнила потом, что делала. Она подумала о странном поведении Эдвина. Может, зря ей казалось, что он принял ее вчерашние излияния с участием? Эдвин мог решить, что она просто взбалмошная девчонка и пожалеть потраченного времени. Возможно, рассердился, что она вынудила его читать стихи, сам же говорил, что это — личное.