— Что это? — прошептал Роберт на ухо Элизе.

— Любовь, — просто ответила она.

— А ты? — Роберт выглядел удивленным.

— Я давно не в счёт. Слава Богу, у меня хватило ума это понять.

— Ты так спокойно говоришь об этом? Тогда, выходит, и я не в счёт?

— Тебе-то это зачем? Ты бы все равно не женился на Дженни. Это ведь не по правилам, — едко добавила она.

— А на Артура эти правила не распространяются?

— Роберт, не старайся казаться глупее, чем ты есть, — дернула плечом Элиза. — Ты всё прекрасно понимаешь. А если нет — смотри. — Она кивнула в сторону Дженни и Артура.

Дженни не спускала с Артура улыбающихся глаз.

— Где вы пропадали? — спросил он.

— Гуляла.

— И что же произошло во время гуляния, раз вы сменили гнев на милость?

— Я поняла, как прекрасен наш мир!

— Я это понял сразу, как встретил вас. Теперь убедился ещё раз. Только вы не позволяли говорить об этом.

— А зачем вы ждали позволения?

— Боялся обжечься… — Он чуть не добавил «еще раз».

— Не бойтесь! — сказала Дженни. — Теперь все должно быть по-другому. Я рада, что у меня есть вы.

— Тогда я осмелюсь совсем. С кем мне поговорить в отсутствии вашего отца?

— Наверное, с Эдвином. — Дженни сказала это, и сердце заколотилось. Но она стойко добавила: — Так получилось, что сейчас он глава семьи.

***

— Дженни, ко мне подходил Артур. Зачем ты это делаешь?

— Что ты сказал ему?

— То, что и должен был: нужно дождаться твоего отца, потому что это очень серьезное дело. — Эдвин помолчал, потом тихо спросил: — Ты согласишься?

— Жду — не дождусь!

— Не делай этого.

— А что мне делать? У меня есть выбор?

— Ты любишь его?

— Да! — с вызовом ответила Дженни. — Но еще больше я люблю тебя. Я с ума схожу от любви к тебе, а его я люблю спокойно. Что мне дает любовь к тебе? Я всегда буду гореть, совершать безумные поступки, а видеть лишь отчуждение на твоём лице. Вот оно и сейчас у тебя такое.

— А как по-другому?

— Никак. Видишь, у нас одни вопросы. Это — судьба, не поборешься. Ты должен меня отпустить. Скажи завтра Артуру, что мы все обсудили, и ты согласен.

— Нет, — тихо сказал Эдвин.

— Я тебя прошу.

— Из моих рук он тебя не получит.

— Это просто высокие слова. А жизни не до высоких свершений, её надо выдержать. Отпусти.

Дженни подошла совсем близко.

— Хочешь, я стану на колени?

Лицо у Эдвина задрожало.

— Прекрати играть! Это очень жестоко. Уходи!

— Я напишу папе, чтобы он приезжал немедленно! — прокричала Дженни в лицо Эдвину.

— Что за шум? — в комнату вошла Анетта.

Дженни вспыхнула и мимо неё выбежала прочь.

Эдвин постарался говорить спокойно.

— Ко мне подходил Артур Брегг, просил руки Дженни. Разве у меня есть право решать такое? А Дженни не терпится.

— Мне не нравится это, — подумав, сказала Анетта. — Помнишь, ходили слухи…Да и Дженни так хочется любить, не спутала бы она настоящее чувство с желанием. Как ты думаешь? Твой отец и ты всегда знали её мысли. Может это быть любовью?

— Я ничего не могу сказать. Она повзрослела, у неё появились секреты.

— Пойду, поговорю с ней. Нельзя, чтобы она замкнулась.

Анетта вышла, а Эдвин долго стоял с закрытыми глазами, сжимая кулаки.

Анетта вошла в комнату Дженни, подсела к ней, обняла.

— Ну, что случилось? Зачем вся эта суматоха?

— Я хочу выйти замуж.

— А можно уточнить: ты хочешь замуж или чтоб Артур всегда был рядом?

— Я хочу замуж за Артура, если нужно объяснять подробнее. Не понимаю, почему вы пытаетесь отговорить меня? Тебя же никто не отговаривал, когда ты влюбилась, — со злостью проговорила Дженни.

— Когда я влюбилась, я пела от счастья. Мне хотелось всех вокруг сделать такими же счастливыми, а ты почему-то устраиваешь сцены. Я думаю, что-то происходит. Мне это не нравится. Скажи мне правду.

Дженни вскочила.

— Уверяю, правда тебе понравится еще меньше. Я сегодня же напишу папе! — она ринулась к выходу.

