Алисия зябко передернула плечами.

— Обстановка нервная, проняло. Так что же это за девушка? И как ты намерен поступить?

— Задача! И её надо решать. Артура не разубедишь, если в нём проснулся я. Лишением наследства его не испугаешь — велика материнская доля, принадлежащая ему. Еще чуть-чуть подождет и может вступать в права. Стоит ли ссориться с ним? Может, правда любовь? Видишь, Алисия, встретил тебя и стал слабым в вопросах любви. Поддаюсь, всех мерю по себе.

— Ты согласишься?

— А ты чего разволновалась? Мне приятно твое участие в жизни Артура, но есть вещи, которые мы будем решать с ним вдвоем. Это наш род, мы мужчины, выбор за нами. Иди, дорогая, займись чем-нибудь женским. Мне нужно побыть одному.

Дверь за Алисией закрылась. Говард вышагивал по кабинету с задумчивым лицом. Время от времени он хмыкал про себя и с расстановкой, словно пробуя на вкус, произносил: «Я люблю тебя, отец».

Алисия неподвижно сидела у зеркала и невидящими глазами смотрела на свое отражение. Что с ней происходит? Зачем эта боль в груди, которой она никогда не знала? Чем она, умеющая объяснить и приспособиться к любой ситуации, выбита из седла?

— Артур, — безжизненно прошептала она и закрыла лицо руками.

Неужели было время, когда она манипулировала им? Наслаждалась его горящим взглядом? Наслаждалась?.. Что она понимала тогда? Если бы вернуться назад…

Упущено время, сама оттолкнула. Как глупо отмахивалась она от еще недавно молящих ее глаз. А сейчас сама готова молить. Готова?

Алисия всмотрелась в свое отражение. Зеленые потемневшие, но сверкающие глаза, бледное лицо… Красива! Неужели растеряла способность очаровывать? Умение плюс огромное желание владеть Артуром — сильный аргумент. И решимость добиться своего! Прямо сейчас, пока в душе огонь. Пока не поздно…

Алисия без стука вошла в комнату Артура, закрыла за собой дверь, оперлась об нее.

Артур лишь повернул голову, оставаясь сидеть в кресле.

— Скажи, ты совсем не любишь меня? — тихо спросила Алисия. — Так не бывает. Ты любил меня, быстро это не проходит. Я по глупости испортила себе жизнь, не повторяй этого. Оступиться легко, а когда потеряешь смысл жизни — почти невозможно жить.

— Чего ты хочешь от меня? — устало спросил Артур.

— Любви. Совсем немножко. Лишь бы прикоснуться.

— Господи, — Артур закрыл глаза, — зачем тебе это нужно? Все мало и мало?

— По-моему, я влюбилась в тебя, — прошептала Алисия, — и ничего не могу поделать. Можно, я буду тебя любить? Молчишь…Главное, не отталкиваешь…

В комнате почти стемнело. Повисла тишина. Артур обернулся и внимательно всмотрелся в лицо Алисии. Поднялся и подошел вплотную.

— И как мне тебя любить?

Алисия взяла его руку и положила себе на грудь, прижала.

— Вот так, — прошептала она, — почувствуй, как хорошо, как я трепещу от твоих прикосновений.

— Разве это трепет? — Артур освободил руку и с силой рванул ее платье, разорвав до самого пояса. — Так лучше?

Он обхватил ее голые груди и с силой сжал.

Алисия выгнулась и качнулась к нему.

Артур удержал ее на расстоянии.

— Будет, как ты захочешь: и трепет и наслаждение, — Артур провел руками по ее телу, — если поможешь отцу принять нужное мне решение.

Алисия замерла, через секунду с силой отпихнула Артура.

— Дрянь! — И с размаху ударила его по лицу. Потом заплакала.

— Я тебя понимаю, — дружески сказал Артур. — Я ведь тоже плакал. А слезы мужчины стоят гораздо больше женских. Ты даже не представляешь, как я плакал! Не разжалобишь. Умерло. Пусто. Не вернуть.

Артур сел. Алисия постепенно затихала. Наконец она запахнула платье, пытаясь скрепить разрыв тесемками.

— Глупый ты, мой мальчик! — В ее голосе слышалась нежность. — Давно ждал момента отомстить? Вот и отомстил. Мы квиты, теперь ты успокоишься. И вновь станешь думать обо мне. А я буду ждать.

Она тихонько отворила дверь, выходя, обернулась.

