Герой романа Пруэтт внимательно вглядывался в летящий рядом русский корабль. Он разворачивался и шел на сближение.

"Я обниму этого пария, как брата, после долгой разлуки, едва он втащит меня в свою махину. И с удовольствием отправлюсь с ним домой кружным путем!"

Чувство избавления захлестывало Пруэтта. Он понимал, что возвращается к жизни…

Но если Кэйдину пришлось придумать острую ситуацию с отказом двигателя, то "Сатурнам" сама жизнь уготовила тяжелое испытание.

Итак, варианты. Если резервный двигатель работоспособен, то экипаж вернется на Землю в обусловленный район. Если же ДКД не сработает, то можно попробовать погасить скорость двигателями малой тяги, теми, что используются для ориентации и причаливания, и посадить корабль на территории СССР. Поскольку время непрерывной работы этих двигателей ограниченно, для получения достаточного тормозного импульса их нужно включать несколько раз. А это приведет к большому разбросу в точке посадки, а стало быть, затруднит работу поисково-спасательной службы. Этот вариант отпадал и по причине малого остатка топлива.

В принципе возможен и "экзотический" вариант: сблизить станцию и корабль с помощью двигателей "Салюта" до одного километра, а затем включить ДПО "Союза-33", состыковаться, перейти на борт станции, а потом уже послать резервный корабль для возвращения экипажа. Этот вариант требовал сложных баллистических расчетов, они требуют времени, между тем станция и корабль расходятся со скоростью 100 километров в час.

А может быть, все-таки основной двигатель? И еще одна попытка стыковки? Уж очень всем нам хотелось "дотащить" корабль до станции и начать плановую работу. Однако включение основного двигателя могло вызвать пожар в отсеке и повредить дублирующий. Центр управления принял решение: завтра спуск на резервном двигателе. На случай повреждения кабеля управления рулевыми соплами был разработан метод совместного включения ДПО и рулевых сопел дублирующего двигателя.

В группе планирования ЭВМ работали непрерывно, рассчитывая данные спуска на каждый виток основных и резервных суток.

И скова варианты. Если резервный проработает 188 секунд, проблем нет. Если же это время будет меньшим, то "Союз-33" войдет в плотные слои атмосферы через несколько витков и совершит посадку в нерасчетном районе. На этот случай предусмотрели дополнительное включение двигателя вручную. Если двигатель проработает менее 90 секунд, то корабль остается на орбите. Тогда… Тогда будут новые варианты.

Наступило утро 12 апреля. "Сатурны" должны были выйти на связь в два часа пополудни. Но уже в 10.00 Рукавишников вызвал "Зарю":

— Я — "Сатурн". Как слышите меня?

— Как у вас дела? — начал переговоры Елисеев.

— Нормально, — ответил Николай, — готовимся к работе.

— С праздником вас, — говорит Елисеев. — Сейчас передадим данные на спуск.

— Готовы принять.

— Не сразу. Подождите немного. Чем заняты?

— Завтракаем. Георгий проголодался, пока мы здесь отдыхали.

Понятно, что это был за отдых.

— Что с двигателем? — прервал мои размышления Николай. — У нас тоже есть варианты. Обсудим?

Обсуждение показало, что космонавты на орбите продумали все до деталей. Во многом их суждения совпадали с нашими. Молодец, Коля! Технику он знает прекрасно. А главное — спокоен, да еще и нас подбадривает:

— Да вы не волнуйтесь, ребята. Все будет нормально.

Так ли будет или иначе, мы тогда не могли сказать. Да и "Сатурны", по-видимому, тоже. Николай, как мне показалось, сделал правильное предположение о возможном повреждении резервного двигателя. Но его надо использовать на всю катушку. Главное — войти в атмосферу… И еще командир хорошо понимал, что экипажу надо собраться, быть максимально внимательным, не ошибиться в выдаче команд. Чувствовалось, что в Георгии он уверен. Тот тоже держится спокойно, шутит, виду не подает, находит для себя полезную работу… В ту ночь Рукавишников так и нс смог уснуть.