— А ну стой! — поднялась Анетта. В ее голосе послышались те нотки, с помощью которых она — мягкая и веселая — управляла огромным имением, и все слушались беспрекословно. — Знаешь, Дженни, я могла подозревать тебя в чём угодно, только не в эгоизме. Сейчас ты думаешь только о себе. Отец всю жизнь прожил в нашем имении, у него были только мы и заботы. И вот впервые он с друзьями выбрался в гости, в путешествие, на отдых — назови как хочешь и попадешь в точку. Ты забыла, какие он присылает письма? Как доволен поездкой? Еще раз он вряд ли выберется. И вдруг ему надо всё бросать из-за великого события — дочь срочно влюбилась! Влюбилась — люби. Жди встреч, наслаждайся ожиданием. Это такое прекрасное время, самое желанное для любой девушки. Я не разрешаю беспокоить отца! А тебе советую просто хорошенько подумать о своем поведении. Найди в себе причину раздора. Если что-то не так, попытайся исправить. Я очень хочу видеть тебя счастливой.

Анетта обошла Дженни и прикрыла за собой дверь.

Дженни еще была на взводе и еле сдержалась, чтобы не крикнуть вслед:

— А я не могу быть счастливой без Эдвина!

Она несколько раз повторила это про себя, как заученный урок, впрочем, всё неуверенней и неуверенней. Потом села на кровать и задумалась.

Зачем она устраивает истерики? А ведь считает себя разумной серьезной девушкой.

Как бы она не злилась, не рвалась, Эдвин никогда не будет с ней. Так решила жизнь.

Дженни заплакала, ясно осознавая это. Зачем он целовал ее, зачем научил любить так неистово? И бывает ли такая любовь вечно или это только мгновение и таким оно получилось, потому что его украли? Никогда, никогда она больше не повторит подобного, чтобы быть уверенной: такое бывает лишь раз! У нее — было. Значит, больше ждать нечего. Остается довольствоваться повседневной любовью, уверенной, ровной, предсказуемой. Значит, остается Артур.

Интересно, а какой любви от Дженни ждет он? Скорее всего, его сокровенное единственное мгновение осталось с Алисией. Значит, они равны в любовных ожиданиях! И с этим надо жить.

Дженни всю ночь лежала с открытыми глазами и постепенно успокаивалась. Зачем злить судьбу? Мечтала об Артуре — получи! Великолепный подарок, предназначенный ей!

«Спасибо!» Это уже искренне. А в ответ в памяти всплыло мягкое лицо Артура со счастливыми глазами.

Дженни окончательно успокоилась, утром вышла улыбчивая, глубоко внутри гордясь своей силой, сумевшей убедить себя и успокоить.

— Доброе утро! — сказала она Анетте, обняла, прижалась, поцеловала.

Спокойно протянула руки Эдвину.

— Рада тебя видеть, — сжала его пальцы, как когда-то в детстве, смеясь, подмигивая.

Все легко и просто, а ведь ей давно хотелось, чтоб Эдвин, однажды заговорил с ней по-старому, как с младшей сестренкой. Ждала, ждала и не подумала, что могла этот шаг сделать первой. Может, так и должно быть? Ее никто не учил, что женщины в трудных ситуациях оказываются смелее и решительнее.

Дженни вспомнила подсмотренную сцену с Алисией и Артуром и впервые взглянула на всё с другой стороны. Пока Артур крутился вокруг да около, Алисия приняла нужное ей решение и первой пошла в атаку. Наверное, ей тоже было нелегко, но она сделала это. Так как же воспринимать их — мужчин? К примеру, Эдвин. Он мог бы, любя её, никогда это не показывать. Держать внутри себя и не давать повод ей, Дженни, думать о невозможном. Выходит, она сильнее, и по праву сильного может делать всё по- своему, но так вести дело, чтоб мужчины думали — это их решение.

Дженни очень бы удивилась, узнав, что мысли её и Алисии совпадают в том, что касается мужчин.

Сильная!

Окрыленная таким открытием, Дженни весь день ходила счастливая.

Вечером приехали Артур, Роберт и Элиза. Дженни пожалела, что уже уехал Георг. Ей показалось, что Элиза надеялась увидеть его здесь. Дженни была очень приветливой с Артуром, и он сиял. Возможно, ему бы не понравилось, узнай он, что в её отношении была некая доля материнской нежности, пришедшей с осознанием, что её дитя нуждается в помощи и поддержке. Этим же женским чутьем она заметила, как наблюдает за ней Роберт. Это всё сказки, что он женится только на девушке своего круга, как они все думают. Нужно чуть-чуть изменить своё поведение в отношении его, и дело сделано. Может, насолить тете Энн? Она всегда относилась к Дженни слишком снисходительно. Да Бог с ней, с этой тётушкой Энн! Ей бы пережить весть о сближении её, Дженни с Артуром и о явном интересе друг к другу Элизы и Георга.