— Я буду ждать…

***

Известие о сватовстве Джон Смитт принял растерянно. Он недоумевал, почему так быстро, это было непонятно и беспокоило. Вмешался Фред. После возвращения он больше не говорил с Эдвином об его отношении к Дженни, но ему совсем не понравилось то, что он видел. Дженни словно ждала чего-то, Эдвин ходил поникший, хотя внешне всё было замечательно. Анетта порхала счастливая, при любом удобном случае старалась показать Эдвину свою любовь. Фред догадывался, в чем дело. Эдвин чувствовал свою вину, а в таких случаях (Фред это знал по себе) стараешься компенсировать жене свои грешные мысли или поступки. Вновь вспыхивает нежность, уделяется больше внимания, заботы. А женщина принимает это как должное и тоже удваивает любовь. Пара выглядит счастливой!

Фред думал поговорить с Дженни, нужна ли ей эта свадьба, но они обошлись общими фразами. Он понял, что той Дженни, которая безраздельно доверяла ему, уже нет, она осталась далеко вместе с детскими годами.

Джон, Фред и Элина долго обсуждали этот вопрос и, в конце концов, пожав плечами, решили, что «надо больше доверять молодежи», да и время все прояснит.

Артур несколько раз приезжал с Робертом и успел произвести хорошее впечатление на всех родных Дженни. И очень любил её — это было видно. Дженни тоже не отставала от него, всегда была рядом, в ней чувствовались трепет и забота. Фред подумал: не тот ли это трепет, который испытывает виноватый муж? Но оставил свои сомнения при себе.

Сватовство должно было пройти в имении Фреда. Не было смысла заставлять всех тащиться в дом Джона, в такую даль, да и размещать гостей там было негде. А здесь все родственники находились рядом. Город, правда, был подальше, но семья Артура большую часть времени обитала в своем загородном поместье, а это совсем недалеко.

Все хлопоты и приготовления мало трогали Дженни. Она ждала. Стоили Эдвину обратиться к ней по какому-нибудь вопросу, Дженни вскидывала полные надежды глаза и тут же сникала, словно слышала не то, что ожидала. Когда-то он просил её не делать этого, но это — тогда. Если бы он повторил эти слова сейчас…Если бы хоть слово сказал, что ему больно, тяжело. И Дженни бросила бы эту затею и … Что? Дженни не знала, но злилась на Эдвина и подолгу не разговаривала с ним.

Накануне сватовства должна была приехать Элиза, но вместе с ней под каким-то предлогом заявилась и тетя Энн. Дженни поняла, что это разведка, так как она должна была приехать только завтра.

— Передаю доченьку в твои руки, Фред, пусть помогает, смотрит, ей тоже когда-нибудь такое предстоит. Только, Боже упаси, не так быстротечно. Ах, Фред, к таким скоропалительным бракам надо относиться осторожно. Молодые люди от отчаяния готовы совершать необдуманные поступки, наша обязанность их удерживать от этого. Я понимаю, ты не причем, но эти твои новые родственники должны хоть немного думать.

Дженни и Элиза потихоньку улизнули.

— О каком отчаянии говорит твоя мама? — спросила Дженни.

— Я тебе так и не рассказала. Помнишь тот внезапный приезд Артура? Я ведь сказала маме, что он делал мне предложение, а я отказала ему. Это был лучший выход. Теперь мама думает, что Артур, сватаясь к тебе, пытается что-то мне доказать.

— Элиза, зачем ты это сделала? Представляю, что тебе пришлось пережить.

— Артур тоже сильно ругал меня, когда узнал. Я рассказала ему почти сразу, иначе он недоумевал, почему мама стала относиться к нему, как к больному. Она всячески жалела его, говорила таинственно «держись, все наладится». Ох, и досталось мне от него.

— Ты пошла на это ради нас?

— Не обольщайтесь. Больше — ради себя. Я же говорила, что придумаю что-нибудь, а тут подвернулся такой случай. Не переживай, я безумно рада, что сделала это. Ты ведь уже поняла, что я… — Элиза замялась.

— Да, да, — обняла ее Дженни. — Георг стал приезжать чаще и не перестает расспрашивать о тебе. Я так рада за вас!

— Не думаю, чтобы мама согласилась. Даже не надеюсь. Но я наконец-то разобралась, что такое любовь. Я не говорю, что разрешила бы ему поцеловать меня, но как подумаю об этом — все замирает внутри.