Переговоры с бортом продолжались.

— Если двигатель отработает меньше 90 секунд, не торопитесь, будем все решать совместно, — передал Елисеев.

— Ситуацию понимаем. Посмотрим за двигателем.

Последний расчетный виток. Корабль вошел в зону видимости плавучего измерительного комплекса "Боровичи". В 18 часов 46 минут 49 секунд включилась дублирующая двигательная установка.

Николай Рукавишников позже рассказывал:

— И вот начали. "Двигатель работает 150, 160, 170 секунд, — ведет отсчет Георгий. Потом говорит: — Командир, на 188-й секунде ждем выключения". Вот она, эта секунда… Но… двигатель не выключается. Что делать? Если дать ему работать дальше, можно очень круто войти в атмосферу Земли. Это опасно. Выключить его вручную? Вдруг он работает не на полную тягу, тогда мы останемся на орбите? Секунды на размышление. Выключить двигатель вручную, перевести корабль в режим баллистического спуска. Это кажется наилучшим вариантом. Даю двигателю проработать сверх нормы 25 секунд и жму кнопку выключения. Тишина. В эфире тоже ни звука. Включаем все средства связи. "Двигатель проработал 213 секунд. Идем на баллистический спуск". Ответа нет. Повторяем доклад много раз. И вот отвечает Центр управления. Там, кажется, вздохнули с облегчением…

Двадцать минут прошло с момента выключения двигателя. Пока в кабине полная невесомость. С нетерпением ждем, когда корабль войдет в атмосферу. Еще пять минут, долгих, как год. Но вот пыль начала оседать. Дрогнула и стала натягиваться нить "датчика невесомости", который сконструировал Георгий. Это победа!

Перегрузки, которые испытывал экипаж, были порядка 8—10 единиц. При обычном спуске они не превышают 3–4 единиц. В 19 часов 35 минут спускаемый аппарат "Союза-33" мягко коснулся земли.

Вот и все об этом полете. Мы работали по резервному варианту. В сложившейся обстановке все группы Центра управления действовали четко и хладнокровно. Мастерство космонавтов, спокойствие экипажа вселяли уверенность в нас. Мы получили ценнейший опыт работы в сложной ситуации.

Оставалось решить: что делать с "Союзом-32", двигатель которого был из той же партии, что и на "Союзе-33"? Подготовили к пуску новый корабль — "Со-юз-34". Его двигатели были доработаны с учетом случившегося. Он стартовал в беспилотном варианте, доставил на орбиту дополнительный груз, в том числе и аппаратуру, разработанную советскими и болгарскими специалистами. На этом корабле после завершения длительной экспедиции "Протоны" — В. Ляхов и В. Рюмин — возвратились на Землю. Техника работала без замечаний.

"Как-то я услышал одну фразу школьника, а дети всегда прямодушнее и доверчивее взрослых. Парень сказал своему приятелю после встречи с космонавтами: "Подумаешь, слетал в космос! Два дня — и уже Герой!" Мальчик мой хороший, за этими двумя днями стоит вся жизнь, которую мы прожили!"

Эти строки — из записок Владислава Волкова, космонавта-испытателя. К ним трудно что-либо добавить.

Советская космонавтика

Этот космодром вступил в строй в 1960 году. Если Байконур и Капустин Яр расположились в степях, то Плесецк — космодром таежный.

В погожие ясные дни, когда устанавливается антициклон, третью ступень ракеты-носителя, стартующей с Плесецка, случается видеть в Подмосковье. Зачастую ее принимают за "летающую тарелку". Ну а в городах неподалеку от космодрома такие казусы бывают чаще.

Почти четверть века работает космодром Плесецк. За это время он внес большой вклад в использование спутников Земли для народного хозяйства. Спутники связи "Молния" и метеорологические спутники "Метеор" чаще всего стартуют отсюда. Вносит свой немалый вклад космодром и в международное сотрудничество. И не только в программу "Интеркосмос", объединяющую ученых и специалистов стран — членов СЭВ. Первые французские спутники "МАС" были запущены с Плесецка.